Чтобы отвлечься.
Но вместо этого, сев на стул возле компьютерного столика, я начал думать о маме.
– Как мама могла столько лет убиваться из-за одного человека?! Может, папа – маг?
Такая догадка стала пугать меня.
– Но как же можно по-другому объяснить его такое сильное воздействие на маму?
Я улыбнулся, вспомнив о том, что моя мама – сама достаточно сильный человек. Значит, он её морально подавил? Может, она просто внушила себе эту любовь? А может, ей просто мерещилось, что она любит его? Может к тому времени, когда папа сделал предложение, мама давным-давно уже разлюбила его?
Мама вошла ко мне в комнату, подошла ко мне, легонько тронула меня за плечо.
– Сынок, ты извини меня за…чрезмерную откровенность, – сказала она мне. – Просто я никому никогда не рассказывала об этой истории. Хотелось поговорить!
– Ничего, мам.
– Малыш, не дай бог тебе кого-нибудь так полюбить!
– Мам.
Я внимательно посмотрел маме в лицо.
– А что, любить плохо?
– Нет, сынок, не в этом дело. Плохо не любить, плохо любить по-другому.
– Это как, любить по-другому?
– Безответно.
– Мам, а что папа тебя…
– Любит, конечно. Он полюбил меня. Через пятнадцать лет после того, как я его полюбила, и я приняла его любовь. Хотя сделать это мне было нелегко.
– Почему?
– Когда моя любовь к нему стала потухать и лишь робко светила, его любовь ко мне разгорелась с большой силой.
– Ты тогда устала его любить?
– Да. Я любила его уже по привычке.
Я несколько секунд молчал, после чего встал со стула, обнял маму и прошептал ей на ухо:
– Мам, ты у меня самая лучшая, правда. Жалко, что папа это понял очень поздно.
– Спасибо, Коленька, – прошептала мне в ответ мама. – Только я тебя умоляю, ничего не рассказывай об этом папе.
– Хорошо, мам, не расскажу.
Мне стало светло и радостно на душе. Я сам не понимал почему.
5 глава
Маг
Я проснулся рано утром, потянулся в кровати. В мою комнату светило солнце, кто-то играл во дворе – был слышен смех ребят.
Мне было весело, я и сам не понимал, отчего.
Может, оттого, что мне было всего одиннадцать лет, а может, оттого, что впереди ещё оставалось полтора месяца каникул, – объяснить причину своего весёлого настроения я не мог. Да и не пытался это сделать.
В первую минуту после своего пробуждения ото сна, я лежал в постели и ни о чем не думал. Просто ни о чем!
Потом волна разнообразных воспоминаний окутала меня.
Я начал вспоминать вчерашний день: разбитое окно, девочку Сашу, её бабушку – Марии Тимофеевну, как подрался с Женькой, вечерний разговор с мамой.
Мне стало и грустно, и горько, и радостно одновременно.
Поднявшись с постели, я зашёл на кухню, где мама уже приготовила завтрак: омлет со свежими огурцами.
Съев омлет, выпив две чашки чая, я надел свой любимый джинсовый костюм (на улице было прохладно) и вышел на улицу.
Мама попросила купить меня две булки хлеба, и я сразу помчался в магазин.
Магазин находился всего в двухстах метрах от дома, сходить в него мне не составляло никакого труда.
Купив хлеб, я пошел было к себе домой, но какая-то непонятная сила понесла меня сначала к дому, а потом к подъезду Саши.
Я вспомнил свои вчерашние мысли о любовной магии и немного испугался.
– Неужели и со мной то же, что… и с мамой?…
Впрочем, в этом я не был уверен. Мама ждала, когда на неё обратит внимание папа, целых пятнадцать лет, я бы, наверное, столько ждать никого никогда бы не смог.
Подойдя к дому Саши, я совершенно бесстрашно вошел в её подъезд, поднялся на первый этаж, постучал в дверь.
В квартире раздавался какой-то шум, я не мог до конца понять, то ли гремела музыка, то ли кто-то пылесосил.
Дверь мне открыл девятиклассник – Володька Смирнов.
Володьке было четырнадцать лет, он был рослым, стройным пареньком, довольно симпатичной внешности. После школы почти каждый день Володька посещал театральный кружок, руководителем которого была его родная мама – несостоявшаяся актриса. Как объяснял сам Володька (не мне, а своим друзьям): «Настоящие таланты всегда остаются за чертой, успех приходит только к посредственностям».
Может, так оно и есть, как говорит Володька, я об этом, честно говоря, никогда не задумывался.
Увидев Володьку, я сильно удивился, что он делает в доме у Марии Тимофеевны. Неужели она сама пригласила его в гости? Насколько я помнил, даже малочисленные подруги Марии Тимофеевны и-то не очень любили к ней приходить, не говоря уже о каких-то девятиклассниках.
– Привет, – сказал мне Володька.
– Привет! – ответил ему я.
– Что пришёл? – спросил меня девятиклассник.
– Я к Саше.
Володька хмыкнул в ответ.
Лишь после этих слов к двери подошла сама Саша, немного удивлённо посмотрела на меня.
– Здравствуй, – сказала она мне.
В этом холодном «здравствуй» я почувствовал её сильное желание держать со мной дистанцию.
– Здравствуй, Саша! – ответил я тихо девочке, решив вести игру по её правилам.
Саша внимательно посмотрела на меня, чуть-чуть улыбнулась.
– Ты, наверное, хотел что-то спросить? – сказала она мне.
– Ну почему, ну почему, какой-то пижон сидит у неё, без всякого повода, а я обязательно должен его иметь! Обязательно я должен что-то спрашивать!
От отчаяния я сжал кулаки и чуть не разревелся!
– Где твоя бабушка? – проговорил я.
– Бабушка уехала в гости к подруге на один день. Завтра вернется. Ты, наверное, к ней пришел? – спокойным голосом спросила у меня Саша.
– Да. К ней.
– Ой, а её нет. Давай я ей передам… Ты что-то хотел спросить? Или что-то может передать?
Саша вопросительно посмотрела на пакет с хлебом, который я держал в руках.
– Ничего не надо, – хмуро отозвался я. – Я сам… потом спрошу.
– Ну ладно.
Саша улыбнулась.
– Пока!
– Пока!
Саша захлопнула дверь, за ней послышался отвратительный смех Володьки.
Я выскочил на улицу, посмотрел на проделанную мной вчера работу – разбитое стекло. И вдруг понял, что меня раздражает всё: и стекло, и Саша, и её бабушка, и вообще весь мир.
Захотелось с кем-нибудь подраться, но рядом никого не было, поэтому я подошел к сосне, растущей около лавочки, и со всей силой пнул по её стволу.
Нога моя заболела.
Из подъезда выбежал Володька, надменно посмотрел на меня.
– Что, кавалер, неудача постигла тебя? – небрежно бросил он мне.
Я серьезно взглянул на Володьку и вместо того, чтобы броситься на этого хлюпика-пижона, которого я мог побить в два счета, несмотря на трехлетнюю разницу в возрасте, тихо пробормотал:
– Смотри, чтобы
