Кладу руки ей на талию, покорно отвечая на поцелуй.
Все еще вкусная. Все еще заводит.
Может, я зря туплю и забиваю голову мыслями о новенькой? Она ведь реально малая, что с нее взять? А с Настькой мне по кайфу. Она сосется хорошо и кое-что еще умеет.
На двух стульях все равно не усидишь.
— Пошли ко мне? — шепчу я, вжимая ее в стену и запуская ладонь под футболку. — Пастухов по-любому до полуночи в телик будет втыкать.
— Сегодня не могу, — отказывается Крылова, отчего-то краснея.
— Почему?
— Потому что, Мот, — она многозначительно приподнимает брови. — Я ведь даже на физру сегодня из-за этого не ходила.
— А… — наконец догоняю. — Понял. Ну тогда сладких, — коротко чмокаю ее в губы. — Завтра увидимся.
Сворачиваю за угол и, засунув руки в карманы джинсов, вновь погружаюсь в свои мысли. О недавно выигранных фишках с изображением персонажей из Мортал Комбат. О завтрашнем футбольном матче. О мегере-русичке, которая никак не хочет выставлять мне четверку за год. Ну и, конечно, о новенькой, которая какого-то лешего запульнула в меня поношенным лизуном…
Зачем она это сделала? Я до сих пор не вдупляю. Внимание привлечь хотела? Или просто с кем-то перепутала?
Как бы то ни было, с любого другого я бы за такую выходку три шкуры спустил, а ее так, лишь пожурил маленько. Жалко стало, понимаете? Стояла передо мной, вся такая грозная и в то же время невинная, с горящими от стыда щеками и влажно блестящими глазами… Едва не плакала ведь. Тряслась как осиновый лист.
И ее аккуратные мягкие сисечки тряслись вместе с ней.
Черт! Походу, меня реально кроет!
Надо поскорее расчехлять новенькую, выигрывать спор и выкидывать ее из головы.
А то такими темпами и чокнуться можно…
Глава 6. Аня
— Нин, ну просыпайся, — трясу подругу за плечо. — Ты же обещала, что пойдешь!
— Время пять часов утра, — сипит она, одним глазом косясь на часы. — Зачем тащиться на озеро в такую рань?
— Затем, что, кроме нас, там никого не будет, — поясняю очевидное. — А значит, мы сможем спокойно искупаться.
На дворе резвится солнечный июнь. Школьные занятия позади, и теперь у нас гораздо больше свободного времени. Мы с Ниной много гуляем, и как-то раз, свернув в непривычном направлении, обнаружили в лесу премилое озеро, по форме напоминающее каплю. Вода в нем оказалось чистой и прозрачной, поэтому мы договорились, что в один их жарких дней непременно наведаемся туда снова, чтобы искупаться.
И вот момент истины настал. Однако Нина никак не может оторвать голову от подушки.
— Давай пойдем через пару часов, — канючит она, натягивая одеяло до носа.
— Через пару часов там наверняка будет уйма народа, — возражаю я. — Уверена, не мы одни прознали про это озеро и…
Нина засыпает, так и не дослушав мой аргумент до конца. Ее веки расслабляются, а воздух наполняется тихим мерным сопением.
Ну вот. Похоже, я осталось одна.
Вздохнув, подхожу к своей кровати, осторожно достаю из-под нее рюкзак с полотенцем и, стараясь не шуметь, покидаю спальню.
Я живу в детском доме уже несколько недель, но так и не привыкла к здешней жизни. Еда тут однообразная, досуг примитивный, а люди вокруг злые и равнодушные.
Не знаю, как там предполагалась в теории, но на практике никому нет дела до сирот. Даже учителям и воспитателям. Они просто делают свою работу, морально не вовлекаясь в процесс. Да и зачем? Наверняка им платят сущие копейки.
Хорошо лишь одно: наконец наступило лето. А это значит, что ближайшие три месяца будут не такими уж паршивыми.
Я обожаю ярко светящее солнце.
Обожаю сочную траву, которая совсем не колет ноги, даже если ходить по ней босиком.
Обожаю веселый гул насекомых, который, подобно белому шуму, успокаивает нервы.
Как сказал Олег Митяев, лето — это маленькая жизнь. И я на сто процентов согласна с его утверждением.
