— Привет, — негромко роняет девочка. — Спишь?
— Уже нет, — принимаю сидячее положение и подтягиваю колени к груди.
— Я Нина Лисицына, — представляется она, продолжая с любопытством меня разглядывать.
— А я Аня Краснова. Недавно здесь.
— Я так и подумала. До этого была в детдомах?
Я отрицательно трясу головой, а она понимающе кивает. Дескать, все с тобой ясно.
— На самом деле здесь не так плохо, как может показаться на первый взгляд, — голос у Нины тихий и какой-то потусторонний. — Есть кружок по лепке из глины. А физручка Алла Петровна по пятницам преподает танцы.
— Я не люблю танцевать, — признаюсь я. — А вот из глины бы полепила.
— Я, кстати, тоже не люблю, — она оживляется. — А вот Настя Крылова и ее подруги обожают танцы. На дискотеках они всегда в центре внимания.
— Настя Крылова? — я вопросительно приподнимаю бровь.
Просто Нина произнесла это имя так, будто оно должно мне о чем-то говорить.
— На да, подруга Матвея Горелова, — отвечает с легким придыханием, а затем делает паузу и подозрительно на меня косится. — Погоди. Ты и его не знаешь?
— Я тут недавно, — повторяю, как бы оправдываюсь. — Еще не успела со всеми познакомиться.
— Тебя обязательно нужно знать, кто есть кто, — авторитетно заявляет Нина. — Иначе будет трудно.
— Да уж, — хмыкаю я, вспоминая Дашу, которая нагло отжала мой браслет. — Я об этом как раз размышляла.
— А давай я тебе расскажу, — Нина вскакивает на ноги и, схватив меня за руку, утаскивает за собой к окну.
Я не сопротивляюсь. Подхожу ближе и, уперевшись лбом в прохладное стекло, окидываю взглядом распростертый под нами двор. Ржавые турники, покосившиеся качели, песочница для самых маленьких, асфальтированная дорожка с внушительными колдобинами и небольшая клумба с цветущими примулами.
Территория детского дома выглядит ухоженно, но при этом очень бедно. Такое чувство, что в последний раз сюда вкладывали деньги в послевоенное время.
— Видишь компанию парней у турников? — спрашивает Нина, тыча пальцем в окно.
Я смотрю туда, куда она указывает, и с изумлением обнаруживаю тех самых мальчишек, которые меня сегодня дразнили и от которых я сбежала. Рыжий, долговязый, со шрамом и тот, что держался чуть позади, так и не проронив ни слова.
— Да, — затаив дыхание, отзываюсь я. — Вижу.
— Парень в красной ветровке — это Матвей Горелов. Он тут вроде как главный. Спортсмен, да и учится неплохо. Почти все хотят с ним встречаться, но на новогодней дискотеке он выбрал Настю Крылову. Она и до этого была задавакой, а, как повелась с Мотом, окончательно возгордилась. В общем, держись от нее подальше. Та еще штучка.
Нина продолжает вещать, а я пристально разглядываю того, о ком она говорит. Каштановые волосы, смазливое лицо, развязная грация движений. Парень прислонился спиной к турнику и что-то увлеченно обсуждает со своими приятелями. Даже издалека видно, что у него хорошие зубы. Крупные, белые, наверняка ровные. Да и в целом он довольно симпатичный. Хотя, как по мне, ему давно пора подстричься.
Кто бы мог подумать, что этот молчаливый, на первый взгляд, тип окажется здешним главарем. Я думала неформальные лидеры всегда бойкие, громкие, языкастые и лезут на рожон. А этот держится отстраненно. Я бы даже сказала, неприступно. Будто ему на все глубоко плевать.
Хотя… Скорее всего, я просто не знаю этого парня. Первое впечатление часто обманчиво. Возможно, это конкретно я не вызывала в нем особого интереса, а по жизни он тот еще балагур.
— Рыжий — это Леша Пастухов, лучший друг Матвея, — поясняет Нина. — Он тут вроде местного шута. Любит внимание и когда им восхищаются. Но по факту очень часто находится в тени Горелова и, как мне кажется, втайне страдает от этого.
— А тот, что со шрамом? — любопытствую я.
— Это Гера Земцов. Жутковатый тип, если честно, — Нина ежится. — Говорят, что его родители на самом деле живы, их просто лишили родительских прав. А этот шрам, по слухам, оставил ему отец, когда в приступе белой горячки гонялся за ним с ножом.
