Вспышка, грохот, Шад скрывается в облаке дыма, что-то чиркает меня по руке выше локтя. Для пчел еще слишком рано. Но эта «пчела» сбивает меня на землю, в лужу разлитого шампанского.
— Дьявол, все на мне! — Я думала, что выпила почти всю бутылку. Почему тогда так мокро и…
— Черт бы вас побрал, вы пьяны! — рычит Шад, опускаясь рядом со мной на колени. Он рвет мою мантилью, и мне чертовски больно.
Шад кричит, чтобы принесли нож или скальпель. Я бью его, но мой рукав, как я теперь вижу, потемнел не от шампанского, а от крови. Это кровь Шада? Нет, моя.
— Вы меня ранили!
— Не мешайте, глупая вы женщина. — Кто-то дал ему нож. Я вижу, как он блеснул серебром в лучах поднявшегося солнца.
Я кричу, поскольку лезвие разрывает рукав моей накидки и прохладный утренний воздух обжигает кожу.
— Что вы делаете? Она новая! Вы ее испортили!
— Если ткань попадет в рану, вы умрете.
Я смотрю на свою оголенную руку, по ней течет кровь. Много крови. Она течет по разрезанному рукаву на траву.
— Смотрите на меня, Шарлотта. — Это Шад, его глаза устремлены на меня, кисти сжимают мою раненую руку. Кровь бежит по его пальцам. — Нельзя сейчас останавливать кровь, рана должна очиститься. Пуля задела руку и оставила глубокую царапину, это не так страшно. Дышите глубже. Не падайте в обморок, как кисейная барышня.
— Я хочу пить.
Шад поднимает бутылку шампанского.
— Пусто. Вы выпили достаточно.
— Нет. И даже если я пьяна, то, по крайней мере, ни в кого не стреляла.
Теперь я воспринимаю происходящее: рыдания Энн, успокаивающий тон Бирсфорда, кто-то, думаю, врач, говорит Шаду, что пиявки готовы.
Шад обрывает его, используя выражения времен морской службы.
— Моя дорогая леди Шад! — Это Бирсфорд наклонился ко мне, Энн с лицом, залитым слезами, цепляется за его руку. — Я так сожалею.
— Это вы в меня стреляли? — Я думала, что это Шад, почему Бирсфорд извиняется?
— Конечно, нет, мэм!
— Тогда прекратите извиняться и оставьте меня в покое. Вы идиот, — добавляю я, чувствуя себя от этого намного лучше.
— Держитесь крепче, Шарлотта.
— Почему? — Я испускаю громкий вопль, когда Шад льет что-то на мою руку, ее так жжет, что на глазах выступают слезы.
— Бренди, чтобы дезинфицировать рану, — объясняет он.
— Я хочу немного выпить.
— Ну уж нет. — Он садится на корточки, все это время он стоял рядом со мной на коленях, и вытирает лоб ладонью. Усталый, он выглядит старше, руки у него трясутся.
— Милорд, миледи, чем могу помочь? — спрашивает испуганная Бетти. В волосах у нее травинки, наверняка без Джереми здесь не обошлось.
— Наконец-то хоть одна разумная женщина. — Шад дергает галстук. — Платок у вас чистый? Хорошо. Сверните его и приложите к ране, я перевяжу ее. — Сняв галстук, он перевязывает мне руку.
— Вы стреляли в меня! — повторяю я.
— Я знаю. Простите. Я хотел выстрелить в Бирсфорда.
— А я отказался от первого выстрела! — говорит Бирсфорд таким тоном, словно ему за это медаль полагается.
— Ну и глупо. — Шад встает и протягивает ему руку. — Мои извинения, сэр.
— Иди ты к черту! — обнимает его Бирсфорд. — Ты мой лучший друг.
Оба спотыкаются, похлопывая друг друга по спине, и Шад наступает на мою шляпу.
