Разумеется, женщина побледнела, закусывая губы в каком-то скорее шоковом состоянии. А затем прикрыла рот рукой, но даже сквозь ладонь было слышно:
—Как ты смеешь…Я тебя вырастила…
Начиналась старая песня, давить на больную мозоль можно до бесконечности, выдавливая из человека нужные эмоции. Ник это понимал, но распалялся только сильнее. с этим ничего нельзя было бы поделать уже. Вот такой он человек.
—С оравой нянек, мам. С оравой нянек. Вырастила, будешь теперь меня этим попрекать? Как это связано с тем, что ты и папа творили в своей жизни? КАК? Как вам спится по ночам, понимая, что вы могли стать причиной гибели людей? Как вообще засыпается? Спокойно? Совесть не грызет? А может чтобы грызла, ее для начала надо иметь? Как это я так не подумал что-то, конечно, — Ник хлопнул в ладоши и рассмеялся в лицо ошарашенной женщины. Она не ожидала, не ожидала услышать такое от сына, Ник и сам не ожидал, но это стало последней каплей.
Теперь Варшавский взорвался. Этот локомотив не остановить, если он набрал скорость и несется на всех порах вперед. Варшавские это понимали, но все равно в собственной манере пытались и тут повлиять на сына. Нет. Не выйдет.
А что до воспитания, сейчас, видя, как много времени Аня уделяла сыну с учетом ее загруженности, и вспоминая свою же мать, которая не работала, но при этом вечно была занята, он начал понимать простые вещи. Как грустно, что доходит истина так поздно. Но что поделать? Лучше поздно, чем никогда.
—Немедленно попроси прощения у матери, иначе…— грубый бас раскатами грома раздался в доме. Только это больше не пугало. Возможно, прошлого Ника и заставило бы слушаться, но настоящий Ник вырос тем, кем вырос, и даже отец своим приказным тоном не заставил бы
—Иначе что, пап? Лишишь меня карманных денег? Что? Может и меня попытаешься убрать, как надоедливое нечто?
—Заткнись, подлец!
Мать взвизгнула, подлетела к сыну и залепила ему пощечину. Это подействовало отрезвляюще для всех. И для Ника в том числе. Но после этого прозвучала абсолютно спокойная речь голосом без эмоций. Варшавский просто разложил все по полочкам:
—Естественно, подлецом являюсь я, а не человек, который пошел на преступление. Что-то мне подсказывает, не впервые в своей жизни. Вы знаете, у меня тут вопрос имеется: а на что еще вы способны? На убийство? Или это сильно крупно? Вы мне скажите, чтобы я в курсе был, а то вдруг самого факта наличия родства между нами теперь хватать не будет, вдруг я что совершу такое ужасное, а меня потом в четырех пакетах найдут. А что? Вполне реальная перспектива с такими-то родителями!
Отец покраснел, мать и вовсе стала оттенком со стенку, к которой прислонилась. Да, тяжело разбиваться с высоты собственных надежд. А хотя, Ник уже ни на что не рассчитывал, когда дело касалось его родителей, он давно уже все понял. Обидно как сыну, не более.
Для себя он сделал нужные выводы, смело шагая вперед с надеждой, что он никогда е станет похожим на своих родных. Никогда он не причинит вреда сыну, даже пытаясь все делать во благо.
—Значит так, это последний раз, когда я прошу по-хорошему, просто потому что вы, по глупому стечению обстоятельств, мои родители. Забудьте о ней, потому что я все равно к ней вернусь, и никакая сила меня теперь не остановит. Следующего раза не будет, потому что у меня тоже есть связи и не последние в этом городе, а тебе, папа, я уверен есть что скрывать.
—Ты сейчас угрожаешь своим родителям, — Варшавский-старший кинул на Ника хмурый взгляд и сжал руки в кулаки. Ударит? Пусть попробует.
