малышка.
Блеснув волшебным светом, нежная на ощупь золотая цепочка показалась в коробочке на мягкой бордовой подушечке. Катя замерла от восхищения красоты подарка. Казалось, попала куда в прошлое, когда кавалеры одаривали дам королевскими дорогими украшениями.
— Можешь надевать на неё что захочешь, но она всегда будет с тобой, помогать тебе, — смущённо говорил Джини.
Катя ласково улыбнулась в ответ и выдержала паузу:
— Как ты…
— Да, это я, — смотрел он робко исподлобья. — Полюби меня?
— Золотой ты наш. Джини, милый, — нежно и тихо говорила Катя. — Но ведь счастье не покупают.
— Я знаю. Я и не покупаю, — широко раскрыл он глаза и снова улыбнулся. — Спой хоть? Ты обещала.
— Спою, но сначала переоденусь, — робко улыбнулась Катя и оглянулась. — Правда, так стеснительно. Столько народа.
— Ты звезда, — прошептал воодушевлённо Джини и взял золотую цепочку из коробочки.
Он встал позади Кати, ласково погладил рукою её плечо, шейку, убирая локоны в сторону. Катя догадалась, что он будет делать, и, собрав волосы в хвост, приподняла их. Джини надел ей цепочку, снова провёл рукой нежно по шейке и приблизился к уху:
— Ты достойна лучшей любви…. сказочной. И она у тебя будет.
— Джини, — выдохнула Катя с умилением, но он вдруг резко оглянулся и позвал матушку моделей:
— Дезири!
Мирской скуке мы бросили вызов.
Солнце судьбы угасает вновь.
Бежали мы играть в сюрпризы.
Мечтала я, что заслужу любовь.
Но дай же мне, дай мне упасть,
Дай же ночи во мне дрожать.
Дай мне упасть, дай мне исчезнуть
На этот раз…. на этот раз.
Забудь меня!
По волнам жизни убеги!
Сотри скорей мои следы,
Ведь время, да, лишь время, да,
Изменит всё, проведёт нас…*
Катя отвлеклась на вышедшую на сцену молодую группу. Девушка так красиво пела на французском, слова песни так трогали, что Катя сразу в себе эти слова перевела и подивилась, как подходят они под её настроение, даже судьбу.
— Дезири, — игриво подзывал матушку моделей стоящий рядом Джини, и Катя перевела взгляд на приближающуюся к ним с бокалом шампанского роскошную женщину.
Дезири… Она плыла по залу, словно танцевала, выхаживала лучше всех моделей. Она была прекрасным для них примером и вообще для всех молодых, как стоит себя держать, с каким позитивом жить и как о себе заботиться. Катя каждый раз, когда смотрела на неё, восхищалась, в себе восхваляя. И душой, и телом та была прекрасна в свои пятьдесят. Фигура шикарная, и в этом обтягивающем чёрном платье Дезири выглядела сногсшибательно. Каждый провожал её восторженным взглядом…
— Есть ещё наряды? — сразу спросил Джини у подошедшей Дезири.
Она мило улыбнулась, будто удивилась его вопросу, ведь должен знать, что у неё всегда всё нужное при себе. Дезири везде приходила со своим чемоданчиком, где были нужные принадлежности для макияжа или грима, а в машине всегда лежал чемоданчик с запасными нарядами.
— Конечно! — сказала она и улыбнулась прикусившей рядом от смущения губу Кате.
— Да, да, — кивал Джини. — Надо бы нашу девочку нарядить для выступления. Сразу после пиратиков и выступит.
— Ах, так это мы быстро, — засмеялась добродушно Дезири и позвала Катю с собой, отдав свой бокал Джини. — Идём, моя красавица!
— Джини, — подбежал к ним, заставив пока остановиться и ждать, худощавый среднего роста и возраста мужчина.
Это был итальянец Марко. Фотограф. Он давно уже работал с Джини и Дезири, делая фотосессии и для артистов, и моделей. Обеспокоенный чем-то важным, он заставил всех троих насторожиться.
— Гитаристу стало плохо. Перепил. Как бы ни сорвались выступления!
— Обождите, — прищурился Джини. — Есть здесь ещё один гитарист, кто эти произведения знает. Я с ним переговорю. Как его звать там? Друг твой же!
— Уж не про Алекса ты? — догадался Марко и согласился. — Да, ты прав, он проф.
— Вы же друзья? — уточнил Джини.
— Да, разумеется! — улыбнулся тот. — Я немного растерялся, но ты прав. Он же приехал сюда как раз для поиска нового. Я с ним переговорю!
— А мы идём готовиться, — взяв Катю под руку, мило улыбнулась Дезири. — Публика не ждёт!
— Да, — выдохнула та и вместе с нею направилась покинуть зал…
* — перевод автора, часть песни «Oublie moi», группа «Cœur de pirate»
В Рождество мне не надо много.
Всё, что я хочу, поверь,
Ни подарков, ни чего другого,
Только бы ты открыл вдруг дверь.
Всё, о чём молю у бога,
Чтобы вместе были мы.
В Рождество мне не надо много.
Только ты, один лишь ты.*
Щемящая, энергичная, прозрачная и романтичная музыка наполняла зал и души слушателей. Знакомая песня Мэрайя Кэри — «Всё, что я хочу на рождество, — это ты». Катя пела и танцевала. Красивый звонкий голос, способность брать чистые, высокие ноты с прекрасным вибрато и мелизмами.
Катя двигалась умело, так же ярко, как и музыка. Она явно жила вся в этом произведении, чувствовала тонко, всем естеством, что каждый слушатель воспринимал песню по-новому, ещё глубже переживая и смысл, и мелодию. Казалось, каждому хотелось петь и танцевать, что и делали, слушая выступление Кати.
Катя же мало обращала внимания на публику. Любимая песня взяла верх над страхом и стеснением. Катя чувствовала свободу, прекрасно танцевала. Её телом, обтянутым в блестящее короткое платье, восхищались многие.
Дезири с гордой за нею улыбкой наблюдала и кивала сама себе: такую не упустит, сделает своей моделью. Она видела, как поглядывают мужчины на Катю, особенно музыканты, играющие на сцене позади Кати или тот гитарист, что сейчас исполняет проникновенное соло, встав рядом с танцующей певицей и любуясь ею… Робко любуясь, украдкой, но… Дезири всё замечала.
Под конец песни она взглянула на танцующего перед сценой среди остальных слушателей Джини. Даже сейчас он выглядел главным. Он танцевал неумело, но с душой. Он выкрикивал слова песни и вскидывал руки к выступающей Кате. Та замечала его, улыбалась в ответ чаще всего только ему.
Катя заметила взгляды Дезири, видела восторг Джини и становилось радостнее. Будто выступала перед родными людьми. Никого странного и незнакомого. Все свои. Такого полёта души и свободы тела она давно не ощущала и была благодарна судьбе, что сегодня та подарила ей этот праздник…
Когда Катя стала петь следующие два куплета на русском языке, Джини забрался на сцену. Он обхватил её осторожно за талию, стал с нею вместе бодро танцевать. Во время танца он стал расстёгивать пиджак, снял его и крутил в свободной руке над головой.
Публика задорно аплодировала. Все ожили
