Она жестом предложила ему сесть в кресло, в котором только что переживала вновь свою трагедию, и они минуту молча смотрели друг на друга. Они были такие разные: его мужественной привлекательности противостояла ее женственная красота. Его темно-карие глаза светились радостно, в ее — голубых — застыло отчаяние.
— Вы рады, что возвращаетесь домой? — наконец спросил Грегори, не сводя с нее глаз.
— Вообще-то, дом не ассоциируется у меня с концом дождя, но не могу сказать, что еду туда без удовольствия.
— Скажите, а что это за обещание собираться каждое третье Рождество вместе? Лорен только и твердила об этом в прошлом году, уверяя, что вы и Кен обязательно приедете, — его голос был тихим и вкрадчивым, словно Грегори пытался вызвать у нее желание отвечать.
Лесли посмотрела в темное окно.
— Мы дали такое обещание, когда жили еще все вместе. Поклялись, что непременно будем собираться каждое третье Рождество все вместе в нашем доме, — она горько усмехнулась. — Мне, наверное, было тогда восемнадцать, я заканчивала школу, Гюнтеру — семнадцать, Кену — шестнадцать и Лорен — пятнадцать. Папа знал, что мы скоро покинем наше родительское гнездо, поэтому-то он и предложил заключить такое соглашение.
Он слушал с интересом и, когда Лесли замолчала, рассмеялся.
— Ага, значит, ваши родители исправно трудились четыре года подряд!
Она улыбнулась.
— Да, они так и хотели. Мечтали о четырех детях.
Лесли в задумчивости подперла голову рукой. Она старалась не думать о прошлом, а теперь ей пришлось еще и говорить о нем: Грегори принуждал ее к этому.
— У вас была дружная семья…
— Да, это так, — прошептала она и почувствовала, как к горлу подступает комок. Лесли опять отвернулась к окну.
А Грегори продолжил свой допрос самым бесцеремонным образом:
— У вас был кто-нибудь после смерти мужа?
Ее щеки покраснели, голос задрожал:
— Нет, и я к этому не стремилась.
Решив, что этого ответа более чем достаточно, она вновь замолчала. Если бы Лесли знала, что он будет так нагло вторгаться в ее прошлое, она бы не пустила его в свое купе.
Тщательно подбирая слова, Грегори сменил тему.
— Расскажите мне об Африке. Я никогда там не был.
Лесли посмотрела на него подозрительно, но все-таки заговорила:
— Мы работали в очень красивом районе: ровный ландшафт с низкой растительностью, — она с облегчением вздохнула и продолжала: — Мы работаем над теорией о том, что около тридцати пяти миллионов лет назад там обитали наши прародители. Мы и сейчас продолжаем копать вулканический пепел в надежде обнаружить следы, подтверждающие наши предположения. У нас очень симпатичный лагерь. Правда, за его пределами я почти ничего не видела. Я редко уезжаю из лагеря. Хотя в прошлом году провела неделю в Египте, — сказала она задумчиво и быстро добавила: — Но большую часть времени я работаю.
— Вам нравится откапывать горшки и скелеты дядюшки Гоминида? — засмеялся Грегори.
Лесли заколебалась: она не могла понять, о чем он думает. Ей показалось, что он подтрунивает над ее работой, и она нахмурилась.
— Это моя работа, — ответила Лесли обиженно и добавила: — Профессия, которую я люблю…
— И отличное место, где можно спрятаться от жизни, — перебил он ее, — не так ли?
Лесли еще раз с горечью убедилась, что Грегори хорошо осведомлен о ее жизни. Ох уж эта болтушка Лорен! Как она может обсуждать такие вещи с посторонним человеком?! Лесли не нуждалась в жалости Грегори Уилсона, ей вдруг стало просто невыносимо его присутствие.
— Готова согласиться, что Африка — действительно прекрасное укрытие, Грегори, но для меня это всего лишь работа, я ни от кого не прячусь… Но, — прошептала она, — даже если бы я там пряталась, это только моя проблема.
— Сколько времени вы пробудете дома? — бодро спросил Грегори, словно не замечая ее настроения. И вдруг протянул руку через стол и положил на ее запястье.
— До конца января, — она убрала руку и опустила глаза. Ей не понравилось его прикосновение, но что-то дрогнуло в ее душе.
— Многое может произойти за это время, — Грегори хотел вновь прикоснуться к ней, но, передумав, засунул руки в карманы.
Лесли решила не продолжать разговор, боясь, что ее голос выразит отчаяние и гнев, а ей вовсе не хотелось, чтобы он знал о ее чувствах. И, кроме того, ей почему-то не хотелось, чтобы он ушел. В купе воцарилась тишина.
И тут в окне блеснула молния. Это был дождь, настоящий декабрьский дождь.
— Кажется, мы попали в грозу, — сказал Грегори, — еще одна причина порадоваться выбранному мною способу передвижения.
— Да, — подтвердила Лесли раздраженно.
Они сидела в тишине, изредка нарушаемой раскатами грома, и наблюдая, как струйки воды стекают по запотевшему темному стеклу. Наконец она повернулась к нему. Казалось, он находился сейчас где-то далеко-далеко: все его внимание было сконцентрировано на дожде. Но от него веяло таким спокойствием и безмятежностью, что Лесли снова вынуждена была признать: она рада его присутствию.
Грегори повернул голову, поймал ее взгляд и улыбнулся.
— Скорей бы уж доехать до Солт-Лейк-Сити, — сказал он, безуспешно пытаясь вытянуть свои ноги между двух кресел. — Честное слово, когда я долго нахожусь в закрытом помещении, у меня прямо-таки начинается клаустрофобия!
Лесли тихо засмеялась и впервые посмотрела на него с интересом.
— Не надо было вырастать таким длинным. Если бы вы аккуратно пилили, вам бы не пришлось бы бегать так много.
— Вы правы, — подхватил он, — но тогда мы думали совсем о другом.
— О чем же это? — спросила она весело.
Грегори засмеялся.
— Ну, например, о красивых девушках, — улыбнулся он, — кстати, а вы ведь очень привлекательная девушка, Лесли Гарднер, — и продолжал шутливо: — Скажите, а как реагируют на вас мужчины, с которыми вы работаете в Африке? Мне бы было очень трудно сосредоточиться на раскопках пепла, если бы рядом со мной находилось такое прелестное создание. — Он внимательно разглядывал ее лицо.
Лесли, не смущаясь, ответила:
— Они и не замечают, что рядом с ними женщина. К тому же средний возраст наших мужчин — лет шестьдесят.
Ей польстило, что Грегори нашел ее привлекательной, и удивило, что его комплимент, как солнечный луч, проник сквозь стену отчуждения, которую она так тщательно воздвигала за прошедшие со дня смерти Филиппа годы. Лесли долго билась над тем, чтобы не реагировать на подобные вещи и преуспела в этом. Она просто поклялась никогда больше не становиться жертвой любви.
Лесли опустила глаза. Она не хотела, чтобы их разговор продолжался в прежнем тоне.