Помнится, моя мама тоже любила пору желтых одуванчиков, ягод и вечно голубого неба. Она работала учительницей в начальной школе и летом всегда уходила в отпуск. В ясные дни мы с ней брали в руки корзины и шли собирать землянику. Гуляли по полям до заката, наслаждаясь травяными ароматами, пением птиц и задушевными разговорами.
Потом приходили домой, чистили ягоды от «хвостиков» и варили из них варенье на зиму. Чтобы даже в холода у нашей семьи была возможность попробовать лето на вкус.
Это было беззаботное, бесконечно счастливое время, которое я теперь вспоминаю с особым щемящим трепетом. Ведь будущей зимой мне вряд ли удастся попробовать домашнее земляничное варенье.
Протиснувшись в узкую щель в заборе, сворачиваю на неприметную извилистую тропинку и, сосредоточенно глядя под ноги, миную торчащие из земли валуны. Пусть до озера занимает минут пятнадцать, не больше, но за это время я успеваю не на шутку раскраснеться и вспотеть, ведь идти приходится в гору.
Подбираюсь к травянистому берегу и, замерев, несколько минут с восторгом любуюсь красотой расцветшей природы. Кроны деревьев лоснятся пышной зеленью. Сетчатые прожилки облаков неспешно ползут по безмятежному лазурному небосводу, рассеивая и смягчая яркие солнечные лучи.
Глубоко вдыхаю наполненный пьянящими запахами воздух, и, скинув с плеч, рюкзак, принимаюсь раздеваться. Избавившись от футболки и юбки, остаюсь в одном купальнике и начинаю спускаться к воде.
Там, откуда я родом, не было водоема, поэтому купались мы редко. Только если выезжали куда-то на дедушкиной машине. Но в этом году папа записал меня в бассейн, и я даже успела посетить несколько занятий перед трагическим пожаром. Правда, там я плавала преимущественно со специальной доской, но, думаю это ни на что не влияет. Ведь я уже научилась уверенно держаться на воде.
Приближаюсь к самой кромке и, наклонившись, зачерпываю воду ладонью. Прохладная, но отнюдь не ледяная. Самое то, чтобы освежиться.
Прощупывая ступнями илистое дно, неторопливо захожу в озеро. И правда бодрит! Аж мурашки по спине ползут, и пульс по венам колотит!
Не знаю, почему, но в миг погружения в воду я испытываю необъяснимый эмоциональный подъем. Будто моя омертвевшая замерзшая душа наконец почувствовала согревающее прикосновение жизни.
Это всего лишь купание. Всего лишь озеро. Но впервые за долгие месяцы я снова чувствую себя живой.
Доверяюсь во власть стихии и, приведя тело в горизонталь, плыву. Гребок. Еще гребок. Волосы мокрые. Легкие расширяются. На губах — довольная улыбка.
Боже, как же хорошо! Надо будет непременно привести сюда Нину!
Я вхожу в раж, все активнее работая руками. Мне по-прежнему немного страшно, но осознание того, что дно прямо под моими ногами, успокаивает и вселяет уверенность. Я специально перемещаюсь вдоль берега и не ухожу на глубину.
Тело, отвыкшее от столь интенсивных физических нагрузок, ноет. Мышцы горят. В голове приятно шумит от усталости. Но я продолжаю грести, потому что это своего рода вызов злодейке-судьбе. Она хотела меня уничтожить, надломить, лишив самого дорогого, но я отчаянно хочу верить, что у нее это не получилось. Что я все еще сильная. И все еще могу бороться.
Наверняка именно этого хотели от меня мои мама и папа.
Последний рывок, и я с чувством глубокого удовлетворения опускаю ноги. Хочу упереться ступнями в вязкий ил и немного передохнуть, но что-то идет не так.
Потому что дна подо мною попросту нет.
Испуганно кручу головой, пытаясь понять, куда я уплыла и где, черт подери, берег. Разворачиваюсь в обратном направлении, но тело так измождено, что буквально каждое, даже самое незначительное движение свинцовой болью оседает в конечностях.
Паника накрывает с головой. Кислород в легких стремительно заканчивается. Я все чаще ухожу под воду и все реже выныриваю наружу. Техника плавания безвозвратно теряется. Теперь я просто беспомощно барахтаюсь в воде не в силах выбрать конкретное направление.
Я тону. И ничего не могу с этим поделать.
