Лицо – каменное, в глазах – лёд. Пусть не думает, что она из-за него тут страдает! Только вот сердце предало: задрожало, забилось, протестуя, требуя уступить. Нет уж, решила Ира, лучше его вообще не встречать, потому что нет ничего сложнее, чем бороться с самим собой.
Ира и дальше его избегала бы. Но Вадим больше к ней не приближался, потому что весь день Денис стерёг её как цепной пёс, не давая ни капли свободы, хоть она уже тысячу раз клятвенно заверила его, что никуда не сбежит. Ну а вечером он велел ей обязательно пойти на прощальный костёр.
До чего же ей туда не хотелось! Снова терпеть оскорбления и унизительные насмешки от своих, да ещё и при первом отряде, при Вадиме, которого и просто так видеть больно.
* * *
Как Ира и боялась, ещё по пути в лес она с лихвой наслушалась едких словечек. Денис, конечно, не давал сильно уж разойтись, то и дело одёргивая девчонок, но стоило ему чуть отстать или, наоборот, уйти вперёд, как со всех сторон на неё шипели: «Крыса, крыса, крыса».
На самом деле оскорбляли её только четверо – Света со своими двумя подругами и Виталик, а остальные шли молча. Но ощущение было такое, что травили её всей огромной толпой.
Подлый Виталик умудрился пару раз садануть её сзади кроссовкой по щиколотке, а когда Ира не вытерпела, развернулась и в ответ толкнула его, он картинно повалился на куст можжевельника, вскрикнув: «А-а! Ты что, сдурела? Бешеная!». И поднявшись, на каждом шагу стонал и прихрамывал. Денис оглянулся и убийственным взглядом смерил Иру, но зато с этого момента неотступно шёл рядом с ней. А при вожатом никто не осмеливался шептать ей гадости, а уж тем более руки распускать.
– Денис, а что будет на костре? – спросила Света.
– Как обычно: сначала речи, потом хором споём «Взвейтесь кострами…».
Когда вышли на знакомую поляну, первый отряд уже был в полном сборе – укладывали ветки и бересту. Рядом, кутаясь в серую вязаную кофту, стояла Римма Михайловна.
– Мы тут сухие ветки ищем-собираем, а второй отряд на всё готовенькое пришёл, – проворчала Регина. – А после вчерашнего ливня, между прочим, тут сыро. Попробуй-ка найди…
– Ничего, не переработаетесь, – огрызнулась Света. – В первый раз мы тоже собирали, пока вы где-то гуляли.
– Комрадос, – воскликнул Павлик, – не будем ссориться. Миру мир!
Ира подняла глаза на Павлика и тут же напоролась на тяжёлый взгляд Вадима, который выглядел ещё более угрюмым и мрачным, чем накануне. Ира стало совсем не по себе.
Павлик суетился, раздавал на ходу советы и указания, и вскоре заполыхал костёр. Ребята расселись на сыроватые бревна вокруг огня. Павлик скинул мастерку и разложил её на бревне для старшего воспитателя.
– Милости просим, Рим Михална.
Та, смеясь, села на предложенное место. Ира примостилась рядом с ней, а почти напротив, слегка наискосок, оказался Вадим, который по-прежнему не сводил с неё глаз.
Ира непроизвольно поёжилась – так неуютно она себя ещё никогда не чувствовала. Одно хорошо – Света с подружками и Виталик, похоже, про неё забыли и, сидя поодаль, увлечённо о чём-то беседовали. Вернее, слушали Виталика, который свой рассказ сдабривал бурными жестами. До Иры доносилось: «А я такой… а они как меня увидели… а я им…».
Но затем Павлик трижды хлопнул в ладоши, и вмиг настала тишина. Даже сам лес, казалось, притих, ожидая, что же такого скажет Павлик.
– Ребята! Друзья! Вот и закончилась наша смена. Уже завтра вы все разъедетесь кто куда, но это время, что мы провели вместе, навсегда останется с вами, с нами… вот здесь.
И Павлик прижал правую ладонь к левой груди. Ира услышала тихий смешок и следом строгий шёпот Риммы Михайловны: «Денис!».
– Было всякое: и хорошее, и не очень, – продолжал Павлик. – Эти три недели мы не просто спали, ели, трудились, отдыхали, развлекались. Мы все чему-то учились друг у друга. Каждый из нас узнал много нового о себе, о других, о жизни…
Денис снова тихонько хмыкнул и снова получил замечание от Риммы Михайловны. А Ира подумала: всё верно, за эти три недели она лично узнала столько, сколько за все предыдущие годы не пришлось.
Ира так глубоко ушла в свои мысли, что пропустила остальную речь Павлика и очнулась, когда все стали дружно аплодировать. Нет, не все. Вадим – один-единственный – не хлопал.
После Павлика слово взяла Римма Михайловна. Она говорила, какие все молодцы и как жаль будет расставаться. Заявила, что эта смена была особенной – столько замечательных и талантливых ребят. Ира поморщилась: зачем все эти высокопарные и пустые фразы? Ради красного словца? И скорее всего, она то же самое говорит в конце каждой смены. Но затем Римма Михайловна вдруг выдала такое, что Ире захотелось сквозь землю провалиться.
– И особенно хочу отметить Иру Кузнецову из второго отряда за её неоценимый вклад в проведение «Зарницы». Да и помимо «Зарницы» Ира очень много сделала для лагеря. Она…
– … предательница, – выкрикнул Виталик, буравя ненавидящим взглядом Иру.
Римма Михайловна на миг застыла в полном недоумении, но быстро взяла себя в руки и строго спросила:
– Это как понимать? Ты почему такое говоришь?
Денис сурово взглянул на Виталика, и тот прикусил язык. Но Римма Михайловна не успокоилась:
– Нет, ты объясни. Ты такими громкими словами бросаешься, такие серьёзные обвинения выдвигаешь. В чём дело?
Виталик молчал. Павлик подошёл к старшему воспитателю и тихо, торопливо заговорил:
– Римм Михална, может, не будем сейчас заострять? Всё-таки прощальный вечер. Да и девочке вряд ли приятно, что её при всех обсуждают.
– Да, Павлик, ты прав, – согласилась она. Хотела закончить напутственную речь на бодрой ноте, но получилось скомкано и не слишком искренне – выпад Виталика явно сбил её с толку.
– В общем, ребята, ещё раз хочу сказать, что вы все молодцы, и мы гордимся вашими успехами, достижениями, победами и…
– А можно я скажу? – раздалось вдруг. Оборвав старшего воспитателя на полуслове, Вадим поднял руку, как будто на уроке. Однако дожидаться её позволения не стал, поднялся и, вперившись в Иру немигающим взглядом, заявил:
– Ира не предательница. Она ни в чём не виновата. Она мне не говорила даже, что рисует для Зарницы. Это я залез в… оформительскую, пока её там не было, и срисовал карты. Она
