Они стояли, смотрели и слушали. Она, затаив дыхание, наблюдала, как окутанная брызгами стена воды обрушивается с обрыва на валуны семьюдесятью футами ниже. Огромный полосатый камень разделял водопад на два потока.
— Видишь, — Адриан указал на вершину каменной стены посреди водопада, — мы пойдем туда. Если приглядишься, там можно разглядеть людей.
— А это не опасно?
— Если будешь вести себя разумно и не делать глупостей, то не опасно.
Ступеньки к вершине водопадов оказались крутыми. С одной стороны их огораживали деревянные перила. Адриан пошел вперед, легко взбираясь все выше, Розали пыхтела за его спиной. Когда она наконец добралась до верха, он встретил ее, смеясь, и обнял за талию.
Поблизости бродили еще несколько человек. Адриан предупредил ее, чтобы она смотрела под ноги, потому что в углублениях неровных, неустойчивых камней собрались лужицы. Розали то и дело поскальзывалась. Он взял ее за руку, чтобы помочь пробраться ближе к краю, откуда можно было посмотреть вниз на сам водопад. Розали опустила глаза, и у нее захватило дух.
Стоял непрерывный, оглушительный грохот, ни о каких разговорах не могло быть и речи. Даже крик вряд ли перекрыл бы этот мощный рев. Глядя на это великолепное и столь же пугающее зрелище, Розали вдруг подумала: «Если я поплыву вместе с водой, обрушусь вниз и полечу в эту бурлящую пену, очистит ли это меня от вины, которой я не чувствую, но которую, по мнению остальных, должна чувствовать? Освободит ли это меня от затруднительного положения с ребенком, который поработил всю мою силу воли и лишил всякой возможности расстаться с ним?»
Она посмотрела на быструю реку, набиравшую все больше скорости по мере приближения к краю обрыва, и почувствовала, что вода и шум гипнотизируют ее. Теперь она видела там, внизу, решение всех своих проблем. Розали качнулась вперед и инстинктивно взмахнула руками, в поисках, за что бы ухватиться. Над гремящими водами раздался отчаянный вопль Адриана: «Розали!»
Он схватил ее за плечи, оттащил назад; она повернулась, уткнулась лицом в его широкую, крепкую грудь и изо всех сил вцепилась в него. Он отвел ее на безопасное расстояние, нашел плоский камень, усадил на него и сам упал рядом. Затем протянул руку, чтобы пригладить ей волосы, и она заметила, что его рука дрожит.
— Извини меня, прости меня, пожалуйста, — пробормотала она, — я не знаю, что со мной случилось.
Он отозвался не сразу.
— Ничего не случилось, любовь моя, ничего страшного не случилось. — И держал ее так крепко, словно не хотел больше отпускать. Адриан обнимал ее, пока они оба не успокоились, не посмотрели друг на друга и не улыбнулись. Потом они поцеловались, и в этом поцелуе они были равны и едины. А потом оба тихонько сидели, обнявшись, в полной гармонии, и любовались открывавшимся видом.
Спустя какое-то время Розали тронула Адриана за руку.
— Вон там двое, они все время на нас смотрят.
— Знаю, я их видел. Это мамины соседи. Джим Гилл и его жена, они живут через дом от нас.
— Это у них телефон?
Адриан кивнул.
— Тогда, наверное, это я с ним говорила, когда звонила твоей маме во время твоей болезни.
— Скорее всего. Хочешь, я вас познакомлю? — Он встал и потянул ее за собой.
— Нет, нам пора ехать.
Они зашагали обратно к дороге и Розали купила у билетера в будке открытки с видами водопада.
Потом они пошли обедать в гостиницу. Когда обед подошел к концу, Розали заявила, что если бы съела еще хоть что-нибудь, то ей пришлось бы расстегнуть ремень, если бы, конечно, он у нее был!
— Как просила моя мама, — заметил Адриан, потом посмотрел на часы и нахмурился. — Нам пора.
Он оплатил счет, они вышли, сели в машину.
— Адриан, спасибо тебе за чудесный день. Я никогда-никогда его не забуду.
Они были совсем одни. Он испытующе посмотрел на нее, потом обнял и привлек к себе.
— Я хочу попрощаться с тобой сейчас, Розали.
Слившись в поцелуе, они, казалось, растворились друг в друге и соединились с чем-то высшим, непостижимым. Наконец она положила голову ему на плечо.
— Когда ты приедешь обратно на юг?
— Я рассчитывал остаться здесь до начала следующего семестра.
Она в ужасе села прямо.
— Еще целых пять недель?
Он кивнул и потянулся к ключу зажигания. Как она проживет эти недели? — забеспокоилась Розали. И что потом? Ничего. Ничего, кроме того, что у нее было до этого, — ее любовь к нему. Ведь она отлично помнила его слова: «Женщины? Я исключил их полностью. Я женонепроницаем». Что ж, ее предупреждали.
Всю дорогу до Дарлингтона они молчали. Погрузившись в свои мысли, Адриан явно не желал ни о чем разговаривать. Они въехали в город, и он остановился на стоянке недалеко от центра.
— Мы приехали чуть раньше, чем я рассчитывал. Где ты встречаешься с Марион?
— Возле гостиницы, в которой мы остановимся на ночь.
— А куда поедете завтра?
— В Дарем, побродить по городу. Проведем там пару дней. Потом отправимся на юг, в Йорк, на сутки остановимся там. Поздно вечером в понедельник будем дома.
— А что потом?
Розали пожала плечами, избегая его взгляда.
— Не знаю. Есть кое-какие… дела, которыми я должна заняться.
— Должна? — Его глаза потемнели. — Про обязанность речи не идет, верно? Это проблемы другого человека, а не твои.
Ее охватило чувство безнадежности и уныния.
— Адриан, это обязательство, которое я должна выполнить. Я не могу подвести ребенка. Я… мне не следовало бы рассказывать тебе это, но Уоллес связался со своим адвокатом и попросил отыскать его жену.
— Это просто дымовая завеса, Розали, чтобы заставить тебя поверить, что он не врет.
— Но я уверена, он серьезно намерен ее вернуть, не ради себя, судя по тому, что он мне рассказывал, а ради дочери.
Адриан поджал губы.
— Так он зашел настолько далеко, что начал обсуждать с тобой жену, да?
Розали промолчала. Она не могла рассказать ему про несчастный брак Уоллеса, это значило бы предать доверие этого человека.
— Полагаю, — с циничной улыбкой не отставал Адриан, — он рассказал тебе, что жена его «не понимала», выражаясь приличным, старомодным языком.
Розали бросила на него быстрый взгляд, выдав себя удивлением.
— Так я и думал. И ты этому поверила? — Он печально покачал головой. — Я умываю руки.
— Бесполезно, Адриан. — У нее пересохло горло, губы одеревенели. — Повторяю, я не могу, просто не могу подвести ребенка. — Она протянула к нему руку, которую он проигнорировал.
— Не забудь свои вещи, — только и буркнул он.
