— Расстанься с ним, Джорджи. У нее по телу пробежала дрожь.
— Я не могу освободиться. Пока — не могу. Сначала я должна кое-что сделать.
— Открыто поговорить с ним? — В его голосе зазвучали нотки гнева.
Ах, как ей хотелось откровенно рассказать обо всем! Это было бы так легко! Теперь Джорджиана видела, насколько это было бы просто. Максим знаком с опасностями, но их создавала не она, и впредь ничто не будет ему угрожать, если в ее силах будет помешать этому.
Она взяла в ладони его лицо, наслаждаясь ощущением небритых щек, легко царапавших ей кожу.
— Я люблю тебя, Максим. Я люблю тебя. Пожалуйста, подожди немного — и я все расскажу тебе.
Он отстранился.
— Сколько мне ждать?
— Несколько месяцев.
Его пальцы нежно скользнули по ее щеке.
— Ты мне нужна, Джорджи. Ты мне очень, очень нужна.
Джорджиана едва могла выдержать его жаркий взгляд.
— Прямо сейчас? — смело спросила она. Его улыбка заставила затрепетать ее сердце.
— Когда в дом в любую минуту может войти Кора Уолтон? — Он погладил ей виски, ощутив биение пульса под нежной кожей. — Мы куда-нибудь уедем. У меня краткосрочный отпуск. Поедем в Вермонт. Там у нас, Дехупов, есть домик у подножия гор.
Он наклонился и коснулся уже не пальцами, а губами.
— Там тихо. Никого нет… Идеальное место.
— Кора уезжает на День благодарения в Манхэттен, — взволнованно прошептала Джорджиана, когда его руки распустили пояс ее халата. — Она собиралась уехать уже сегодня. Если мы уедем после нее, то у нас будет целых три дня!
Его пальцы безошибочно нашли под тонкой тканью рубашки очертания ее груди.
— Я представлял себе, как все будет, когда я привезу тебя домой, как я сам раздену тебя… Мне очень хотелось насладиться этим.
Джорджиана была не в состоянии отвечать. Все ее существо сосредоточилось на нежных движениях его рук. Когда он заметил, как налились желанием ее соски, он прихватил их двумя пальцами и легонько сжал. Страстный стон вырвался у нее из груди, а голова упала ему на грудь.
— В Вермонте будет чудесно.
— Я поеду! — почти простонала она.
Его руки легли ей на плечи, заставив чуть отодвинуться.
— А ты не хочешь узнать?
— Что? — ошеломленно спросила она.
— Как сильно я тебя люблю.
Джорджиана не отрывала взгляда от красных огней машины, которая ехала впереди. Зарядили снегопады, как два дня назад, а ей не хотелось задерживаться. Она поморщилась, когда неудачное движение руки отдалось болью. Она не стала пить ничего сильнее аспирина, потому что ей предстояло сесть за руль.
Накануне Максим сомневался, сможет ли она вести машину. Ей пришлось долго с ним спорить, когда он захотел отменить их уик-энд. В конце концов он сдался — неутоленное желание звучало в его голосе столь же отчетливо, как и в ее собственном.
Ей до сих пор не верилось, что Максим способен на такие чувства Его тревога за ее репутацию была бы забавной, не будь она настолько трогательной. В конце концов, в начале их знакомства он преследовал ее, пугающе пренебрегая ее собственными чувствами! Но теперь все обстояло иначе.
«Он меня любит!»
Джорджиана улыбнулась. Она была готова осуществить любой план, который принес бы им несколько дней тишины и одиночества. И потом, им предстояло ехать совсем недалеко — всего десять миль. Максим распланировал все настолько тщательно, что она почувствовала почти благоговейный восторг. Она оставит свою машину в соседнем городе. Владелец гаража оповещен, что за машиной они вернутся в воскресенье днем.
Через пятнадцать минут после отъезда из Плаудена Джорджиана остановила машину перед автомагазином в городе Дэнбери, штат Коннектикут.
Максим дожидался ее, как она и предвидела. На сердце у нее потеплело. Он стоял на тротуаре, одетый в джинсы, поношенные туристские ботинки, ярко-синий свитер, ворот которого был виден из-под замшевой куртки, и был само воплощение всех ее грез и желаний. Он не стал дожидаться, пока она выйдет, а стремительно распахнул дверцу и нагнулся.
— Ты в порядке?
Она радостно улыбнулась. В его голосе прозвучало трогательное беспокойство.
— Я тебя люблю.
Он быстро оглянулся, а потом заключил ее в крепкие объятия, запечатлев жадный поцелуй на подставленных ею губах.
— Ты замерзла! — укоризненно проговорил он, не выпуская ее.
Она рассмеялась:
— А ты не боишься, что нас кто-то увидит?
Он нахмурился, вспомнив о своих предосторожностях.
— Мне не стыдно появляться с тобой на людях.
Она кивнула:
— Знаю. Ты просто меня оберегаешь. — Она приложила руку в перчатке к его щеке. — Ну, нам уже можно ехать?
Он улыбнулся:
— Только попробуй нас остановить!
Она удобно устроилась в его машине. Он упаковал ее вещи еще накануне вечером, замаскировав пакетами из бакалеи. Вспомнив об этом, Джорджиана засмеялась.
— Что тебя насмешило? — Он бросил на нее теплый взгляд.
— О, я просто вспомнила последние сутки. В этой поездке много шпионского.
— И это не дает тебе покоя, — сказал он, дотрагиваясь до ее руки, которую она ему протянула. — Ты не любишь ложь и обман. Извини.
«Если бы ты знал, любимый!»
В ней снова проснулись угрызения совести. Максим извиняется перед ней за обман, на который она сама согласилась, а она опутала его сетями лжи помимо его воли!
— Дело не в этом, — медленно проговорила она. — Я знаю, что иногда без обмана не обойтись. По правде говоря, — тут она сжала ему руку, — пока все планы и правила устанавливал ты. У меня тоже есть кое-какие условия.
Он посмотрел на нее, вопросительно подняв брови. Джорджиана смотрела на дорогу, крепко ухватив его за руку.
— Ты не должен задавать мне вопросы, которые бы относились к Плаудену и вообще к моему положению.
— Ты имеешь в виду Эдварда, — сухо заметил он.
— Отчасти, — согласилась она. — Обещай мне: что бы между нами ни произошло, ты не станешь меня расспрашивать. Пожалуйста!
Он вздохнул:
— Хорошо. Я хочу, чтобы этот уик-энд принадлежал только нам двоим.
— И про Алана тоже не спрашивай.
Его пальцы разжались, но Джорджиана его руку не отпустила. Она поднесла его затянутую в перчатку ладонь к своей щеке.
— Пожалуйста! — умоляюще повторила она и, повернув голову, прикоснулась губами к обнаженному запястью.
Его рука снова сжалась вокруг ее пальцев, и он притянул ее руку к себе, чтобы ответить на нежную ласку такой же, прибавив чувственное прикосновение языка.
— Джорджи, я изо всех сил стараюсь сделать так, как ты хочешь, — тихо проговорил он, — но я готов лопнуть от любопытства, и ты не можешь меня за это винить.