М-да. История, мягко говоря, пугающая. Но, к сожалению, совсем не уникальная.
— Высокий парень в кепке — Данила Лесков. Мне кажется, из окружения Горелова он самый адекватный. В драках участвует редко, воспиталок практически не бесит. А еще поговаривают, что он уже много лет безответно влюблен в Юлю Мелихову. Она дружит с ним, но близко не подпускает. Похоже, так и останется Дан навечно во френдзоне.
— Понятно, — я отлипаю от окна и перевожу взгляд на Нину. — Ну а тебе? Нравится кто-то?
Обычно я не лезу к людям с подобными вопросами, но почему-то мне кажется, что моя новая знакомая будет не прочь это обсудить.
— Да нет, — она неопределенно поводит плечом, а потом добавляет. — Разве что Мот. Са-а-амую малость. Он все-таки реально классный.
Так я, собственно, и думала.
— Дружишь с кем-нибудь? — продолжаю расспрос.
— Со всеми понемногу, но лучшей подруги нет, — Нина забирается на подоконник и принимается болтать ногами. — Но ты мне нравишься, кстати.
— Ты мне тоже, — признаюсь с улыбкой. — Если честно, знакомство с тобой — первое позитивное событие за целый день.
— Я рада. Так что, пойдешь со мной завтра на лепку после уроков? — ее глаза горят предвкушением.
— Пойду.
— И на уроках тоже можем сидеть вместе, — предлагает как бы невзначай.
— Давай, я с удовольствием — отвечаю я, ощущая облегчение от того, что отныне я не совсем одна.
Глава 4. Аня
— Блин, гляньте, как у нее ребра выпирают, — совершенно не переживая о том, что я все слышу, комментирует Даша Севастьянова. Та самая девочка, которая отняла мой браслет. — Походу, не жрет ни черта.
— Ну это перебор, — поддакивает кто-то из ее свиты. — Прям уродство.
— Угу. И лицо тоже тощее, заметили? Как у Кощея бессмертного.
— И глаза на выкате.
— Царевна лягушка, блин!
Они визгливо хохочут, а я, плотно стискиваю зубы и, глядя строго перед собой, продолжаю переодеваться.
Не смотреть. Не отвечать. Не реагировать.
И плевать, что их слова ранят. Плевать, что причиняют боль.
В последнее время и я впрямь стремительно теряю вес. Ем плохо, но не потому что невкусно, а потому что кусок в горло не лезет. Аппетита нет. Я чувствую себя настолько подавленной и угнетенной, что организм никак не может адаптироваться к новым условиям.
Оттого и худею. Оттого и ребра торчат.
Но этим фуриям, конечно, нет дела до моих проблем. Им бы лишь поглумиться.
— Так это она, наверное, специально за фигурой следит, — насмешливо роняет Даша. — Пацанам хочет нравиться.
— Только парни не собаки, — подхватывает второй голос, — на кости не бросаются.
И снова ржут.
— Слышала, Краснова? Твои тощее тельце никому даром не сдалось. Ваське Машкову разве что… Да и тот наверняка побрезгует. Вы, кстати, слышали, что он Светке Кисляковой сказал? Типа у нее спина волосатая…
Разговор девочек плавно сворачивает на другую тему, и я облегченно выдыхаю. Торопливо снимаю юбку и натягиваю спортивные штаны. Терпеть не могу физкультуру, но деваться некуда: раз по расписанию есть урок, надо посещать.
Внезапно слуха касается глухой удар, и мы все едва не подпрыгиваем на месте. Лена, самая крупная девочка из Дашиной свиты, подходит к двери и, едва приоткрыв ее, тут же шумно захлопывает.
— Пацаны опять приперлись, — заявляет она со смехом.
— Как всегда, — Севастьянова самодовольно закатывает глаза, приглаживая волосы. — Идиоты озабоченные.
И в этот момент я замечаю на ее запястье свой браслет.
— Пошли вон, гамадрилы! — орет Лена в дверную щелку.
— А ты сиськи сначала покажи! — доносится снаружи.
— Ишь губу раскатал! А жопу тебе не показать?
— Покажи! С удовольствием гляну!
С той стороны раздается ехидный мальчишеский гогот. Девочки меж тем тоже сдавленно хихикают.
— Зачем ты его дразнишь? — качает головой Даша.
