руку к нашему расставанию.
ПОЛИНА
Следующие несколько дней проходят как в тумане. Осман практически не бывает дома, поэтому я не нахожу себе места.
Стараюсь не думать ни о чем плохом, поэтому все свое внимание переключаю на дочь. Как хорошо, что у меня есть Карина! Моя маленькая красавица, которая стала уже такой большой!
— Вот так, умничка моя, — кормлю малышку с ложечки, попутно слушая пересказ Артёма на английском.
Да, вот такие нынче у нас пошли занятия. До экзаменов осталось совсем немного, поэтому мы основательно взялись за подготовку.
Васька, вон, вообще не вылезает из комнаты. Еле уговорила сходить на задний двор, погулять, подышать воздухом.
Тем более, что… весна на дворе. Птички поют, солнышко греет — грех дома сидеть.
— Тём, ты идешь? — Вася показывается в дверях Багрянцева и, заметив, что он не один, смущенно ойкает. — Поль…
— Да ничего, идите, — улыбаюсь сестре, прекрасно понимая, чем вызвана ее реакция.
Вообще, я как-то стала спокойнее относится к их «дружбе». Наверное, за время нахождения в одном доме с Артёмом успела к нему привыкнуть.
Он, кстати, не плохой парень. Вовсе не такой, каким пытается казаться.
Мне кажется, Мила Захаровна тоже начала подозревать между Васей и Артёмом связь, но она — мудрая женщина, не стала лезть в их отношения.
Вася с Артёмом уходят, а Каришка вдруг засыпает прямо на подушке в виде панды, с которой играла, пока я ее кормила яблочным пюре. Маленькая разбойница! Так устала, что даже не дотерпела полчаса до своего ночного сна.
Перекладываю дочку в детскую кроватку, мыслями пребывая далеко отсюда. Рядом с тем, за кого переживаю больше всего на свете.
С того дня, как объявился Гера, мы так и не смогли нормально переговорить. Осман все время улаживал какие-то дела, появлялся в доме у тети только тогда, когда мы уже все спали.
Я узнавала, что он заходил в нашу комнату лишь по свежим цветам, оставленным у изголовья моей кровати. И по аромату его мужских духов.
И когда я вижу Османа на пороге нашей комнаты, еще не успевшего переодеться, сначала не верю своим глазам.
— Уснула? — спрашивает он шепотом, возвращая меня в реальность.
— Да. Давно ты здесь?
— Нет, только приехал.
Киваю и отчего-то чувствую смущение. Оно возникает всякий раз, когда мы с Османом остаемся вдвоем, наедине.
— С тобой всё хорошо?
— Да. А с тобой?
— Просто прекрасно. Ты голодна?
— Немного.
— Поужинаешь со мной?
— Давай… можно.
— Тогда я быстренько приму душ, переоденусь и зайду за тобой.
— Хорошо.
Осман уходит, а я… чувствую, что у меня вот-вот сердце выпрыгнет из груди. Чувствую себя снова той девчонкой, что влюбилась в этого неоднозначного мужчину.
Правда, теперь между нами столько всего. Вон, одна маленькая бусинка лежит и сопит во всю.
Я, наверное, очень глупая женщина, раз не могу совладать своими чувствами в тот момент, когда меня настигают призраки прошлого.
Прикладываю ладони к щекам, ко лбу. Состояние такое, словно схватила солнечный удар.
«Скорее, любовную лихорадку», — едко подсказывает внутренний голос.
О, ну этой штукой я уже давно заразилась, периодически случаются обострение. Прямо как сейчас.
Потому что по-другому не объяснить то, что я иду к Осману в его комнату.
Точнее… Он долго не заходит за мной, а у меня итак сердце не месте, придумываю себе всякое, поэтому решаю проверить его.
Захожу к Махдаеву, а его нет. Наверное, уже спустился вниз. Чувствую небольшой укол обиды, но тут же беру себя в руки и собираюсь уходить, как вдруг слышу его голос.
— Понял. Проверь, что там по камерам. Если найдешь что-то, сразу доложи мне.
Осман говорит это, выходя из ванной комнаты.
И… черт, на нем как в тот раз, только полотенце, обернутое вокруг бедер. А я… Боже, я не могу отвести взгляда, не могу перестать пялиться на почти голого Махдаева!
Упс. Уже не почти. Осман не замечает меня, бросает сначала телефон на кровать, а потом и полотенце. Поворачивается в сторону шкафа, и мы наконец-то встречаемся глазами.
Ниже стараюсь не смотреть, потому как… я уже сгорела от стыда.
Резко отворачиваюсь.
— Осман, я… ты… Прости, я… мне не стоило. Прости…
Уже хочу бежать отсюда, как он успевает схватить меня за запястье.
— Осман, я… Мне, правда, так неловко.
— А мне нет.
Замираю. О, я знаю эту интонацию, знаю этот тембр.
И, кажется, знаю, что сейчас произойдет между нами.
Жар охватывает каждую частичку моего тела, желание блокирует все эмоции, все мысли.
Я тянусь к нему первой. Просто разворачиваюсь, посылая весь мир к черту, и целую его. Осман откликается мгновенно.
А потом… Черт, я даже не помню, как мы оказываемся на его кровати. Время замирает, разрешая нам зависнуть где-то между настоящим и будущим.
Его губы рушат все мои принципы, одновременно даря мне что-то большее, то, чего мне так не хватало.
Наше рваное дыхание, беспорядочные, хаотичные поцелуи, гул в ушах и… яркая вспышка, взрыв, заставляющий улететь куда-то за грань всех миров.
Это так прекрасно. Так остро. Так… правильно.
И то, как он шепчет свое: «Люблю»… Я только целую его в ответ, словно ставя печать, словно пытаясь сохранить всю чувственность момента.
— Я не могу поверить, что…
— Что, Огонёк?
— Что сплю с женатым мужчиной.
— Остались формальности, нас разведут уже через три дня.
— Ого, — поворачиваюсь у Осману. — Так быстро?
— Ты не рада?
— Я удивлена.
— Не зря же я плачу столько денег своим юристам. Пусть отрабатывают, — усмехается Осман и целует меня в макушку. — Я так скучал по тебе.
Я знаю, о чем он. Но ответить ничего не могу, меня просто переполняют эмоции. Словами не выразить и половину.
А нам очень о многом нужно поговорить. Столько всего нудно спросить и рассказать.
Правда, это нужно было делать до того, как мы набросились друг на друга.
Но это было… просто прекрасно. Крышесносно! Волшебно!
И сейчас, находясь в тепле его сильных рук, я чувствую себя по-настоящему живой.
Только вот малина продолжается недолго, потому как я слышу, как хнычет Карина и, наспех накинув на себя домашнее платье, бегу скорее в комнату дочери.
Проснулась, моя маленькая, кушать захотела. Молока у меня, кстати, хоть отбавляй, а после нашей с Османом внезапной близости так и
