Как этот человек прошел незамеченным в покои принцессы? И что мне следует делать дальше? Я заставила панический ужас заткнуться, включив трезвый рассудок. Чем дольше я буду делать вид, что ничего не заметила, тем лучше. Пистолет я достать все равно не сумею. Надо как ни в чем ни бывало подойти к кровати и нажать тревожную кнопку на моем смартфоне. Он на прикроватном столике.
Каждый шаг давался мне с трудом. Сбросить напряжение не выходило. Я была в ужасе, и только надежда на спасение позволила мне не кричать и не попытаться в панике побежать к двери. Откинула одеяло, легла, потянулась к телефону – для нежданного визитёра это должно выглядеть вполне нормально, захотела посмотреть на время…
Но кто бы он ни был, все мои намерения вычислил сразу. Темная тень как будто растаяла, чтобы за долю секунды материализоваться рядом, у моей постели. И я застыла в немом ужасе, узрев нечто мистическое и потустороннее.
Черные глаза воина песков, безжалостного убийцы и несгибаемого наемника смотрели в мои глаза не мигая, и тело сковывало, мысли застывали, лишая воли к сопротивлению. Я ощутила, как воля, не поддаваясь никаким законам логики, стремительно тает.
Чужак поднял руку. Невесомо коснулся моей шеи, не разрывая зрительный контакт. Словно песок в стекло, упало его заклинание на древнем языке, перед тем как пальцы осторожно, не доставив особой боли, надавили на пульсирующую жилку на моей шее.
Когда он подхватил меня на руки, я не могла ни закричать, ни забиться. Странное спокойствие накрыло тело, а сознание как будто раздвоилось, уплывая куда-то с каждым вздохом. Я понимала, что меня уносят прочь, как безвольную куклу, но ничего не могла поделать!
В коридоре свет был приглушен. Высоко под потолком развивались, словно флаги, отрезы черной ткани, скрывая от ока камер все, что происходило. Я наблюдала за колебанием материи, и это не позволило мне в деталях разглядеть то, что происходило на полу.
Моя охрана – четверо крепких мужчин – расслабленно спала в крайне неудобных позах. В каком дурмане я находилась, если сочла увиденное сном, неизвестно. И лишь когда мой похититель, прижимая к груди бережно, как самую дорогую ношу, переступил через ноги самого молодого из бодигардов, из моей груди начал рваться крик.
Они не спали. У некоторых из груди торчал клинок, вогнанный по самую рукоятку. А у того, кого увидела я, во лбу зияла аккуратная дырка с засохшей кровью.
- Засыпай! – произнес похититель по-арабски, и рассудок, сделав мертвую петлю, погрузился в темноту…
[i] В арабской мифологии - Оборотни, живущие в пустыне вдоль дорог и охотящиеся на путников, которых убивают, а затем пожирают. Также крадут детей, пьют кровь, воруют монеты, грабят могилы и поедают трупы.
Глава 3
Это все было похоже на сон. Приятный и глубокий, который так часто овладевал мною после многочасовых перелетов, заполненных залов для научных конференций и долгих презентаций. Возможно, я уснула на борту нашего чартерного рейса, и воздушные потоки мягко качали на высоте белых облаков. Даже пересохшие, стянутые губы и легкая жажда не выбивались из общей картины – обычные симптомы при перелете и утомленности. Скоро я буду дома. Либо в нашем имении в Праге, либо на вилле в Черногории. У нас с Далилем были дома в разных уголках мира. Но больше всего я любила Прагу и Будву.
Я высплюсь. Позволю себе практически сутки счастливого сна, после чего буду плавать в бассейне, заниматься спортом и может быть, попытаюсь развить ту самую теорию интегрального чередования, что уже месяц не дает мне покоя. Дождусь Далиля, и позволим себе неделю посещать оперу, театр, а может, все же позволю отчаянной мысли воплотиться в реальность: рвануть в горы, туда где снег скрипит под сноубордом, а высокие ели касаются облаков…
Арабская речь ворвалась в мой сон, заставив беспокойно вздрогнуть. Я смутно понимала, о чем они говорят: некоторые слова были похожи на древний язык, а оттого и вовсе незнакомыми.