— Просите, мэм. — Стоя на одной ноге, он вынимает из-под другой соломенное месиво. — Редкостное безобразие, позвольте сказать.
— Теперь да, лорд Шад, — хмурится Энн. — Это мой подарок Шарлотте.
— Да, мэм? Эта шляпа? Для Шарлотты? — Он качает головой. — Очень… гм… щедро.
Я убежден, что взял в жены, а теперь едва не убил самую глупую женщину в Англии.
Что еще хуже, я без памяти ее люблю.
Думаю, слуги сговорились сообщить ей и Энн, где мы с Бирсфордом должны встретиться. И конечно, когда мой палец лежал на курке, я меньше всего ожидал увидеть свою жену, которая с угрюмым видом, покачиваясь, шла прямо на меня с бутылкой шампанского и в отвратительной шляпе, похожей на цветочную клумбу. Я укрепился в мысли, что Бирсфорд меня убьет, хотя знаю, что он отвратительный стрелок. Я решил промахнуться, но подошел достаточно близко, чтобы напугать его.
И вместо этого попал в Шарлотту.
Когда она рухнула на землю, я думал, что умру от разрыва сердца. Я был уверен, что она погибла от моей руки. Поток проклятий убедил меня, что она жива, однако у нее открылось сильное кровотечение. Пуля оставила на руке глубокую царапину, думаю, она легко заживет, но я все равно долго не мог унять дрожь.
Чтобы скрыть свою слабость, я громовым голосом велю найти нож, принести бренди и мой сюртук.
— Прекратите кричать, Шад, — говорит Шарлотта. — Какой вы злой.
— Помолчите. Вы можете сесть? — Я чуть двигаю ее, прижимая раненую руку к ее боку.
— Дайте бренди, — говорит она.
При этой повторной просьбе я так радуюсь, что Шарлотта жива, что соглашаюсь дать ей немного выпить, хотя и знаю — это нежелательно.
— Хорошо. — Я подношу бутылку к ее губам и позволяю отпить. Она хватает бутылку и делает большущий глоток.
— Думаю, меня вырвет, — говорит моя чудесная жена после секундного размышления.
— Нет. — Я закутываю ее в свой сюртук. — Дышите носом.
— Ей очень плохо, — объявляет Энн. — Я поеду с вами, и Бетти тоже.
— Нет, леди Бирсфорд, спасибо. Я позабочусь о ней, а вы можете взять Бетти в свою карету, если хотите. — Не думаю, что Энн привыкла к джентльменам, нечувствительным к ее обаянию. Она хмурится, очень мило и женственно, но возмущенно отворачивается под резкий шелест юбок.
Бирсфорд улыбается, когда я отказываюсь от общества его жены, но мрачнеет при упоминании о второй пассажирке. Он все время бросает на жену влюбленные взгляды — хотя я подозреваю, что она по-прежнему отвергает его авансы, — и берет ее за руку. Она вздрагивает и ступает в сторону, и я не знаю, кого из них мне больше жаль.
Но Бирсфорд и его холодная жена не моя забота.
— Еще бренди.
— Нежелательно, мэм. Вы можете встать? Если я подниму вас, то могу задеть раненую руку.
Она встает и, как тряпичная кукла, приваливается к моей груди.
— Ой, больно. — Шарлотта хихикает и — увы, для этого нет изящного названия — рыгает.
Карстэрс, который стоит рядом и держит мои пистолеты, шляпу и другие вещи, краснеет.
Я поднимаю Шарлотту на руки и несу в карету. Для такой стройной женщины у нее убийственный вес. Когда я сажаю ее в экипаж, она клянет меня, и ее едва ли можно винить, поскольку я задеваю раненую руку.
Я обнимаю ее, это необходимо с медицинской точки зрения, поскольку я не желаю, чтобы Шарлотта тряслась от движения кареты или упала на поврежденную руку, поскольку пьяна как матрос.
