— Мы позволили тебе убить Сальваторе.
— Это было для меня. Вы должны извиниться перед Розали.
Я делаю это только для того, чтобы унизить их. Думаю, что это также вернет Розали уверенность в себе, если эти пятеро мужчин будут унижаться перед ней и просить прощения.
Которого она не даст.
Прежде чем кто-либо из Коза Ностры успевает что-то сказать, я продолжаю:
— У нее было сотрясение мозга и сломано запястье, и один из ваших гребаных охранников совершил над ней сексуальное насилие. Я хочу получить устные гребаные извинения за все дерьмо, через которое вы заставили ее пройти. Только тогда я соглашусь на мирный договор.
— А если мы не извинимся? — Спрашивает Греко младший.
Я пожимаю плечами.
— Я залью улицы Нью-Йорка сицилийской кровью. Смерть за каждую слезу, которую моя женщина выплакала от ваших рук.
— Иисус, — бормочет Мессина. — Просто соедини нас с женщиной, чтобы мы могли покончить с этим.
— У нас свои условия, — говорит Паризи, когда я вытаскиваю телефон из кармана. — Нога никого из вас не ступит в Нью-Йорк, и мы будем держаться подальше от ваших территорий.
— Мне подходит, — соглашается Николас.
— Мне тоже, — поддерживает его Лиам.
Габриэль издает скучающий вздох.
Отойдя подальше от группы, чтобы они не услышали, что я скажу Розали, набираю ее номер.
— Привет, — отвечает она после второго гудка. — Встреча прошла нормально?
— Мы все еще заняты, — говорю я. — Коза Ностра собирается извиниться перед тобой. Впрочем, ты не обязана им ничего говорить.
Она на мгновение замолкает, затем бормочет:
— Я не хочу их извинений. Они могут засунуть их куда подальше.
— Я знаю. Но речь идет о том, чтобы унизить их и дать тебе силу. Ты всегда заставляешь врага унижаться.
— О. Я не думала об этом в таком ключе. — Она вздыхает. — Хорошо. Я послушаю, как они унижаются.
Я возвращаюсь к другим мужчинам, затем говорю:
— Она слушает.
— Розали, — Паризи прочищает горло, ему это совсем не нравится, — Мы приносим извинения за то, как все обернулось. — Я качаю головой, и это заставляет его добавить. — и за насилие, которому ты подверглась от наших рук.
— О черт, — визжит Розали. — Нет, Луна, брось какашки!
Николас заливается смехом, и, к моему удивлению, Греко-младший присоединяется к нему.
— Мне пора, — раздается голос Розали на линии. — Люблю тебя, Виктор. О, принеси собачий корм.
Звонок обрывается, и я снова обращаю свое внимание на мужчин.
— Где мне расписаться, чтобы я мог пойти купить корм для собак?
Мы все собираемся за столом, где мирный договор ждет капли крови от каждого из нас.
Я встречаюсь взглядом с Паризи, затем киваю ему, чтобы он начал первым. Он прокалывает большой палец, затем прижимает его к документу.
Лука прокалывает палец следующим, за ним Греко младший. Я делаю шаг вперед и позволяю капле крови упасть рядом с кровью Луки, затем облизываю крошечную ранку на своем большом пальце, отступая.
Пока остальные дают клятву кровью, Греко младший встает рядом со мной, скрестив руки на груди.
— Если уж на то пошло. Спасибо, что избавился от ублюдка.
Моя бровь приподнимается.
— Что, разве ты не любил отца?
— Вообще никогда, — бормочет он.
— В таком случае, всегда пожалуйста.
Он поворачивается и протягивает мне руку.
— За мирный договор.
Я пристально смотрю на этого человека, и когда он не сводит с меня глаз, я беру его за руку и пожимаю ее.
— Поступай лучше, чем твой отец.
— Я планирую многое изменить в Нью-Йорке.
Как только Лука берет документ, я говорю:
— Давайте не будем повторять это в ближайшее время.
— Согласен, — бормочет Паризи.
Я первый покидаю гостиничный номер, мои друзья следуют за мной.
Нью-Йорк должен сказать мне огромное, блять, спасибо за то, что я сохранял спокойствие, когда мне хотелось просто вырвать им глотки.
