— Оливия, — хрипло произнес Джейсон.
— Ливви, — поправила она его.
— Ливви, вам надо остановиться.
Она не послушалась. Ее руки двинулись ниже, умышленно избегая прикосновения к возбужденной мужской плоти, чтобы погладить его бедра.
— Оливия, остановись!
Она отступила назад. Он взял ее руки.
— Нет, любовь моя, ты неправильно поняла меня. Я хочу, чтобы ты прикасалась ко мне. Я очень хочу этого, но здесь неподходящее место.
Любовь моя.
Почему это случайное проявление нежности так взволновало ее?
Любовь.
Сколько раз она читала, слышала и произносила это слово. Однако в устах Джейсона оно приобрело какой-то особый смысл.
Она молила Бога, чтобы это было хоть немного похоже на правду.
— Вы… вы считаете меня слишком бесстыдной?
Он выглядел так, словно испытывал боль, однако превозмог себя и усмехнулся:
— Несмотря на то что вам говорили в школе, я не думаю, что найдутся мужчины, которые станут осуждать женщин за их бесстыдство. Разумеется, пока оно проявляется только по отношению к одному мужчине.
— Полагаю, я ограничусь только вами, милорд.
— Джейсон, — поправил он ее.
— Джейсон, — со вздохом согласилась Оливия. — Знаете, пожалуй, я не буду к вам прикасаться.
— Вы решили быть благоразумной?
Она покачала головой:
— Это не совсем то, что я имела в виду. Я хочу прикасаться к вам, но прежде всего хочу запечатлеть вас в своем альбоме.
Он затаил дыхание.
Она приподнялась на цыпочках и прошептала ему на ухо:
— Всего, в обнаженном виде.
Он сжал ее руки.
— Гости уже ушли?
— Нет. Еще не наступила полночь.
Он чертыхнулся:
— Теперь вы видите, что гости являются помехой?
Его нетерпение вызывало у нее чувство, что она самая желанная среди живущих женщин на свете.
Она невольно задумалась. Почему ей в голову пришло подчеркнуть именно среди «живущих»? Может быть, она пыталась таким образом напомнить себе, что никогда не сможет сравниться с Лорой?
Ливви постаралась придать своему тону легкость:
— Видимо, мне следует обидеться. Ведь я тоже гостья.
— Ну хорошо, — согласился он. — Все гости являются помехой, кроме тех, кто хочет рисовать меня.
— Мне кажется, большинство женщин здесь вызвались бы рисовать вас, если бы им представился такой шанс.
— Вы несносная кокетка. Я внесу поправку в свое заявление. Все гости являются помехой, за исключением того, кто хочет меня рисовать и чье имя Оливия. Теперь вы удовлетворены?
Она пожала плечами:
— А вы?
— Я нисколько не удовлетворен, однако мы должны вернуться в зал. Если гости еще не обратили внимания на наше отсутствие, то скоро обратят.
Он положил ее руку на свой локоть, и они направились в Большой холл.
— Вы потанцуете со мной? — спросила Оливия, надеясь, что он не заметил умоляющие нотки в ее голосе.
Он покачал головой:
— Я не осмелюсь. Боюсь потерять контроль над собой и дать волю своему желанию на глазах у всех присутствующих. Даже если мне удастся сдержаться, все заметят тот момент, когда я хотел сделать это.
— Я не думаю, что тетя будет довольна таким поворотом дела.
Она засмеялась.
Джейсон не присоединился к ней. Напротив, его лицо приняло задумчивое выражение.
О, опять во всем виноват ее глупый язык. Зачем она упомянула о тете? Она была так близка к удивительному приключению, а теперь у Джейсона появился прекрасный повод снова отдалиться от нее.
Она знала, что он пока не испытывал такой привязанности к ней, как она к нему. Это несомненно, однако он на пути к тому, чтобы снова открыть свое сердце. Ей хотелось быть для него женщиной, которая могла бы залечить его душевные раны и помочь ему снова полюбить, но, видимо, все это лишь романтические мечты.
А Джейсон реальный человек. Он, конечно, не из тех идеальных мужчин, каких описывают в романах, но тем не менее по многим качествам она считала его героем.
Она понимала, почему Шарлотта, Эдвард и даже Чарлз уважали его. Он был суровым, но одновременно добрым и заботливым. Он старался скрывать свои благородные качества, вероятно, считая, что проявление эмоций является признаком слабости. Она знала, основываясь на своих наблюдениях, что окружавшие ее мужчины часто руководствуются такими нелепыми представлениями.
Оливия решила поговорить с ним всерьез:
— Джейсон Траерн, если вы передумали, я… я…
— Ш-ш-ш. — Он приложил палец к ее губам, а другой рукой начал крутить один из локонов около ее виска. — Я уже сбился со счета, сколько раз я фантазировал относительно вас и столько же раз говорил себе не делать этого.
— Поскольку я женщина, менять свое мнение — моя прерогатива. Если у меня нет других мыслей, то и v вас не должно быть их.
— Вы правы. — Он провел внешней стороной пальцев по ее щеке. — Во всяком случае, у вас есть время изменить свое решение.
Она затрепетала от удовольствия, ощутив его прикосновение.
— Я уже все решила. Я намерена рисовать вас, пока вы не удовлетворитесь результатом.
Он застонал.
— Видите, что вы сделали со мной. Я не могу вернуться в зал в таком состоянии, — сказал он, указывая на свои вздувшиеся штаны.
Оливия захихикала, а он в ответ шлепнул ее по заду.
— Вы ужасно жестокая девушка, — сказал он со стоном, — и, пожалуй, будет лучше, если мы пойдем порознь. Вы идите первой. Я присоединюсь ко всем через некоторое время.
— А что насчет наших планов? — спросила она.
— Наших планов? Относительно чего?
В дополнение к тому, что мужчины порой ведут себя крайне нелепо, они к тому же являются чрезвычайно тупыми созданиями с памятью, пропорциональной их скудным мозгам. Но тем не менее они представляют собой превосходный объект для рисования.
— Относительно сегодняшней ночи, — прошипела она. — Где мы встретимся? И когда?
— Вы, наверное, забыли, что наши комнаты смежные. Мы легко можем встретиться. Приходите ко мне, как только отпустите свою служанку.
— В вашу комнату? — удивилась она.
Нет, нет. Она не станет делить его постель с привидением.
— Полагаю, мне не составит труда сделать несколько шагов в вашу комнату, если хотите, — предложил он.
В комнату Лоры? Это еще хуже! Она быстро сообразила.
— Свидание в спальне… э-э-э… слишком банально.
Джейсон не смог скрыть своего удивления:
— О Боже, теперь это стало банальным! Где же вы предпочитаете встретиться, моя маленькая авантюристка? В библиотеке?
Она поняла, что он шутит, тем не менее его предложение понравилось ей.
— Да, в библиотеке. Когда?
