Когда он проходил мимо моей картины, то на миг остановился, остановилось и мое сердце.
Точно не помню, о чем спрашивал меня Мэт и что я ему отвечала… Я пристально наблюдала за Ником Ричмондом. Холодная волна пробежала по моему телу, и колючий комок застрял в горле, когда Ричмонд отошел.
– Все в порядке? – спросил Мэт.
– В полном, – ответила я.
Ричмонд ежегодно проводил подобные мероприятия. Он говорил, что искусство требует перерождения. Только современный взгляд может породить новое течение в живописи. В чем-то он был прав. Но из многочисленных работ избирались только единицы. Добрая часть «не прошедших» опускала руки и не брала больше кисти. Возможно, так бы поступила и я. Если бы я услышала что-нибудь вроде: «Вам нужно еще над собой поработать», это выбило бы меня из колеи, и я бы долго не смогла заниматься любимым делом.
– Чья это работа? – спросил в тот день Ричмонд у длинноногой брюнетки, которая стояла в углу с кипой бумаг.
– Элизабет Уокер, – ответила она, найдя мое имя в списке.
– Ясно. – И он ушел в следующий зал.
– Мне понравилось несколько десятков картин. Они довольно эмоциональные. Глядя на них, хочется всматриваться и искать детали и элементы, в которых заключается смысл. Сейчас Мэри зачитает имена авторов лучших работ. Кто не попал в список, добро пожаловать на следующий год. Вам нужно еще поработать над собой…
Ник сидел на кожаном диване и курил сигару. Молодые художники стояли полукругом, и каждый молил Бога о том, чтобы попасть в список счастливчиков. Мэри взяла листок и стала громко зачитывать:
– Нора Бартон, Грек… – У меня кружилась голова, как будто я только что слезла с качелей в луна-парке. – Лара Санд…
Я, кажется, стала хуже слышать, в ушах звенело…
– Элизабет Уокер! – Мне показалось, что в центре зала вспыхнула молния.
Я повернулась к Мэту. Он улыбался и обнимал меня за плечи.
Мне дали возможность выставлять свои картины в этой галерее и платить с продаж небольшие проценты. В тот день Мэт познакомил меня с Ником. Тот долго рассказывал мне, что конкретно он желает видеть в своей галерее, а я внимательно слушала.
– Вот вам моя визитка. Запишите номер телефона моего секретаря, он скажет вам, когда вы можете выставляться. И обсудите с ним подробности договора…
– Спасибо вам огромное! Мэт, дай ручку!
– Лиззи, я приготовил пару бутербродов и кофе. – Мэт поставил поднос на лавочку.
– Спасибо, Мэт! – Я принялась писать клумбу. – Хочу успеть закончить картину, пока солнце не изменило наклон лучей.
– Понятно… – Мэт взял кофе и достал пачку сигарет.
Курить он начал по моей вине.
Как только я продала свою первую картину, время с бешеной скоростью ворвалось в мою размеренную жизнь. Я многое не успевала, пропускала встречи, напрочь забыла, что такое сон. Но потом привыкла, взяла все под контроль и успокоилась.
Спустя год я пережила ужасное время. После того, как Мэт посвятил мне страничку в своем журнале, я стала известной в узких кругах. Мэт как в воду глядел, нашелся такой человек, который пагубно начал влиять на меня. Этим человеком была девушка из богатой семьи, светская львица Эмми Рой. Мы с ней познакомились в галерее. Она купила пару моих картин, втрое переплатив за каждую.
– Не хочешь отметить свой успех в баре? – спросила она меня.
– Почему бы и нет? – ответила я.
Мы просидели до утра. Она всю ночь рассказывала о своих виллах в разных странах, о том, как ей надоела машина, которую она приобрела пару дней назад, и в каких бутиках она любит одеваться. Эмми наполняла меня иллюзиями. Признаюсь, сначала я ей завидовала, приходила домой и билась в истерике. Мэт меня успокаивал и просил больше не встречаться с Эмми. Но я не могла отказаться от ее упоительных рассказов о праздной жизни и снова встречалась с Эмми. Вскоре я почувствовала, что зависть пропала, я как бы стала самой Эмми и искренне переживала, что у ее «бентли» нет розовых чехлов. Эмми Рой была из тех людей, которые питаются, как вампиры кровью, человеческой завистью. Она наблюдала, как собеседник с каждым разом начинает ненавидеть свое прошлое и настоящее и перерождается в жалкое подобие самой Эмми. Как он начинает мучиться и не может существовать без ее баек о роскоши. И я тоже попала в сети Эмми Рой, как муха в паутину.
– Знаешь, я купила пару колец у Тиффани. Вот это кольцо я точно не буду носить! – Эмми вертела небольшое ювелирное изделие с пятью брильянтами.
– Зачем тогда покупала? – Я пораженно всматривалась в Эмми.
У нее была мальчишеская стрижка, азиатский разрез глаз и тонкие губы. Она каждый день появлялась в разных нарядах. Эмми могла купить три вещи в бутике по бешеной цене ради того, чтобы получить шарфик ценой в двадцать долларов в подарок.
О ней писали газеты. Эмми красовалась на обложках скандальных журналов. Все знали аморальные выходки Эмми, и Мэт пытался меня вытащить из компании избалованной девицы, как из трясины.
– Отстань, Мэт! – говорила я, примеряя наряды, которые мне дарила Эмми.
– Зачем ты устроила перепалку с Джеки Вилслоу? Ты опозорилась! – Мэт тряс газетой с моей пьяной физиономией на обложке.
– Какая тебе разница? – отбивалась я, не отводя глаз от отражения в зеркале.
– Эта Эмми тебя подставляет! Она руководит тобой, как пешкой! Джеки Вилслоу и Эмми Рой враги с детства! Тебе-то зачем надо было лезть в драку? – Мэт хрипел от ярости.
– Мэт, да успокойся ты! Я на обложке! Еще пару таких сплетен, и я стану известной!
– Лиззи, это не гламурный журнал! Это сводка криминальных новостей шоу-бизнеса! – Мэт сел на кровать и закрыл лицо ладонями.
– Дорогая! Знаешь, как быстро стать известной и популярной? – спрашивала меня Эмми.
– Я тебя внимательно слушаю, – отвечала я, сидя в кресле салона красоты «Мисс Браун».
– Тебе нужно завести роман с известным критиком. Поверь, это тебе поможет! Съездишь с ним на пару деньков в Хемптон… Развлечешься, и слава у тебя в кармане.
– У тебя есть знакомые критики? – спросила я.
– Конечно! Гарольд Лесли. Тебе он понравится! – В этот момент подошел стилист, и Эмми дала ему указания: – Здесь состричь, тут подравнять, в общем, сделайте как у меня.
Я вспоминаю тот день, и мне становится жаль своих шикарных волос. Стилист, похожий на палача, безмолвно состригал мои локоны, а я смотрела, как они падают пучками на пол.
Прошли две недели, а я ни разу не взяла в руку кисти. Эмми назначила день для нашего свидания с Гарольдом. Забежав домой, чтобы переодеться, я наткнулась на Мэта.
– Ты куда собралась? – Мэт встал у входной двери и не пускал меня.
