— Они от твоего отца, — разъяснил Костя.
— Я знаю. Заходила сегодня на е-мейл, но письма от него так и не открыла.
— Сильно обиделась?
— Сильно, — отвечала Хмелевская, чувствуя, что уже не уверена в этом, как прежде, — сама с родителями разберусь.
— Кстати, с мамой твоей я познакомился.
Зелено-карие глаза в изумлении уставились на Гедианова.
— И когда всё успел?
— Она расстраивается, что ты не идешь на контакт.
— Почему они не расстраивались, когда называли меня «лживой тварью» и увольняли с работы??? — в крайней степени возмущения произнесла девушка. — Костя, я понимаю, что ты хочешь, чтобы я наладила отношения с родителями. Я уверена, что рано или поздно это случится, но, услышь меня сейчас, пожалуйста, я хочу решить это сама.
— Хорошо.
Хмелевская выдохнула.
— Это ещё не всё!
— Господи! Костя!
— Ты же сама попросила правду. Вот и слушай, — напомнил он.
Гедианов вышел из комнаты и скоро вернулся. Одна рука у него была заведена за спину.
— У меня к тебе просьба: подари мне кое-что.
Ёла поднялась на ноги и скрестила руки на груди.
— Гедианов, ты совсем что ли обнаглел?!
— Вот это! — молодой человек вывел руку из-за спины, она увидела, как на его широкой ладони красуется мужской браслет с египетским орнаментом. Браслет, который сотворен её руками.
— Ты серьезно? Вот надо же, и браслет с собой прихватил! Уф, и ушлый ты, Гедианов.
— Подари!
— Хорошо. Пусть будет твоим. Тебе правда нравится?
Вместо ответа любовник надел изделие из бисера себе на запястье.
— Костя! Он тебе подошёл! Надо же…
— Теперь это моё!
Ёла задумчиво кивнула.
— Я сплела его семь лет назад… Для тебя это какой-то знак?
— Да! Что я твой мужчина!
— Вот так сразу? И жить теперь вместе будем?
— Ага. Официальная новость для Хмелевской Ёлы Владимировны! Отныне мы живем вместе! Я ваш мужчина, а вы моя женщина! — подражая комментаторам из информационных программ, произнес Гедианов.
— А как же конфетно-букетный период?
— А мы с тобой, что целый год делали? Пили чай и лопали конфеты!
— Костя! — стыдливо улыбаясь и уперев руки в бока, призывала к разуму «соседка».
— Поздно пить боржоми! Надо было думать, когда рисовала мою задницу на эскизах! Я поел! Сейчас хочу тебя! А потом спать!
Гедианов без труда подхватил Ёлу, устроив её у себя на плече, понес к кровати.
— Варвар!
— Ладно! Куплю тебе завтра коробку конфет!
Девушка рассмеялась.
— Гедианов, ты не исправим!
* * *
Три дня Ёла старательно избегала общество Ставроса. В то же время и он не вызывал её к себе, значит, эскизы не подошли. Зачем ставить человека в неловкое положение лишний раз?
Первый день был самый трудный. На руку Хмелевской оказался тот факт, что Ставрос с Леопольдом провели почти весь день за закрытыми дверями, жарко обсуждая стратегию для предстоящего мероприятия.
На второй Хмелевская задышала спокойнее. А на третий и вовсе расслабилась. Поняв, что коллекция пролетела, как фанера над Парижем, принесла пару коробок со швейцарскими конфетами на работу, чтобы угостить девочек.
Накануне Гедианов сдержал своё слово и преподнес Ёле три коробки элитного швейцарского шоколада. Одну коробку они уплели вдвоем и даже нарушили табу в питании Эрни, сунув ему целую конфету.
На третий день был назначен отбор моделей для нового показа.
Девушки готовились в общем гримерной. Кастинг-директор Маша, прихватив одну коробку конфет, отправилась к соискательницам. Поставила коробку на край туалетного столика, как сразу налетели птички-модели и растащили конфеты.
Они изысканно поедали лакомство и нахваливали его качество, когда в гримерную комнату ворвался гуру моды Леопольд Соколофф.
— Это что такое? — обомлев, восклицал модельер, — устроили здесь закусочную!!! Впервые лицезрею столь обнаглевших моделей, которых я даже ещё не утвердил на показ!
— Не беспокойся, Лео, они только по одной конфетке, — раздался за спиной кутюрье размеренный голос Ставроса, — ведь я прав, Маша, — обратился он к кастинг-директору.
