– Ничего себе местечко, – заключила она, вылезая из машины и выпуская собаку. – Вроде как на картинке. А жить мы будем где? В палатке? Или найдем пещеру с червяками и крысами? Поселимся здесь до конца дней своих, будем вести богоугодный образ жизни…
– Все гораздо проще. Тут сдают комнаты внаем. Я уже забронировала для нас вон тот симпатичный коттеджик. – Эрика махнула рукой в сторону одного из домиков. – Хозяйка даже обещала кормить нас завтраками.
– То есть без обедов мы, стало быть, легко обойдемся?
– Будем ездить в соседний поселок, там есть паб. К тому же мы захватили с собой уйму еды. С голоду не помрем, поверь.
– Однако ты прямо-таки все предусмотрела. Хотя… А замок-то где? То есть то, что от него осталось… – Рози окинула окрестности подозрительным взглядом. – Или нам сначала придется провести здесь раскопки? Тогда ты была права, что захватила с собой этих двух здоровенных парней. Дадим им лопаты, заставим землю копать – глядишь, замок и отыщется. Только им придется копать очень быстро, выходные-то короткие. Хотя Сэм у нас журналист, он может и носом землю рыть…
– Рози, умоляю тебя, – поморщилась Эрика. – Остановись. Я-то тебя знаю, Питер долготерпелив, а вот Сэм… Он еще не привык к твоим шуточкам и может сбежать обратно в Дублин. А я возлагаю на него большие надежды. Этот молодой человек должен поспособствовать моей зарубежной славе и процветанию нашего Дома моды!
– Неужто он пишет про тебя статью? Сколько же ты ему заплатила?
– Ну все, хватит болтать, – вмешался Питер, решительно направившись к указанному Эрикой домику. – Расположимся и пойдем смотреть развалины.
– Так где развалины-то?
– На том берегу. Поплывем на лодке.
– Даже не надейтесь заставить меня грести! – Последнее слово, как обычно, Рози оставила за собой.
Закрыв за собой дверь, молодая женщина критически осмотрела доставшуюся ей комнату. Ничего особенного: уютная, чистенькая. На старомодную кровать наброшено пестрое лоскутное одеяло. На маленьком столике – стеклянная ваза с колокольчиками. В открытое окно с легкими белыми занавесками проникает свежий воздух, напоенный ароматами трав и садовых цветов.
Рози поставила на пол сумку, в которой кроме престарелого бассета, расхаживающего в данный момент по комнате и с подозрением обнюхивающего углы и ножки стола, помещалось еще небольшое количество ее вещей.
– Ну что, старина? – громко спросила она пса. – Сгодится на пару дней?
Сэр Родерик утвердительно зевнул и улегся на коврик около кровати.
– Вот и хорошо.
Рози отодвинула стул и села на него верхом. Блаженная тишина, просачивающаяся вместе со свежим воздухом в окно, обволакивала, действовала успокаивающе. Вечно натянутые нервы молодой женщины немного расслабились.
Она стащила синюю бейсболку, тряхнула рыжей гривой, стянутой в хвост, положила подбородок на спинку стула и на минуточку закрыла глаза.
Вдруг захотелось заползти под пестрое одеяло и спать, спать… Наслаждаться тишиной и едва уловимым ароматом роз, спокойствием, безмятежностью… Запахом свежескошенной травы под окном, пронзительно напоминающим о детстве, проведенном в таком же домике, только не с красной черепичной, а с желтой соломенной крышей…
В дверь тихонько поскреблись. Рози, погрузившись в собственные мысли, не обратила на это внимания. Поскреблись снова, потом дверь тихонько скрипнула.
– Эрика, убирайся к чертовой матери, – пробормотала Рози, не оборачиваясь и не открывая глаз. – Я еще не разложила вещи.
– Гм… это в некотором роде не Эрика, – негромко произнес мужской голос. – Покорнейше прошу простить за вторжение, но они там собрались идти, то есть плыть… Питер говорит, что скоро стемнеет, поэтому надо посмотреть, что там, прикинуть…
– Да, стемнеет. Аккурат часов через семь-восемь. – Рози решила-таки повернуться к непрошеному гостю лицом и мгновенно опознала в нем Сэма. – Я так понимаю, эти слабонервные избрали тебя жертвенным агнцем, то есть козлом отпущения, или кем там еще?
Тянули жребий, и длинная соломинка выпала мне, – незамедлительно сознался американец. Рози заметила, что он переоделся в светлую ветровку и джинсы и стал, кажется, еще огромнее, чем был. – Ваш покорный слуга хотел было отказаться, но решил, что его сочтут трусом…
– Все ясно. Соломинки держала Эрика, и они все были длинные, – рассмеялась Рози. Ей почему-то совершенно расхотелось ехидничать, возможно, сельский воздух действовал умиротворяюще. – Ладно, я не ем журналистов, тем более иностранных. Ты чего журналист?
– В смысле?
– Ну, о чем пишешь? О моде, что ли?
– Ах это… О разных знаменитостях или о просто необычных людях. У меня рубрика такая, называется «Свежий взгляд». Как что интересненькое, я сразу туда…
– Ага, интересненькое… Ну, это Эрика и есть. Интересней не сыщешь, ясное дело. Ладно, ты иди им скажи, что я сейчас спущусь.
– Вообще-то… – начал Сэм.
– Потом, все потом. Я хочу разложить вещи.
Сэм как-то боком просочился в дверь и закрыл ее с той стороны. Поразмыслив минутку, Рози пришла к выводу, что ходить таким образом, чуть ли не спиной вперед, очень неудобно. Выходя, журналист не сводил с нее глаз.
Молодая женщина вздохнула, запустила пальцы в медно-рыжие кудри и призадумалась. Очень глубоко.
– Поворачивай! Поворачивай! Активнее! Работаем веслами! Загребай! Полный вперед! Табань!
– Рози, прекрати. Ты их сбиваешь с толку. – Эрика смирно сидела в лодке, устроившись как можно дальше от бортов, то есть точнехонько на середине скамьи. – Они запутаются, и мы все потонем.
– Нет, ну как же! Парни должны пройти испытание на прочность. – Рози вольготно расположилась на крохотной скамеечке на носу лодки, нимало не тревожась о намоченных джинсах. – Так на чем это я?.. Ах да, табань! Рубить якоря! Смолить паруса! Продуть клозеты! Руль за борт! Полный привет! Ой, то есть полный вперед!
– Полный вперед уже был, – меланхолично заметил Сэм, загребая левым веслом.
– А якоря отрубил кто-то до нас, – пропыхтел Питер, черпая воду правым. – Говорил я, надо брать моторку! Это же так прекрасно: ты сидишь, а она плывет. Нет, летит! Ненавижу грести…
– Давай я один сяду на весла, а ты будешь охранять милых дам, – тут же предложил Сэм.
– Ишь, чего захотел! Нет уж, я лучше потружусь, зато лавры потом поделим пополам.
– Ты мог бы пока снять общий план, – предложила Эрика. – Берег-то близко.
Как же, близко! Если лодка сейчас перевернется, нам не выплыть. К тому же я непременно уроню фотоаппарат в воду – у меня руки одеревенели. Вполне возможно, эта проклятая гребля погубила мою карьеру фотографа навеки!