За исключением Греко младшего. У него есть потенциал, и мы надеемся, что он приведет Коза Ностру в новую эру.
— Что тебе сказал Греко? — Спрашивает Лука, когда мы заходим в лифт.
— Мы сблизились из-за нашей взаимной ненависти к его отцу.
— Посмотри, какой ты воспитанный и заводишь друзей, — насмехается надо мной Николас.
— Почему собаки едят собственное дерьмо? — Внезапно спрашивает Габриэль. — Наша тоже так делает, а потом приходит и дышит мне прямо в лицо.
Смеясь, я бормочу:
— Да хрен его знает.
Теперь, когда между Коза Нострой и Священством потушено пламя, я могу теперь сосредоточиться на поставке оружия, а затем отправлюсь в отпуск со своей женщиной.
Она не знает, что мы едем на Бали с моей семьей. Всякий раз, когда она пытается поговорить об этом, я отвлекаю ее, потому что хочу, чтобы это было сюрпризом.
У меня все еще есть список направлений, который она составила. Он был надежно спрятан в моем ящике последние три с половиной года, и я планирую свозить ее во все страны, которые она записала.
Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы убедиться, что отныне моя женщина познает только счастье.
Господи, она заслуживает этого больше, чем кто-либо, после того ада, через который она прошла.
Выходя из отеля с остальными членами Священства, я вздыхаю. Возможно, это не тот результат, которого я хотел, но для всех будет лучше, если две могущественные группы не будут конфликтовать.
Прольется слишком много крови, так что лучше сохранить мир.
Мне, блять, нужно продать свою недвижимость в Нью-Йорке. Я могу использовать деньги, чтобы инвестировать в новую недвижимость в любимых местах Розали.
Это чертовски хорошая идея. Я запишу их все на ее имя, и когда мы поженимся, это будет идеальный подарок, и у нее будут активы.
Мой разум начинает работать на износ, выстраивая планы по пополнению ее банковского счета на солидную сумму и составлению нового завещания, чтобы она была моей наследницей. Я хочу знать, что всегда буду заботиться о ней, даже когда меня не станет.
Не то чтобы я планировал умереть в ближайшее время. Блять, нет. Розали надолго застрянет с моей задницей.
Когда мы забираемся во внедорожники, я достаю свой телефон и звоню ей.
— Привет, — раздается ее красивый голос на линии. — Ты закончил?
— Да. Мы едем в аэропорт.
— Хорошо. Пока я не забыла, у меня почти закончились угощения для Луны. Возьми немного тех, что с костным мозгом. Они ей действительно нравятся.
— Ты же знаешь, что тоже можешь сходить в магазин, верно? — Я напоминаю ей.
— Да, но это означает, что мне пришлось бы надеть лифчик, — бормочет она.
Образ сосков Розали, четко очерченных под ее рубашкой, вспыхивает в моем сознании, заставляя мой член подергиваться.
— Я буду дома через три часа и заскочу в магазин, моя маленькая Роза.
— Спасибо. — От счастья в ее голосе в моей груди разливается удовлетворение, затем она завладевает моим сердцем, когда говорит. — Я люблю тебя, Виктор. Удачного полета.
— Я тоже люблю тебя, моя маленькая Роза.
Когда я заканчиваю разговор, Николас спрашивает:
— Когда свадьба?
Я усмехаюсь.
— Ты скоро узнаешь.
Глава 36
РОЗАЛИ
Одетая в обтягивающие шорты и майку, я стою в своей старой спальне, которая была переоборудована в тренажерный зал для тренировок.
Последние две недели я занималась силовыми упражнениями и кардио, чтобы нарастить мышечную массу. Но, столкнувшись лицом к лицу с Виктором, я чувствую себя слабее букашки. Никакие тренировки не помогут мне одолеть такого человека, как он.
— Почему это выглядит так, будто ты сдалась, даже не попытавшись? — спрашивает Виктор.
Я морщу нос.
— Потому что ты намного сильнее меня. Я никогда не смогу отбиться от тебя.
Высокомерная улыбка искривляет его рот в жаркую ухмылку.
— Это само собой, моя маленькая Роза. Смысл в том, чтобы обучить тебя, чтобы ты могла отбиваться от других ублюдков.
