не отрывая взгляда от красного лица Егора:
— Особые пожелания к саперу есть? Тебе помоложе, да? С сиськами побольше? С ногами от ушей?
— Инга, не выводи меня.
— А то что?
Егор медленно вскидывает бровь. Тень недоумения, и он спрашивает:
— Ты у наших сыновей этому научилась? Что это еще такое?
— У тебя котлеты не горят?
С рыком возвращается к плите, а я торопливо набираю пароль на планшете. Блокировку все же снимаю. Пароли не менял.
Смахиваю графики и лезу в интернет.
Как искать семейного психолога? Я лишь в теории говорила, что можно однажды обратиться к нему за взрослыми и серьезными разговорами.
Тыкаю в ссылки, изучаю личные сайты всех этих умников, странички в социальных сетях.
— Вот эта, — раздается позади мрачный голос Егора. — Толстая, точно старше меня, некрасивая, с рожей, как у бульдога, и взглядом, как у каннибала.
Оборачиваюсь.
— У меня точно на нее не встанет, — поскрипывает зубами. — Будешь спокойна.
— То есть на остальных…
— Инга, — клокочет Егор.
Понимаю, что мое поведение было бы простительно подростку, но не тридцатипятилетней женщине, которая считала себя серьезной и спокойной дамой. У меня дергается верхняя губа, и я вновь пялюсь в экран планшета.
Кукушкина Лидия. С образованием вроде все чисто. Выложены дипломы, документы о повышении квалификации, положительные отзывы.
И отзывы эти не только о том, что волшебная тетка спасла семьи, помогла разобраться в кризисе отношений, но и о том, что она направила пары к разводам.
— Хорошо, — ухмыляюсь, — берем эту.
— Мы дома! — кричит из прихожей Саша. — Блин, Паш, отвали.
Раздается гогот Паши. Выключаю планшет, приглаживаю волосы и выпрямляю спину. Через минуту на кухню вваливаются наши красавчики.
У нас близнецы. Саша и Паша. И им по 12 лет. И они похожи на отца. От меня у них только по родинке на шеях.
— Котлеты? — глаза Сашки загораются голодом.
— Переодеться, руки помыть, — строго говорит Егор. — И причесаться. Через пять минут ужин.
Оба лохматые. Толстовка у Саши порвана на боку, а у Паши джинсы на коленях в грязи. Успели подраться? Замечают мой усталый взгляд и торопливо ретируются:
— Ты ничего не видела.
Посмотреть сейчас на нас со стороны — красивая и приличная семья. Обзавидоваться, умереть и не встать.
Отец — суровый богатырь.
Сыновья — орлята с хорошим аппетитом. Здоровые и румяные.
Мама — красавица…
Хотя с этим можно уже поспорить.
— Вы, что, посрались? — Сашка кладет кусочек соленого сала на ломтик черного хлеба и отправляет в рот. Жует и сует в себя ложку с борщом.
— Саш, за столом так не выражайся, — Егор смотрит на него строго и прямо.
— Извини.
— Поссорились? — Паша с аппетитом причмокивает и тянется к хлебной тарелке за новым куском.
— Да, возникли некоторые разногласия, — сдержанно улыбаюсь я.
— По поводу? — спрашивает Саша.
Не имею я сейчас никакого морального права быть с сыновьями честной.
Потому что мы с Егором как бы спасаем брак, и мальчикам не стоит знать интимные подробности наших разногласий.
— Да так, — отправляю в рот ложку, — кто будет готовить ужин.
— И папа проиграл? — Пашка хмыкает.
— Верю, что я сумел сохранить достоинство.
— Однозначно, — Сашка с аппетитом поглощает последнюю ложку борща, отставляет миску и придвигает к себе тарелку с котлетой и пюре, — вкусно, пап.
— Самое то, — бубнит с набитым ртом Пашка.
— Не торопитесь, — тихо отзываюсь я.
— Мама права, — поддерживает меня Егор в моем замечании.
Наши взгляды встречаются. Надеть бы на его голову тарелку с борщом, но жалко, ведь он у него вышел очень неплохим.
Вот еще один плюсик. Он умеет готовить. Не бытовой инвалид, который не может найти кастрюлю в холодильнике.
— Кажись, тебе еще посуду мыть, — Саша кусает котлету.
— Нет, — Егор переводит на них спокойный взгляд, — посуда на вас. Один моет, второй вытирает и складывает.
— Не прокатило, — Паша пихает в бок брата. — А ты так был близок.
— Может, мы посудомоечную машину купим, а? — Саша цыкает.
— Нет, — Егор щурится. — Вам полезно мыть посуду, парни. Не переломитесь.
Какой у меня муж умный, в меру строгий и авторитетный глава семейства.
— Что в школе? — спрашивает Егор и пытливо смотрит на сыновей.
— Сегодня ничего, — Паша пожимает плечами. — Тихо, мирно и скучно.
— Ага, скукота та еще… — Саша закатывает глаза.
— То есть драк не устраивали, поджоги не планировали и не дерзили учителям? — Егор продолжает цепко смотреть на сыновей.
— Я четверку по русскому получил, — скучающе отвечает Саша.
— Четверку? — охаю я.
— Да, — вот тут он уже приосанивается.
— Ты? — Егор смотрит на Пашу.
— Про минус ты забыл, — тот пихает брата.
— Но четверка же, — Саша недовольно фыркает.
— Павел, — голос Егора становится тверже. — Что у тебя по русскому?
Паша с легким вызовом смотрит на него:
— Три с плюсом.
На лице Егора полное недоумение, и он переводит взгляд на меня, чтобы я объяснила систему оценок у учительницы наших сыновей.
А я тоже что-то ничего не понимаю.
Четыре с минусом и три с плюсом. Я, видимо, не улавливаю тонких нюансов в практически равнозначных оценках.
— Вот я тоже ничего не понял, — Паша пожимает плечами. — Просто Саня у нее в любимчиках, а я нет, потому что только Цинка нас различает. Остальные путают. Ваще, да? Мы же разные.
Перевожу с подросткового. Цинка — это Цинкова Любовь Ярославна.
— Мы близнецы, — Саша кривит лицо.
— Довод, да, — Паша выпивает залпом стакан компота и откидывается назад, похлопывая себя по пузу. — Близнецы, точно, да. Каждый раз об этом забываю.
— И твои косяки вешают на меня, — Саша морщит нос.
— А твои на меня.
Смотрят друг на друга и одобрительно стукаются кулаками.
— Каждый сам за свой косяк должен отвечать, — делаю глоток прохладного компота.
— А кто против? — Саша вскидывает бровь. — Но никого же не переспоришь. Я не хочу быть Пахой, а Паха мной, но нас путают. Говоришь, что я не Паха, так начинают заводится еще больше.
— Вы поэтому на прошлой неделе свои имена на лбу маркерами написали? — Егор устало потирает левую бровь.
— Да, — Саша кивает. — И не помогло. Опять получили люлей. Это какой-то замкнутый круг.
— Замкнутый круг люлей и отчаяния, — смеется Паша.
— Точняк.
Опять бьются кулаками, зевают и синхронно похлопывают себя по животам.
— А еще мы клюшки сломали, — Саша вздыхает. — Да. Случайно.
Я перевожу взгляд на Егора, который потирает свою короткую бороду. Они уже по третьей клюшке сломали.
— Как именно? — он задает вопрос и не спускает взгляда с сыновей. — Как в прошлый раз? Устроили фехтование? Или пытались пером клюшки срубить березу?
— Хотели приподнять
