Мигель постоял несколько минут, глядя на спящую девушку, потом погасил свет и тихо вышел из комнаты.
Вивьен проснулась рано утром, чувствуя, как ноет все ее тело, а раненая щека, продолжавшая кровоточить, прилипла к подушке. Она с трудом встала с постели и пошла в ванную, чтобы смазать рану на лице мазью. «Ну и вид!» — подумала она, увидев себя в зеркале — лицо распухло, под глазом синяк, на щеке глубокая царапина.
Она смазала лицо мазью и вернулась в спальню, но уснуть не смогла, пока не приняла три таблетки аспирина, снявшие наконец боль и позволившие ей уснуть. Она заснула так крепко, что Мария-Тереса несколько раз заглядывала к ней в комнату, прежде чем застала ее сидящей на постели.
Спросив о ее самочувствии и сообщив, что завтрак принесут к ней в комнату, Мария-Тереса заметила:
— Ты, видимо, совсем не пользуешься снотворным, Вивьен. С одной таблетки ты проспала так долго.
— Нет, я проснулась в три часа и не смогла уснуть, тогда я выпила еще три таблетки аспирина.
— Как ты могла! Нельзя принимать одно лекарство сразу же после другого. — В Марии-Тересе заговорила профессиональная медсестра. — Во всяком случае, ты пропустила — как это по-английски? — большое волнение.
— В самом деле? А что произошло?
— Весь дом сотрясала ужасная ссора между Мигелем и Рамоном. Никогда в жизни я не видела Мигеля в такой ярости. Я и не знала, что Рамон затаил на нас такую злобу: он просто источал ее. Его буквально разъедали зависть и ненависть, к тому же его коварный план провалился. Он, конечно, не признался, что как-то связан с аварией… На рассвете Мигель с Висенте, шофером, пошел посмотреть машину и выяснить, почему она была выведена из строя. Но оказалось, она искорежена так сильно, что ничего не удалось определить. О Вивьен, мне даже страшно подумать, что все это могло случиться с тобой и с Мигелем! Это ужасно!
— Но как вы узнали, что в этом деле замешан Рамон?
— По разным косвенным признакам, но главным образом по свидетельству Висенте. Он застал Рамона в гараже, когда тот закрывал дверцу машины Мигеля. Рамон был раздосадован появлением Висенте и сказал, что искал тут какую-то свою вещь, якобы взятую у него Мигелем. Висенте сказал, что до этого он сам проверял машину и она была в полной исправности. Рамон, конечно, все отрицал, но его неприязнь и гнев Мигеля заставили их сказать друг другу такое, что пути к примирению уже не будет. Мигель велел ему убираться из дома и никогда в него не возвращаться, потому что его сюда больше не впустят. И Рамон поспешно уехал в Мадрид.
Мария-Тереса замолчала.
— Я не утомила тебя?
— Нет, мне очень интересно. А что было потом?
— А потом была другая ссора, не столь бурная, но не менее неприятная — между Мигелем и кузиной Андреа и кузеном Альфонсо. Мигель заявил им, что если они хотят видеться со своим сыном, то им придется поселиться в другом месте; он считает, что так будет лучше для всех… Кузина Андреа плакала и говорила о том, что долгие годы заботилась о нем и обо мне, и о том, что в нас вселился дьявол, и это неудивительно, когда в доме появляются иностранцы — я думаю, она имела в виду тебя, Вивьен. Но, слава Богу, Мигель теперь избавился от этих людей! Я знаю, что нехорошо так думать, но я знаю, что он давно мечтал об этом. Он хотел купить Каса Маргарита для них…
— Этот дом для них слишком хорош…
— Они найдут для себя новый, и Мигель по-прежнему будет обеспечивать их. Но зато здесь их не будет! Мигель, кажется, помолодел лет на десять.
— Для тебя теперь это не имеет большого значения, Мария-Тереса.
— Да, но я рада за моего любимого Мигеля. Ему многое пришлось вынести от них. Они долгие годы обманывали его и считали это в порядке вещей. Но хуже всего был их постоянный угрюмый вид, их мрачность. Они очень сердились, когда Мигель говорил со мной по-английски, потому что они ничего не понимали; поэтому всегда, когда мы хотели сказать что-то важное друг другу, мы переходили на этот язык.
— Теперь я понимаю, почему ты так хорошо говоришь по-английски.
— Ну, это мог быть и французский, но Мигель выбрал английский… Да я забыла сказать, что дон Гарри звонил сегодня утром и справлялся о твоем самочувствии. Мигель еще вчера вечером сообщил ему о несчастном случае, и он сразу хотел приехать, но брат сказал ему, что ты уже спишь. Дон Гарри приедет за тобой сегодня.
В этот момент в дверь постучали, и Вивьен вздрогнула, ожидая увидеть на пороге Гарри, но оказалось, что это просто принесли завтрак. Она вновь вспомнила о своих проблемах.
— Он очень беспокоился за тебя и почти не сердился на нас, но был какой-то…
— Сдержанный, — подсказала Вивьен, представив себе чувства Гарри.
— Да, пожалуй. Но тем не менее, он примерно через час приедет сюда.
— Тогда мне надо позавтракать, принять ванну и одеться, — сказала Вивьен, вовсе не испытывая желания изображать из себя инвалида, принимающего посетителей в постели. Она сразу же налила себе кофе.
Через некоторое время спустившись вниз, она застала там дворецкого Хосе. Вивьен обратилась к нему по-испански:
— Когда за мной приедет сеньор Бойд, Хосе, я буду на веранде.
— Хорошо, сеньорита. А сейчас дон Мигель просил узнать, не могли бы вы к нему зайти.
Вивьен последовала за Хосе в комнату Мигеля. Постучавшись, она вошла. Мигель отошел от окна, чтобы поприветствовать ее. Он внимательно посмотрел ей в лицо и покачал головой.
— Боже, что мы сделали с тобой, Вивьен? — сказал он. — Чем я смогу искупить свою вину?
— Ты ни в чем не виноват, Мигель. Это все Рамон.
— Ты уже знаешь, что случилось?
— Мария-Тереса мне все подробно рассказала.
— Тогда мы не будем говорить об этом. — Он приблизился к ней и встал рядом. — Твое лицо, Вивьен.
— Я сейчас неважно выгляжу, — она попыталась улыбнуться. — Но я не могу даже воспользоваться косметикой — порезы еще свежие.
Он очень нежно прикоснулся к ее горящей раненой щеке.
— О, какая прохладная, — произнесла Вивьен и накрыла его руку своей, удерживая ее на щеке. Несколько минут они смотрели друг другу прямо в глаза, словно стараясь прочитать мысли другого.
— Ну, что? — сказал наконец Мигель.
Вивьен опустила свою руку, и затем Мигель осторожно убрал свою.
— Что? — переспросила Вивьен. Они подошли к окну и остановились у него, глядя на долину.
— Мария-Тереса как-то мне сказала, что ты выходишь замуж за сеньора Бойда, — медленно произнес Мигель.
— Я не знала, что она рассказала тебе об этом. — Теперь становилось более или менее понятным, почему так часто менялось его настроение. — Но решение еще не принято окончательно.
