— Ну, мисс Джонс, если вы готовы отправиться в постель, то я, наконец-то, смогу приступить к ужину, если только он все еще съедобный, — заявил хозяин дома.
Харриет хотела было в очередной раз извиниться за то, что нарушила его планы, но подавилась остатками бульона и закашлялась. Сдерживая улыбку, мужчина наблюдал, как девушка барахтается в безразмерной пижаме, пытаясь встать на больную ногу.
— Пожалуй, лучше уж я вас донесу, а то еще шею себе свернете на лестнице. — И он поднял ее с той же легкостью, как и у ворот.
Принеся ее в комнату, он поставил ее на пол, подбросил в камин торфа и зажег лампу. И тут Харриет охватил озноб.
— Думаю, я все-таки простудилась, — виновато сказала она и вдруг поймала свое отражение в зеркале. Матрона обычно жаловалась, что Харриет похожа на карикатурный образ сиротки, каких вообще не бывает в жизни, и девушка никогда не питала иллюзий по поводу своей внешности. И все же она ужаснулась своему виду. Лицо осунулось, глаза — как блюдца, прямые волосы, которые обычно радовали глаз своим цветом — Харриет была натуральной блондинкой, — теперь посерели от влаги и висели крысиными хвостиками, а веснушки, щедро политые слезами, больше смахивали на сыпь.
— Бог мой! — И в ее голосе прозвучал такой ужас, что хозяин повернулся поглядеть, что там такое.
— Хм… Небось не представляли, что незнакомец может подумать о вас, когда пялились на мое безобразное лицо, правда? — заметил он саркастически. — Конечно, никто не ожидал, что вы будете выглядеть наилучшим образом после таких приключений. Сколько вам лет?
— Восемнадцать.
— Восемнадцать… хм… и говорите, хозяин замка Клуни обещал на вас жениться?
— Ну, не то чтобы обещал, но обнадежил, если понимаете, о чем я.
— Честно говоря, не очень. Никто не отправляется за тридевять земель только потому, что кто-то его обнадежил. Может, этот обожатель — плод вашего воображения?
— Он не обожатель, и я ничего не выдумала. — Харриет дрожала и была готова вновь разреветься, и холодный взгляд мужчины немного смягчился.
— Вы и вправду больны, юная леди. Ложитесь-ка в постель. — И он отбросил покрывала с большой кровати. Наполовину скрытая балдахином, она показалась Харриет чудовищно огромной.
Девушка неуверенно двинулась к ней, думая, что хозяин пожелает ей спокойной ночи и наконец-то отправится к своему ужину. Но он просто стоял и смотрел, а когда понял, что она колеблется, нетерпеливо схватил ее и почти бросил на кровать.
— В постели полно бутылок с горячей водой, так что оставайся в чем есть и пропотей. Из-за всей этой болтовни ванна уже остыла, но и одеяла тоже сгодятся. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — смиренно ответила Харриет, и тут ей пришло в голову, что она представления не имеет о том, под чьим кровом находится. — Если это не тюрьма Клуни, то что же тогда?
— Замок Клуни, — мягко проговорил он, уже держась за ручку двери.
— Замок Клуни! Тогда… тогда кто же вы? — Она была гораздо больше ошеломлена, чем смущена.
— Стало быть, я Лоннеган, — сказал он еще более мягко и удалился.
Сон и явь перемешались в воспаленном мозгу Харриет, и, проснувшись на следующее утро, она решила, что ей все привидилось. Даже если по какому-то невероятному стечению обстоятельств это действительно был замок Клуни, то уж его мрачный хозяин никак не походил на веселого молодого Рори Лоннегана. Не мог же он, в самом деле, так измениться и состариться за столь короткое время!
Лежа на большой кровати под балдахином, Харриет вскоре устала мучить себя этими загадками — все равно скоро все выяснится. Потом постучали в дверь, и в комнату вошла молодая девушка, неся поднос с завтраком.
— Доброе утро, мисс! — весело улыбнулась она. — Мне место в кухне, так Агнес говорит мне двадцать раз на дню, и тут же посылает наверх с подносом. Сама-то она ждет распоряжений поважнее! А правда, что вы приняли замок за тюрьму, мисс?
— Сущая правда, — улыбнулась в ответ Харриет.
— Да вы что! И какого же бедолагу вы старались отыскать? Они посылают в Клуни полно подонков, так говорят, но вы ведь не можете поддерживать родство, разве нет, а? — живо, но не очень разборчиво поинтересовалась юная ирландка.
— Насколько я знаю, у меня нет родственников ни в тюрьме Клуни, ни где бы то ни было еще, — сердито ответила Харриет, потому что голова ее снова начала болеть.
— Да? Тогда почему же вы рваться туда, а собаки привести вас по ошибке сюда?
— Я не… это была никакая не ошибка. Я пыталась добраться до замка Клуни.
— Через долину в тумане? Вас, видать, совсем запутали!
— Да нет, конечно. Мне вообще-то следовало бы ждать на станции, но…
— Тогда бы вы все еще сидели там, ни один из нас не знать, что вы прибывать.
— Так это точно замок Клуни? — отважилась поинтересоваться Харриет. Ответом ей был взгляд, в котором ясно читалось сомнение в том, что Харриет в своем уме.
— Лежите там и грейтесь в тепле, пока сам не вернется, у вас точно лихорадка. — Девушка распахнула шторы.
— Сам?
— Мистер Лоннеган, кто ж еще? Он в городе, и сказать вы оставаться там, где есть, пока он не убеждаться лично, что для вас нет никакой вред. Помочить вам поросят?
— Помочить поросят?
— Налить воды в бутылки, чтобы согревать постель.
— Ясно. Нет, спасибо. Мне и так тепло, — прошептала Харриет, но, когда девушка удалилась, пожалела, что не потребовала ответа на мучивший ее вопрос — куда же подевался Рори?
Больше к ней никто не приходил, и девушка проспала все утро под аккомпанемент тихо стучащего по стеклам дождя.
Несколько часов спустя она проснулась от странного ощущения, что кто-то смотрит на нее. Харриет открыла глаза и увидела рядом с кроватью хозяина дома. Ничего не говоря, она уставилась на него. Он в свою очередь смотрел на нее, и у нее было такое чувство, что стоит он тут уже давно. В комнате сгустились тени, а небо за подернутым поволокой дождя окном было совсем светлым, и Харриет пришло в голову, что, должно быть, время уже ближе к вечеру.
— Ну, будем надеяться, что сон излечил все болезни, если не брать в расчет хромую ногу. Откройте рот, — приказал Лоннеган, сел на край кровати и проворно запихнул ей в рот термометр. Харриет безмолвно наблюдала, как он ждет, положив руку на пульс, и тщетно пыталась обнаружить в нем хоть какие-то признаки того Лоннегана, которого она помнила. На нем был толстый выцветший свитер, нуждавшийся в починке, а вокруг шеи небрежно замотан шарф. Вид хозяина абсолютно не соответствовал его статусу в Клуни и уж совсем не подходил под строгое определение деревенского джентльмена, которое дала бы Матрона.