Резкий рывок. Я открыла глаза, непонимающе уставившись в крышу автомобиля, обтянутую темной тканью. В стекло легким скрежетом бился песок, завывал ветер. Пока я ошеломленно моргала, раздался визг буксующих колес, затем хлопнула дверь. Когда она приоткрылась, в салон попал песок, окончательно отрезвивший меня.
Я в панике вжалась в сидение, попыталась закрыть руками рот, чтобы не закричать от ужаса. Запястья опалило жаром и болью при этой попытке. Мне связали руки! Меня похитили! Аллах, это просто невозможно!
Я в панике оглядывалась. Свист ветра заглушал мужские голоса снаружи. Дыхание сбилось, предвещая скорую паническую атаку, а я ничего не могла с собой поделать. Мое сердце сделало рывок и остановилось, чтобы потом сорваться в аритмию.
Мы в пустыне. Аллах, каким безумцем нужно быть, чтобы отправиться в путь в разгар бури, которая будет бушевать еще как минимум полдня? Наверное, куда более сумасшедшим, чем тот, кто осмелился похитить меня!
Дверца у пассажирского сидения, где я сжалась от страха, резко распахнулась. Черная тень закрыла собой очертания барханов в песчано-рассветной дымке. Я с ужасом смотрела на черные брюки, куртку, перевязь с ножами и пистолетом на поясе, стараясь не поднимать глаз на скрытое черной тканью лицо.
- Без глупостей! – произнёс мужчина, протянув ко мне руки.
Мой крик потонул в отрезе ткани, закрывшей нижнюю часть лица. Похититель действовал слажено и уверенно, когда застегивал на моей шее тяжелый плащ и надевал на глаза темные очки. Я постаралась не кричать, когда меня выволокли из машины, перебросив через плечо. Ужас при мысли, что со мной сейчас сделают, немного отступил: насиловать под свист песка и ветра точно никто не станет.
От группы из шестерых темных теней отделилась самая высокая. Хоть стекла очков мало что позволяли рассмотреть, я поняла – это тот, кто унес меня из номера.
- Выбор, - его голос звучал тихо, но каким-то чудом перекрывал шум бури. – Тяжёлый сон от лекарств или покорность без попыток убежать либо с кем-то заговорить.
Мои глаза расширились. Бежать? Я погибну, не выдержав даже часа. Пока не завершится буря, мне ни за что не найти пути назад. И я не знаю, где мы. Верная смерть.
- Покорность… - само слово вызвало во мне внутренний бунт, который стоило подавить и спрятать как можно глубже, чтобы не злить своих похитителей. – Не надо наркотиков.
Меня повели к огромному «хаммеру» с мощными колесами. Усадили сзади, между двумя молчаливыми черными воронами. Взревел мотор, и машина устремилась вперед, пронзая мощными фарами непроглядную пелену летящего навстречу песка.
Мы не останавливались. Лишь когда буря начала стихать, а лучи утреннего солнца превратили ее в подобие золотисто-охрового облака, мне дали выпить воды и съесть протеиновый батончик. Делать это из рук незнакомых мужчин было непривычно, унизительно, страшно. Но я знала, что не в моем положении и не в таких природных условиях крутить носом. Обезвоживание и голод могут иметь фатальные последствия. А мне необходимо выяснить, кто тот безумец, что осмелился меня похитить и каковы его требования. Скорее всего – выкуп. Мы заплатим его без возражений и торгов, поле чего я заставлю Висама пустить по следу этого шакала личную армию, которая церемониться не станет. Но это все потом. Пока что мне стоит оставаться в здравом рассудке.
Под свист ветра и шум колес я задремала. А когда открыла глаза – в пыльное лобовое стекло светило ослепительно яркое солнце, а куда хватало глаз, величественно расстелились огромные барханы с наплывами песка, отчего казалось, что вокруг океанская гладь под солнцем.
Буря осталась позади. Я пыталась понять, куда мы могли добраться за такое долгое время. По всему выходило, что мы едва ли не в самом сердце бескрайней пустыни…
Висам рассказывал мне, как глубоко в пески зашел, когда думал, что утратил свою Аблькисс навсегда. [i]Тогда он думал, что мой отец сжег ее в рамках убийства чести и не мог позволить себе легкую смерть. Я помнила его слова до последней детали. Здесь не выжить даже с запасом воды куда более подготовленному путнику, чем я. Днем – раскаленный жар, ночь – адский холод. А мы явно заехали на многие мили дальше того места, куда в одиночестве дошел Висам.
