— Нормальная или близко к тому, что абсолютно без разницы, — постановил он. — Так что думаю, не будет вреда, если мы выясним кое-что.
Фраза прозвучала зловеще, но после долгого освежающего сна голова у Харриет прояснилась, и, какие бы неудобные вопросы он ни поставил перед ней, у нее были свои, которые тоже требовали ответов.
— Во-первых, как вы можете объяснить странное заявление, что я пригласил вас в Клуни, не говоря уже о том, что намеревался жениться? — начал он свой допрос.
Харриет, вспыхнув, резко села.
— Вы? Но это уж точно были не вы!
— Что ж, прямо камень с души свалился! Знаете ли, у меня было двоякое чувство по поводу ваших намерений.
— То есть?
— Просто вы могли бы оказаться дешевой маленькой авантюристкой, которая надеется на шантаж, и я все еще не уверен, что это не так. Полагаю, должны быть обличающие письма, появившиеся из воздуха.
Никто не сказал бы, что Харриет легко выходит из себя, но именно это сейчас и произошло. Страх и изумление по поводу таких инсинуаций придали ей храбрости, и она подпрыгнула в кровати, как разъяренный ребенок.
— Я думаю, вы чокнутый — кем бы вы ни были! Я не дешевка и не авантюристка! А письма у меня действительно есть, вот так!
— Реакция школьницы, а не бесстыжей потаскушки. — Он еле сдерживал веселье, глядя на все это. — Но письма-то все-таки есть, так что я был не слишком далек от истины. Не мог бы я взглянуть на них?
— Нет, конечно, они не ваши! Кроме того, мой чемодан все еще на платформе.
— О нет! Он здесь. Я самолично привез его сегодня утром.
— Проверили, да? Теперь признайте, что я говорю правду!
— О да, конечно, до сего места. Старый Мерфи даже известил полицию, когда дублинский поезд прибыл и отправился дальше, а за чемоданом никто не явился.
— Что бы вы там себе ни думали, мистер Лоннеган, вы, надеюсь, не можете не согласиться, что первое знакомство с вашей страной было для меня не особо приятным, — заявила она.
— Точно подмечено, — торжественно ответствовал он. — Но не моя вина в том, что путешествие было бесцельным. Что скажете?
Ее запал слишком быстро угас, и вдруг ее охватила ностальгия по упорядоченной, защищенной и однообразной жизни в приюте — единственной, которую она знала. Ее лицо жалобно скривилось, как у ребенка, и снова на ресницах — неожиданно темных и длинных — блеснули слезинки. И прочертили по ее щекам две мокрые дорожки.
— У вас несомненная склонность к слезам, — констатировал он. — Что вы имели в виду под словами «кем бы вы ни были»? Разве вы сомневаетесь в том, кто я?
Она закрыла глаза, пытаясь сдержать предательские слезы.
— Вы утверждаете, что вы — мистер Лоннеган, и похоже, что живете здесь. Но мой мистер Лоннеган совсем другой, и я абсолютно ничего не понимаю.
Выдержав паузу, он осведомился:
— Не приняли ли вы меня, случайно, за моего кузена Рори?
Глаза ее изумленно и радостно распахнулись.
— Так Рори ваш кузен! Но я думала… ну… разве не он владелец замка?
— Боюсь, что хозяин — я. Я Дафф Лоннеган, о котором вы, видать, и слыхом не слыхивали. Я всегда знал, что Рори любит подчеркнуть свою принадлежность замку, когда находится на безопасном расстоянии отсюда и уверен, что правда не выплывет наружу. Он живет здесь время от времени, но пару дней назад пришло неожиданное предложение о работе, и он уехал. Рори говорил, что он актер? Думаю, лучше вам рассказать все с самого начала и по порядку.
И тут Харриет обнаружила, что очень трудно быть убедительной в присутствии этого сурового незнакомца, атмосфера в комнате прямо-таки пропиталась его скептицизмом, и объяснения звучали все более нелепо, а глупость ее поступков становилась все очевиднее.
— Матрона всегда говорила, что я поддаюсь безрассудным импульсам, — виновато завершила она.
— Матрона? Так вы — юная стажерка?
— Стажерка?
— Медсестра-студентка — практикантка в больнице.
— Господи помилуй, нет! Я просто сирота.
— Я тоже сирота, только это вряд ли можно считать профессией, — мягко отметил он.
— Вы не понимаете, «Огилви-Мэнор» — это приют, а я — одна из его воспитанниц.
— Боже мой! — неожиданно расхохотался он.
Харриет недовольно заерзала в постели.
— Нет ничего веселого в том, что ты сирота, — упрекнула она его, и смех тут же оборвался.
— Извините мою бестактность, мисс Джонс. — Теперь он был серьезен. — Я смеялся над своим кузеном. Водили его за нос, обещая, что на вас свалится богатство?
— Н-нет… — она старалась и правду сказать, и в то же самое время оправдать себя, — я не нарочно. Мы виделись только раз — меня тогда послали по магазинам. Он был таким добрым и внимательным… обещал писать… Я и не думала, что он вспомнит, но, когда пришло письмо, я… я конечно же ответила… Мне не хотелось портить сказку признанием, что «Огилви-Мэнор» — приют для сирот… Я же не думала, что Рори напишет еще и еще.
— А, письма! Они действительно такие компрометирующие?
— Да нет! Просто дружеская переписка, только вот…
— Только вот, как вы сами признались, не хотелось портить сказку. Как я понял, корреспонденция была просто милой игрой, с чего же вы тогда взяли, что приглашение посетить Клуни означает поход под венец?
— Он сказал, нам надо получше узнать друг друга, что ему пора остепениться, а Клуни нужна хозяйка, — объяснила Харриет, видя в этом хоть какое-то оправдание своим безрассудным поступкам.
— Так и сказал? Видно, мой кузен тоже позволил себе предаться фантазии, раз дал понять, что он владеет замком. И что же, по вашему мнению, мой юный доверчивый друг, могло вызвать такое его решительное поведение?
— Могу показать вам письмо, если все еще не верите мне, — заявила она, и тут вдруг все встало на свои места. — Могло ли… могло ли быть это из-за наследства? — Голос ее дрогнул, и она поняла, что скептическое выражение его лица подтверждает эту леденящую душу догадку.
— Так, так. Вы использовали наследство как наживку? Возможно, вы поняли кузена лучше, чем могло показаться с первого взгляда. Английская наследница — привлекательная штучка для Рори. — Это замечание было не из лестных.
— Какая еще наживка? Всего-то пятьдесят фунтов… но для меня-то это было целое состояние! — Харриет вновь заревела, хоть и знала, что это повод для дальнейших шпилек с его стороны, но, к ее удивлению, на его лице вдруг отразились нежность и сочувствие.
— И совершенно без задней мысли вы описали наследство именно так, не правда ли?
— Да, наверное. Но я все объяснила, когда приняла приглашение. Вы полагаете… Вы полагаете, именно поэтому он уехал в такой спешке, мистер Лоннеган?