—Людям, которые лишили меня сына, которые готовы пойти на преступление, лишь бы насолить женщине, родившей моего ребенка. Единственной женщине, которую я любил и ради которой я хотел все бросить. Женщине, которую по вашей милости и отсутствию у себя критического мышления я бросил на произвол судьбы беременную и без копья за душой. Но самое главное во всей этой истории именно то, что она поднялась с низов. Без мам, пап, влиятельных друзей и денег. Она сама всего добилась, утерев всем вам нос. И мне в том числе. Так что здесь она тоже выкарабкается, я помогу. И буду следить, чтобы никто больше не смог навредить ей и моему сыну. Очень не советую больше лезть к ней. Никогда. У меня больше нет родителей.
Кинув напоследок самые страшные для любого родителя слова, Ник вылетел из дома Варшавских, пообещав себе больше никогда…не появиться тут. Он не мог больше иметь ничего общего с этими людьми. Может, именно такая встряска вернет их к исходной точке, но очень маловероятно, что способность быть человечным хоть когда-то найдет дорожку к их сердцу.
—Причем тут ты, Ник? Это все можно обсуждать, конечно, до бесконечности, но ты тут явно не при чем.
—Если бы я не появился в вашей жизни, не было бы никаких проблем, —перехватив руку Ани и прижав к себе холодную ладошку, прошептал Ник.
Это была чистая правда. Плевать, что он все исправит, но ведь как прежде уже не будет хотя бы просто потому, что все сгорело. Варшавский, конечно, сделает лучше в миллион раз, но он понимал, что для Ани каждый ее магазин был частичкой души, в них она вкладывала всю себя, свое сердце, свой талант. Это не просто бетон и железо, это состояние души и ее огромный талант.
—Если бы да…—Аня грустно улыбнулась, посматривая на сына, который в очередной раз делал кувырок назад. Интересно, кто его этому научил?
—Я решу, Ань, обещаю, что сделаю все, чтобы ты никак не пострадала в конечном итоге.
Ник качнулся на пятках и неуверенно шагнул в сторону Ани. Он не знал, мог бы он коснуться ее, хоть как-нибудь почувствовать тепло ее тела, ощутить незабываемый аромат ее волос. Девушка напряглась на мгновение, но выдержала близость Ника, позволяя мужчине прижать себя к его груди. Так стало легко и спокойно, словно тяжкий груз стянули с плеч и подарили телу легкость.
Ник прижал голову девушки к себе и нежно поцеловал Ветрову в макушку с одним желанием — забрать все ее горести, уберечь от всякого зла, спасти от печалей. Если бы он мог просто переключить девушку, то так бы и сделал. Но сейчас оставалось лишь пытаться все исправить с минимальными потерями.
—Мы все решим. Верь мне. Просто доверься, и ты поймешь, что все не зря.
—А что, если я просто боюсь. Боюсь тебе довериться, Ник. Я так долго собирала свое сердце по осколкам, что просто не могу позволить себе такую роскошь, вновь разбить его вдребезги, — Аня подняла голову, всматриваясь в лицо Ника заплаканными глазами.
Ник стер большим пальцем набежавшие слезы и осторожно поцеловал девушку в соленые губы. Это было лучше, чем рай, он словно очутился в месте, где сбываются мечты, где все возможно. Обхватив голову Ветровой двумя руками, ник углубил поцелуй, полностью теряясь в своих ощущениях. Он, взрослый мужчина, вновь почувствовал себя тем парнем, что когда-то влюбился в девочку Аню. Стоя под косыми лучами заходящего солнца, парочка отдавалась поцелую как в последний раз, теряя связь с реальностью.
—Просто дай мне шанс все исправить, малыш, и я с неба звезду тебе достану. Только дай мне шанс, — прошептал в полураспахнутые губы Варшавский, жадно вдыхая сладкий аромат той, кому он навсегда отдал свое сердце.
Ник провел с Андрюшей, Аней и Настей еще некоторое время, скупив детям сладкой ваты как на роту солдат. Было много веселья, безудержного и такого нужного сейчас всем присутствующим. Были игры, были качели и карусели, было столько всего, что под конец ребятня просто устала до такой степени, что уснула сидя на скамейке, прижимая к груди полученные в тире за удачную стрельбу игрушки.
Нику и Ане удалось отвлечься, переключаясь на детское веселье. Но проблемы нужно было решать, что Ник и поехал делать, как только развез дорогих сердцу людей по домам.
Глава 28
Несколько дней спустя
