Но слова сестры не произвели на Эдди никакого впечатления. Он думал о другом. Нельзя полагаться на чувственные удовольствия при отсутствии взаимного доверия – счастья это не принесет. А Дороти и не доверяет ему, и не уважает его… Это от жалости к теперешнему состоянию она назвала его любимым. Не нужно ему ни сочувствия, ни жалости, ни слез раскаяния. Как-нибудь обойдется без них!
– За последние два дня я тесно общалась с Дороти и могу с уверенностью сказать, что эта женщина мне нравится, – настойчиво продолжала Мэгги. – Мне кажется, ты должен дать ей еще один шанс.
– Я уже давно перестал вмешиваться в твои дела, – мрачно отозвался Эдди, – и надеюсь, ты дашь мне возможность самостоятельно разобраться со своими.
– Но Дороти страдает, поверь мне, я ведь не слепая. Это только ты не видишь или не хочешь видеть…
– Замолчи! Дороти Ламбер меня не интересует! Все, точка!… Куда они спрятали мою одежду? Я хочу домой.
– Зачем такая спешка? Ты еще настолько слаб, что едва ли сможешь самостоятельно подняться по лестнице.
– Это тебя не касается! Оставь меня в покое!
– А вот после этого, – заметила Мэгги, открывая дверь встроенного шкафа и в сердцах швыряя на постель одежду Брасса, – я должна была бы сесть в машину и уехать, чтобы ты добирался домой на автобусе.
Лишь в четыре часа дня они наконец покинули больницу, выдержав настоящий бой с врачом и медсестрами, отпустившими своего пациента под расписку.
Час пик был в самом разгаре, и дорога на Кейп-Код оказалась полностью забитой транспортом. Мэгги была посредственным водителем, поэтому они то и дело застревали в потоке машин. Эдди с сожалением наблюдал за неловкими маневрами сестры, жалея, что не сам сидит за рулем. Так дело не пойдет, решил он, ей надо передохнуть.
– Послушай, – обратился он к сестре, – я ужасно хочу пить. Может, заедем куда-нибудь перекусить, а за это время и транспорта поубавится, тебе будет спокойней.
– Ладно, – согласилась Мэгги, поворачивая автомобиль к обочине. – У меня тоже горло пересохло. Надеюсь, здесь сносно кормят, ты ведь пропустил больничный обед и наверняка голоден.
– Больничной едой я сыт до конца дней, так что от хорошего бифштекса не откажусь. До смерти соскучился по настоящему куску мяса.
– Ну, значит, выздоравливаешь, – рассмеялась она.
– А ты сомневалась? Сейчас по моим пустым тарелкам все и поймешь…
Было уже около восьми вечера, когда Мэгги остановила машину на небольшом пятачке возле гаража Эдди. Он настаивал, чтобы она ехала к себе, а не оставалась ночевать. Ему хотелось побыть одному. К его радости, сестра не стала упорствовать, сославшись на то, что с утра должна сдать старшему корректору очередную рукопись, вычиткой которых подрабатывала в частном издательстве, выпускавшем брошюры по дошкольному воспитанию. Сговорившись о встрече на завтра, Мэгги уехала.
Брасс спустился по ступеням на нижнюю террасу к дому, открыл дверь. Его встретило настороженное рычание. Это Джеки охраняла своих щенков, возившихся в корзине в прихожей. Он совсем забыл о ней, зато собака прекрасно помнила его. Бросив попискивающих щенков, Джеки рванулась ему навстречу.
– Мы с тобой отличная пара, – заметил Эдди, трепля ее за уши. – Оба находимся в подвешенном состоянии, не ведая, какое будущее нас ожидает.
Высунув язык и выразительно глядя ему в глаза, Джеки издала нетерпеливый скулящий звук.
– Я понял, ты хочешь показать мне свое потомство? Давай знакомь. – Он присел над корзиной, осторожно взял в ладони пушистый комочек. – А они неплохо выглядят! Вон какие лобастенькие и шустрые.
Щенок тыкался мордочкой в теплую ладонь Эдди, беспомощно барахтался и лизал ему пальцы маленьким розовым язычком. Щемящая нежность охватила его. Он от природы не был сентиментален, но сейчас не мог не умиляться. Осторожно уложив щенка в корзину, Эдди выпрямился и отвернулся. На душе вдруг стало тоскливо от сознания одиночества. Еще недавно он не знал, что это такое. Довольствовался работой, независимостью и полной свободой распоряжаться своей жизнью, как хочет. И только теперь понял, сколь неполной она на самом деле была. Как больно оказалось приблизиться к чему-то настоящему, возможно, единственному в своей судьбе, а потом снова остаться в одиночестве.
Дороти Ламбер испортила все, даже собственный дом Эдди. Везде ему мерещилось ее незримое присутствие и от этого не было спасения. Привычный способ избавления от неприятностей – собрать сумку и отправиться работать где-нибудь на краю света – больше не казался спасительным.
Лежа на больничной койке, он осознал, что посланное ему жестокое испытание – предупредительный знак свыше, что всему есть предел и незачем испытывать судьбу, пора сменить образ жизни, осесть, обзавестись, как все в его возрасте, семьей, найти обычные человеческие радости в союзе с доброй, заботливой женщиной.
От этой мысли на лбу Брасса выступил холодный пот, поскольку еще ни одна из женщин не тронула его сердце так, как Дороти. И это совершенно очевидно. Ему нечем стало дышать, он направился к террасе, распахнул дверь.
Небо было совершенно безоблачным, спокойствие воздуха не нарушалось ни малейшим дуновением ветерка, на море царил полный штиль, а вот в душе его царило смятение.
– Идем, старушка, – тихо позвал Эдди собаку, следовавшую за ним по пятам. – Хватит горевать. Завтра наступит новый день.
Проходя мимо обеденного стола, он захватил из вазы яблоко и лишь тут задумался над тем, кто же, собственно, положил сюда свежие фрукты: последний раз там лежала пара полузасохших апельсинов.
Эдди повертел головой, как дикий зверь, почуявший в воздухе опасность.
На кухонной стойке обнаружил дюжину выстроившихся в ряд баночек с персиковым джемом, бутылки с соком и минеральной водой. На каминной доске в гостиной – вазу с флоксами… Диванные подушки были взбиты и располагались с непривычной симметрией. И еще этот дивный запах… Так пахнет свежеиспеченный фруктовый пирог.
Эдди был точно уверен, что ни сестра, ни племянник здесь ни при чем, потому что они оба не отличались хозяйственными способностями, да им к тому же не до того – хватало дежурств в больнице, отнимавших все их свободное время. Но пирог-то не воображаемый, а самый что ни на есть реальный, красуется на противне…
Он еще раз оглядел кухню, гостиную и вдруг замер, припомнив разговор с Дороти во время одной из их первых встреч. Речь шла о том, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Дороти сказала тогда, что непременно воспользуется этим общеизвестным советом, но лишь в том случае, если встретит человека, с которым готова разделить жизнь…
