– Слышали? – спросил он, поднося ладонь к уху.
– Я ничего не слышал, думаю, что Чарити и Льюис слышали не больше меня, – ответил Мертон.
– Неужели никто не слышал жалобного пения? Оттуда, со стороны аркад? Поющая монахиня! Я должен пойти посмотреть.
– Я с вами, – заявил Льюис, и они удалились вместе.
Мертон предложил Чарити руку.
– Наконец-то мы одни, – сказал он с улыбкой.
Они дошли до аллеи и направились к фонтану.
– Спасибо, что вы великодушно разрешили папа осмотреть вашу спальню, – сказала девушка.
– Если там действительно орудует призрак, то уж лучше избавиться от него, пока вы… не уехали.
– Мы скоро уедем. Когда леди Мертон убедится, что в ее комнате привидения нет, оставаться дольше станет бессмысленно.
– Но вы забываете о поющей монахине, мэм.
– Вы же в нее не верите. И нас пригласили не из-за нее.
– Разве вы забыли, что я обещал званый вечер?
– Вы еще не скоро сможете танцевать, – напомнила Чарити.
– Совершенно верно, лодыжка еще болит. Придется вам задержаться еще на несколько недель.
– Мы редко гостим так долго, – сказала она огорченно.
– Надеюсь, что мистер Вейнрайт не станет вас торопить на этот раз – я собираюсь сказать ему одно волшебное слово.
Чарити почувствовала, как ее сердце бешено забилось.
– Что это за слово, Мертон? – спросила она чуть слышно.
– Я посылал верхового к лорду Бату в Лонглит с письмом, так как ваш отец выразил желание побывать в этом имении. Упомянул о пребывании в Кифер Холле, восторженно отозвался о его талантах. Лонглит недалеко отсюда. Будет обидно не поехать прямиком в Уилтшир, находясь на полпути туда.
Чарити чуть не заплакала от досады.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказала она. – Отец будет в восторге, он давно мечтает о Лонглите.
– Но вы, Чарити, разделяете страсть отца к этому бродяжническому образу жизни?
– Честно говоря, мне эта жизнь начинает надоедать. Не успеем приехать домой, как снова нужно куда-то отправляться.
– Может быть, пришла пора начать более оседлую жизнь? – сказал Мертон, наблюдая за ее реакцией.
Девушка печально покачала головой.
– Пока в Англии есть хоть один призрак, отец не угомонится, с ним бесполезно об этом говорить.
– Попробую уговорить его, – сказал Мертон.
– О, нет, прошу вас. Отец этим живет. Если лишить его возможности гоняться за привидениями, он зачахнет от тоски.
– Но я не имею в виду, что мистер Вейнрайт тоже должен изменить стиль жизни. Я говорил только о вас. Если ему нравится, пусть ездит, сколько хочет.
Чарити однако не привлекала жизнь в одиночестве, со служанкой и экономкой в качестве собеседниц. У нее никогда не было достаточно времени, чтобы расширить круг близких друзей. Кроме членов Общества и их домочадцев они почти ни с кем не общались. Теперь она снова теряла потенциального parti [32] из-за хобби отца. Предстояло ехать в Лонглит и ловить там Зеленую Леди. А лорд Мертон найдет себе тем временем невесту среди девушек своего круга.
Чарити задумчиво наблюдала, как рассыпались во все стороны брызги от фонтана. В капельках отражались лучи солнца, они сияли на лету, как бриллианты, пока не падали в бассейн.
– В Редли Холле не было такого прелестного фонтана, – сказала Чарити грустно. Она присела на край бассейна и опустила пальцы в воду; ее единственным желанием было остаться навсегда в Кифер Холле, с Мертоном.
Обед прошел невесело. Леди Мертон бросала сердитые взгляды на сына. Заявление Вейнрайта, что ему удалось разгадать тайну поющей монахини, не вызвало у нее никакого интереса.
– Это была любовная история, – начал Вейнрайт. – На месте спальни лорда Мертона некогда находилась монашеская келья мужского корпуса монастыря. Монахиня проникала к своему возлюбленному по веревочной лестнице, которую тот спускал для нее глубокой ночью. Боюсь, что леди была, как бы это лучше выразиться, не очень строгих правил. Семья отправила ее в монастырь за разбитное поведение. Она увидела Брата Френсиса – так звали ее избранника, – когда тот работал в саду. Ей удалось склонить его к свиданию ночью, после того как все другие послушницы и послушники легли спать. Такая хитрая и опытная девица может соблазнить кого угодно, даже самого ангела. С наступлением холодов свидания были перенесены в его келью.
Настоятельница женского монастыря – он находился тут же поблизости – однажды делала обход келий рано утром и увидела пустую кровать. Она уведомила старшего настоятеля, тот вызвал отца монахини. Это была местная семья. Отец установил за дочерью слежку, заметил ее и проник за ней в келью. Выхватив кинжал, он бросился на Брата Френсиса, но дочь загородила его собой в надежде, что отец не причинит ей вреда. Однако она не рассчитала, и сталь вонзилась ей в сердце. Отсюда кровавое пятно на корсаже призрака. Брату Френсису пришлось перенести тяжелое наказание. Историю замяли, чтобы отец монахини не попал под суд за убийство.
Вейнрайту потребовалось немало времени, чтобы представить отчет о монахине в столь драматическом свете. Холодный прием аудитории его разочаровал.
– В самом деле? – равнодушно спросила леди Мертон и тут же предложила гостю еще рагу.
Один Льюис слушал с искренним интересом, стараясь не пропустить ни слова.
– Кто была эта леди? – спросил он.
– Монахиню звали Филомела [33]. Фамилию не удалось обнаружить. Филомела, конечно, звучит поэтично для соловья. Помните, у Спенсера, если не ошибаюсь: «И песня Филомелы слезы у тебя исторгает». Ваша незадачливая Филомела была известна в монастыре своим чарующим голосом. С того времени ее надрывная мелодия звучит в этих стенах.
– Странно, как это стены до сих пор не размыло от слез. Чего она хочет? – спросил Льюис.
Вейнрайт загадочно улыбнулся.
– Привидения плачут сухими слезами. В них нет физической субстанции. Единственное, что нужно Филомеле, это право оставаться здесь и ждать возвращения Брата Френсиса.
– Ей придется долго ждать, – засмеялся Льюис.
– Ей никто не мешает, – сказала леди Мертон. – Никто не гонит ее отсюда – мы ее не ощущаем.
Вейнрайт подождал, пока замечания, нарушающие его рассказ, прекратятся.
– Днем она обходит помещения бывшего монастыря, напевая свою печальную мелодию, а ночью возвращается в комнату лорда Мертона, которая для нее все еще остается кельей Брата Френсиса. Призраки часто не замечают переделок, которым подвергались места их обитания. Она не злой и не вредный призрак. Ее сила угасает. Еще лет сто, и вы от нее избавитесь. Конечно, после того, как она поведала мне свою историю, я бросился в библиотеку и попытался найти документы подтверждающие это. Но, увы! Ничего не удалось обнаружить.