— Да, — выдавила она, зная крутой нрав шефа. Её глаза нервно забегали, — это Хмелевская их притащила! — в надежде на спасение выпалила Маша, Ставрос неодобрительно поморщился.
— Хмелевская решила откормить моих моделей до свинской формы? — гнусаво заверещал Соколофф.
— Что-то я не наблюдаю здесь Ёлы, которая силой бы впихивала элитный шоколад стройным проказницам, — практично заключил личный помощник, осматривая уже пустую коробку из-под конфет.
— Где Хмелевская? — гаркнул шеф.
— Я здесь! — сет-дизайнер Соколова смело выплыла из-за спин навостривших уши моделей. — Что, Мария, конфеты слишком невкусные? — съязвила она, обратившись к кастинг-директору, та, в свою очередь, потупила взор.
Ставрос с добродушной усмешкой встретил слова Ёлы. Заметив, что настроение гуру ухудшается, и мастер вот-вот разразиться роковой тирадой полной возмущения, он поспешил на помощь своей подопечной.
— Лео, мне срочно необходимо донести до тебя очень важную информацию, — деловито молвит он, эффектно добавляя, — и она связана с твоим сет-дизайнером!
Хмелевская почувствовала, как по спине пробежал холодок, она невольно вытянулась стрункой. Заставила себя включить во взгляде уверенность и лишь только потом посмотрела на босса. Он ответил ей наблюдательным взглядом, будто исключительно от её поведения, зависел его вердикт.
— Детка, — фамильярное обращение Леопольда служило знаком прощения, потому девушка выдохнула с облегчением и на её лице засияла радостная улыбка, — больше не приноси сладости в дом ходячих скелетиков. Поверь мне, в следующий раз они тебя сожрут вместе с этими же конфетами.
— Сделаю насечку на носу, — улыбаясь, она приложила указательный палец к крылу носа.
«Ставрос просто душка!» — умилялась про себя Ёла, провожая своего защитника и работодателя.
Впорхнув в свой кабинет, модельер бросился отчитывать помощника.
— Будь так любезен, объяснись, когда ты надел доспехи Ланселота?
— Джентльменом я был всегда, — поделился мужчина, удобно устраивая в офисном кресле и кладя ноги прямо на длинный лакированный стол.
— Мне показалось или ты Ёлочку с умыслом защищал? — сдвинул брови Соколов.
— Сдались тебе эти конфеты. Ты же знаешь, девчонку. Дернешь за хвост — она уйдет. А я не хочу, чтобы она уходила.
— С чего бы?
— Ну, во-первых, Хмелевская тебя дико выручила на конкурсе в Пекине. Найти приличного сет-дизайнера за столь короткий срок, весьма сложно. Вот только, сколько человеку добра не делай, он всё равно забудет и начнёт кусаться, — с интонацией философа роняет напарник.
— Я что, по-твоему, скотина последняя? — с обидой вякнул Леопольд, — так, хотел напомнить, кто в доме хозяин.
— Угу.
— Что «угу», Ставрос? Звукорежиссер приехал? Он должен был подобрать музыку. Я не могу без него начать отсматривать девочек для показа коллекции. Ты скинул ему материал?
— Конечно, — мужчина преспокойно продолжал следить за мечущимся соратником, — хочешь узнать, кто авто этого материала?
— Ну, ты же сам навеял тумана и таинственности. Кто этот талантливый и дерзкий молодой человек? Самородок из глубинки? — предположил Лео, будучи уверенным, что не ошибся.
— Опытный сет-дизайнер со швейцарскими конфетами.
Ставрос с неизгладимым удовольствием наблюдал, как вытянулось лицо Соколова.
— Не может быть! — всплеснул руками он.
— Сам сильно удивился. Девчонка хорошо почувствовала тенденцию моды. Ничего не скажешь, кроме слова «браво»!
— Какая «тенденция», она же с виду такая заинька-паинька, — находясь в легком шоке, модельер обхватил ладонями лицо.
— Предположу, что вдохновитель у неё хороший.
— Вот тебе бы сразу всё опошлить!
— Леопольд, я бы тебе не стал рассказывать до самого показа, что автор коллекции, которая так впечатлила тебя и меня, Ёла, если бы вчера мне не позвонила её покровительница. Фея-крестная прибудет на бал и хочет видеть триумф своей протеже. У нас новый инвестор, Лео! Поздравляю! Нина Васильевна Ледянская. Я надеюсь, ты помнишь эту замечательную женщину? По совместительству, жену олигарха.
