Ева. Его первая любовница. Давным-давно.
«Да уж, когда постоянно дома, — думал он, усаживаясь в кабинке семьи Ромеро, — появляется такая проблема, как слишком большое количество бывших».
Свет постепенно потускнел, послышался топот сапог по деревянной сцене и другой темп музыки. Алехандро едва поднял голову. Слишком много воспоминаний для одного вечера.
Когда-то он сидел за кулисами в Барселоне или Мадриде, пока выступала мама, тогда уже на крупных площадках. Потом вспомнились обвинения отца, когда она вернулась домой. А потом ужасная депрессия, в которую он погрузился, когда она перестала приходить.
Брат Себастьян и сестра Кармен страстно ненавидели маму, а Алехандро смотрел на ситуацию с ее стороны. Если бы отец проявил немного понимания к ее таланту, искусству!
А фламенко — настоящее искусство.
Алехандро не мог заставить себя смотреть на сцену, обвел взглядом «Таберну». В основном местные жители. Ждут не дождутся выступления Евы. Кроме того, еще несколько танцовщиков-учеников.
Вдруг он заметил женщину, по виду точно не местную.
Ее отличало то, как беспокойно она поправляла светлые волосы, растрепанные на ветру, как потягивала вино. И слишком обтягивающая белая рубашка. В общем, выглядела она явно неловко. Алехандро наблюдал, как она взяла тарелку с puré de guisantes [4], принюхалась, словно пытаясь понять, что это такое. Однако нос не зажала, хотя и скорчила гримасу, одним движением отодвинув тарелку. Он все понял и затаил дыхание. Наконец она решилась, проглотила, запила большим глотком вина.
И вздрогнула. Словно маленькая собачка, которая отряхивалась от воды.
Ее грудь покачнулась, волосы тоже. Он улыбнулся, что делал нечасто.
Вместо того чтобы подцепить оливку пальцами, она попыталась наколоть ее вилкой.
Он заметил фотоаппарат на столе рядом с ней и понял, что, возможно, это Эмили Джейкобс, англичанка, прибывшая в качестве фотографа и дизайнера нового вебсайта. Неплохо было бы подойти и представиться, но сегодня он не в настроении вести учтивую беседу. Кроме того, девушка выглядела несчастной. Она оставила попытки поймать упрямые оливки и, похоже, собралась уйти. Хотя именно в тот момент началось главное действо!
Она подняла глаза.
Не на него.
На сцену.
По топоту ног, возгласам одобрения и приглушенному свету Алехандро понял, что Ева вот-вот выйдет теперь уже на неосвещенную сцену. И не обернулся.
Он наблюдал за мисс Джейкобс.
И понял, что рискованное решение привлечь постороннего человека оказалось правильным.
Алехандро наблюдал, как менялось выражение ее лица: с усталого на настороженное. А когда зажегся свет на сцене, она выпрямилась и широко раскрыла глаза, впервые увидев настоящее фламенко, и, казалось, позабыла о еде. Белая рубашка немного натянулась на груди, тем не менее, столь простой наряд был неуловимо красив.
Она прекрасна. Ее лицо выражало восторг. Возможно, ему стоило заставить себя посмотреть представление.
Но нет, Алехандро больше нравилось наблюдать за ней.
Поспешное путешествие в Херес оказалось очень долгим. В аэропорту ее встретили не София или ее муж, а мужчина с табличкой с ее именем. Он принес извинения от имени Софии и вручил конверт с запиской. София предлагала встретиться завтра, а сегодняшний вечер советовала Эмили провести в «Таберне», поужинать и познакомиться с этим местом. К тому же выступала Ева.
Эмили недоумевала, что бы это значило.
Она, безусловно, предпочла бы провести время в одиночестве. В квартире, которую ей показали. Но пришлось выйти. По работе ее ждет новая карьера. И не только. Она проголодалась. Долгожданное приключение. Пока не передумала, Эмили двинулась в «Таберну». Спросила столик на одного и заказала несколько закусок, рекомендованных официанткой. Деликатесы, не совсем соответствующие ее ненасытному аппетиту.
На сцене несколько парней тихо бренчали на гитарах, атмосфера была дружелюбной, но, в одиночестве поедая закуски, она чувствовала себя неловко и незащищено.
Эмили потянулась за фотоаппаратом и уже собралась уходить. Как вдруг случилось нечто волшебное. Шум в ресторане стих, сцена погрузилась во тьму. Эмили подняла глаза, но смогла разглядеть силуэт женщины в центре сцены с поднятой над головой рукой, другая рука медленно двигалась, делая нежные взмахи, будто жила собственной жизнью.
Она быстро догадалась, что это, должно быть, Ева. Исполнительница, выступление которой посоветовала посмотреть София. Та выглядела великолепно. Собранные черные кудри, красивый макияж, тонкая стройная шея. Платье ярко-желтого, как рапсовые поля летом, цвета. Ткань напоминала цветы, колышущиеся на ветру. Зачарованная Эмили выпрямилась, чтобы лучше рассмотреть Еву в медленном чувственном танце.
Ева отбивала ритм туфлями, хлопала в ладоши, которые издавали резкий звук. Музыканты начали подыгрывать.
Ева улыбалась, рычала и обнажала зубы, изображая каждую эмоцию, требуя, чтобы музыканты подхватывали ее настроение. Танцы их подначивали.
Эмили наблюдала, как тонкое тело Евы и ее сильные жесты очаровывали весь зал.
Стук туфель, грохот мужских ботинок, нарастающий звон гитар и ударных инструментов, казалось, приближали крещендо. Но нет, они продолжали.
Люди хлопали, словно поощряя Еву, выжимая из нее все соки. Но она не сдавалась, стремительно заполняя сцену. У Эмили возникло ощущение ливня, даже града. Словно она, пораженная этой силой, даже пыталась сопротивляться. И как так вышло, что она не знала об этом мире? Ей хотелось двигаться, танцевать, как некоторые посетители ресторана. Хотелось выкрикивать и подбадривать. Она заулыбалась, сделала глоток вина и в какой-то момент даже подняла бокал. В знак признательности.
Гипнотически, невероятно. Какая-то женщина подошла ближе к сцене. Эмили обернулась, и все будто замерло.
Ее остановил пристальный взгляд.
На мужчине был темный костюм. Как и на некоторых других посетителях. Правда, на них костюмы повседневные. А этот человек выглядел иначе. Галстук ослаблен, подбородок небрит. И все равно безупречно. А еще у него смелые темные глаза.
На Эмили никогда так не смотрели. Кстати, сейчас ей не показалось бы странным, если бы он подошел или поманил пальцем.
Музыка вернулась — да она и не прекращалась, — вернулись и чувства, будто в бокал налили слишком много, наполнили ее от бедер до низа живота. Приходилось сдерживаться. Просто потому, что она смутилась и защищалась от его жаркого взгляда. Но он заполнял ее чувства. Эмили ощущала, как наливается тяжестью грудь, а горло напрягается, чтобы просто сглотнуть.
Она скривила губы. И тут же возбудилась сильнее, чем когда-либо.
Она обмакнула в масло ломтик хлеба, притворяясь, что не чувствует пульса там, где его и быть не должно.
Удивительное дело — оказаться на публике и впервые возбудиться. Настолько сильно, чтобы захотелось убежать от нахлынувших неведомых чувств и напора незнакомого мужчины,
Эмили вернулась к фото.
И убежала.
«Mujeres» [5], - значилось на двери. Там же висела маленькая фотография женщины в платье для фламенко.
Слава богу, комната пуста.
