она ничего никому не растрепала, а я стал осторожнее.
С того дня букашка с косичкой стала моей навязчивой идеей. Я хотел подчинить ее, поставить перед собой на колени, унизить, иначе она словно какую-то силу надо мной имела, хотя никто не смел напоминать мне про мои проигрыши и ее отказ, но чувствовал, что страх передо мной стал намного слабее. Мне не нравилось, что для всех я стал уязвимым.
День ее рождения был самым черным в моей жизни. Никогда я не делал ничего подобного. Злость, желание мести и чувство безысходности, что не могу взять себе и делать что хочется, застилали мне глаза.
Она взбесила меня с самого утра с этим своим букетом. Не знаю, что тогда меня так завело, но я с титаническим трудом сдерживал свою разрушительную энергию, рвущуюся на волю. Поэтому вечером, когда на меня начали еще давить темнота за окном и тишина дома, я решил съездить и тупо потрахаться. Позвонил всегда на все согласной знакомой. Из такси решил выйти за пару кварталов и немного пройтись. Я курил сигарету и шел по ночной улице, хотя не верно, я бежал, торопился пар выпустить и замер, увидев в квартале от меня букашку, которая посреди улицы ночью снимала чулки, в этом невозможно коротком и облегающем платье, еще и ноги задирала. Алая пелена упала мне на глаза. Ей просто было не спастись, я просто должен был ее взять, ее мнение уже не имело никакого значения, ничто не имело.
И тут подвалил этот ее ухажер и слюни начал на нее пускать, а она вся расплылась перед ним, да еще и пошла куда-то. То, что было потом, я не понимаю до сих пор.
С двумя его придурковатыми дружками все было как обычно, даже напрягаться не пришлось. Но ухажер сопротивлялся, что меня еще больше завело. Я переместился в его сознание. Никогда до и никогда после у меня такого не получалось. Я видел его глазами, я чувствовал его руками. А она меня сразу узнала, но мне было уже все равно, я просто сошел сума. Тогда я даже не понял, что у нее изменился запах, окончательно сорвав все мои предохранители.
И пришел в себя, когда она выбила меня из тела того придурка вместе с его зубами.
Сколько же я натворил, а теперь чего-то жду от нее. Смелости не хватает даже прощение попросить. Не умею я, никогда не делал этого. Да плевать мне было всегда на всех, а тем более на чье-то прощение.
Хмм. Прощения мои она мне обратно в глотку затолкает ручкой своей тонкой.
В дверь позвонили. Я со вздохом встал и пошел открывать. Привезли стол, кресло и зеркало, которые попросила Кайла. До сих пор не вериться, что она меня о чем-то попросила.
Стол оставил внизу, а зеркало поднял и упер о стену рядом с ее дверью. Джейл задал ей сегодня правильный вопрос. Ей надо посмотреть на себя, чтобы понять, что с нами происходит от ее сопротивления, на меня она все равно смотреть не станет.
Не знаю, что делать. Может уйти и оставить ее одну?
Нет. Я не буду бегать. Нам надо поговорить рано или поздно.
Надо ужин заказать что ли.
Через час принесли заказ. Кайла так и не вышла. А я схожу с сума. Натурально, руки трясутся уже. Кофе сварил, думал может хоть на его запах выманю. Размечтался.
Я так боюсь потерять ее. Первый раз в жизни, кого-то потерять боюсь. Всю жизнь я один. После гибели отца, мама умерла через пять часов, не выдержав разрыва со своей парой. Мне было два года.
Опекуном стал мой дядя. Он был простым и у него была семья – жена и дети. Побоявшись моей силы, он не взял меня к себе, а просто нанял нянек. Я даже понимаю его, у меня всегда был характер не сахар, из-за этого няньки долго не задерживались. Да и альфа второго поколения, от него можно ждать чего угодно.
Я жил в огромном доме с армией прислуги, но совсем один. Я так привык, и мне не нужна была семья. Никто не нужен. Жил по принципу, что незаменимых нет.
А теперь есть.
Еще два дня назад я бы просто пошел и вынес дверь, а потом трахал ее до тех пор, пока не сдаться. А она всегда сдается. Сначала мне казалось, что это именно то, что мне и нужно. Подчинение моей воле и все. Моя и точка.
Ну ни хрена она не моя. Только слабое тело, которым запахи эти чертовы и гормоны управляют. А мысли и душа другому принадлежат. Трахается со мной, а думает о нем. Хуже наказания мне и придумать было нельзя.
Озарение ко мне пришло когда разрыв между нами почувствовал. И слабость связи нашей вдруг так ясно ощутил. Связь еще далеко не сформирована, а упрямая Кайла и не думает сдаваться.
А я уже не могу без нее. Без запаха, без вкуса, без волос ее волшебных жить не смогу. Я словно только и родился, вдох первый ею сделал. И как теперь дышать без нее?
Все бы отдал, чтобы посмотрела на меня, хотя бы просто в глаза взглянула и по имени назвала.
За окном стемнело, я допил уже третью чашку кофе, а ужин остыл и присох к тарелкам.
Кайла так и не вышла.
Так хочу к ней, будто магнитом тянет. Больше суток уже не целовал ее, не владел телом ее совершенным.
Постояв немного около ее двери, так и не решился постучать.
Ночью почти не спал, потому что как в бреду снилось все время, как она смотрит на него с отчаянием, как плачет и хватается за него, как нуждается в нем. Мазохист чертов!
В пять утра птицы запели, а через пятнадцать минут она ушла. И дом в ту же минуту стал пустым, словно душа из него вышла.
Стояк с утра такой, что дрочка в душе не помогла. Я пытаюсь дать Кайле время на подумать, а мой член с этим категорически не согласен. И если на занятиях, я смогу ее избегать, то на тренировке, как собачонка могу начать ногу ее трахать.
Даже час со штангой не прояснил мне голову. Мне надо, мне срочно нужна она. Даже думать ни о чем не могу. Кофе мимо рта на штаны пролил, потому что ярко вспоминал, как на столе этом двигался в ней.
Я же не животное должен взять себя в руки.
Надев самые тугие джинсы и длинную футболку, чтобы не так было заметно мое приподнятое настроение в половине девятого я вышел из дома, ощущая всю тяжесть сегодняшнего дня при
