года порядка двадцати миллионов, плюс-минус, в кармане завалялись на недвижимость, если из доходов лишь пенсия в двадцать тысяч.
– Ого… – выдыхаю удивленно.
А ведь и правда…
Нет, в силу и возможности Ирины Николаевны я верю, но скорость, с которой та работает, атакуя противников со всех возможных сторон, безмерно впечатляет. Как и мертвая хватка. Вцепилась так, что любой бульдог позавидует.
– Сочи, конечно, город красивый, но я по дому скучаю, – выдает Митина, когда я озвучиваю один из последних выводов про ее оперативность. – Не хочу затягивать процесс, да и есть возможности…
О том, какие именно возможности у нее есть, адвокат умалчивает, а я и не спрашиваю, улавливая прозрачный намек: меньше знаешь – крепче спишь. Но в голове складывается ощущение, что если у таких, как Ирина Николаевна, бывают «крыши», то у конкретно моей она супер-пупер крутая.
Новая неделя начинается вполне себе обычно. Тихо, мирно, без эксцессов и потрясений.
Ни «дорогой» муж, ни «горячо любимые» родственнички не дают о себе знать, что особо радует. И даже Лексу бабули не названивают, чтобы как бы между делом разведать обстановку.
Про нас все эти «хорошие» люди забывают. Дай бог, чтобы навсегда, но пока я в это не верю. Между тем мы с Алешкой живем, работаем и учимся, посещаем спорткомплекс.
Жаль, с Романом не пересекаемся.
Он улетает на несколько дней в командировку, о чем предупреждает в своей излюбленной шутливо-подкалывающей манере, позвонив мне за пару минут до начала обеденного перерыва во вторник.
В итоге, не желая вести личный разговор при начальнице, совершенно не стесняющейся отложить дела и развесить уши, одеваюсь и ухожу разговаривать… в парк. Благо на улице погода радует. Солнышко, теплый ветерок.
Сама не замечаю, как, рассекая по асфальтовым дорожкам, провожу сорок минут с трубкой в руке и улыбкой на губах. Мне нравится негромкий, чуть сипловатый голос Зотова, вызывающий легкие мурашки по коже и трепет в груди. Мне заходит его искрометный юмор и безобидные шутки. Я с улыбкой выслушиваю рассказ о Ванюшке, который все дни после возвращения от «тети Леси» вспоминает, как здорово провел время с ней и Лексом. А после интересуюсь, с кем он остается на эти дни, и узнаю, что с дедом, так как других вариантов нет.
Распрощавшись, долго не раздумываю и набираю номер старой знакомой, Татьяны. Эта женщина помогала мне присматривать за детьми, когда еще была жива Лика. Вокруг да около не хожу и сразу уточняю, не сменила ли она направление деятельности и рассказываю о том, что есть один славный малыш, с которым хотела бы ее познакомить. Заручившись горячим согласием няни поработать, уже в четверг в смс-переписке рассказываю о своей самодеятельности Роману и получаю его добро на встречу с потенциальной работницей.
А в пятницу… в пятницу запиваю стаканом воды сразу несколько успокоительных таблеток, чтобы никоим образом не выдавать дурацкой нервозности, напускаю на себя важности и иду проходить аттестацию… морально готовая ко всему.
Глава 26
ОЛЕСЯ
– Олеся Игоревна, последний на сегодня вопрос. Скажите, пожалуйста, с какой целью проводится аттестация муниципальных служащих?
Павлушин, председатель аттестационной комиссии, в течение нескольких бесконечно долгих секунд препарирует меня нечитаемым взглядом, а затем спокойно уводит его вниз, сосредотачиваясь на лежащей перед ним анкете с моими данными.
Наблюдаю, как он пробегает глазами по строчкам сухой информации, затем переворачивает бланк и, щелкнув кнопкой ручки, ставит размашистую подпись напротив своих инициалов.
– С целью определения его соответствия замещаемой должности муниципальной службы, – произношу одновременно с тем, как он расписывается.
С трудом удается сдержать удивление и спокойно продолжить смотреть вперед. А это сложно. Очень. Одно то, что председатель расписывается первым, хотя всегда последним визирует документы, после того, как подписи проставят все остальные члены комиссии, выбивает из колеи.
С чего бы он так поступал?
Вопрос щекоткой вибрирует на подкорке, но озвучивать его не спешу. Я, конечно, смелая, но не безрассудная.
– Правильно, Олеся Игоревна, с целью определения соответствия, – повторяет за мной Павлушин, слегка растягивая слова и позволяя себе кривоватую усмешку, когда его слегка прищуренный взгляд ловит мой. – Так вот, я считаю, что вы, Кирова, весьма грамотный специалист, который полностью соответствует замещаемой должности. Более того, вношу предложение о включении вас в резерв на повышение.
– Спасибо, – каркаю все-таки пересохшим горлом.
И не успеваю мысленно облегченно выдохнуть, переваривая очень непрозрачные намек, что с работы меня в ближайшее время не турнут, как происходит еще нечто более странное. Председатель поворачивается в сторону управделами.
Того самого высокомерного тюленя, кто не только организовал все сейчас происходящее, но и открыто предвкушал мое увольнение. Иначе с чего бы все то время, что я тащила билет, готовилась и отвечала на вопросы, он сидел развалившимся на стуле царьком и взирал на меня с нескрываемым превосходством?
Значит, решение точно было принято. Однозначное и заранее на высшем уровне обговоренное.
Но что-то пошло не так.
Причем, буквально совсем недавно. То-то Баулин удивлен и не может скрыть недоумение, а его помощница, обосновавшаяся под боком, нервно дергает пальцами, пытаясь затолкать в папку минуту назад вынутый из нее документ.
Интересно: что в нем?
Не удивлюсь, если это заранее состряпанный и распечатанный приказ о моем увольнении.
И что? Уже не нужен?
– Тимофей Ильич, я, конечно, привык полагаться на ваше авторитетное мнение, но в этот раз настойчиво советую вам расширять кругозор, – не убирая с лица кривоватой усмешки и продолжая растягивать слова, произносит Павлушин.
– Но, Геннадий Александрович…
– Очень настойчиво советую, – перебивает тюленя председатель уже без единого намека на веселость, а затем поворачивается в мою сторону и протягивает аттестационный лист. – Олеся Игоревна, распишитесь, пожалуйста, что с решением комиссии вы ознакомлены, и можете спокойно возвращаться к своим обязанностям. Благодарю за уделенное нам время.
Безумно хочется съязвить: «Да что вы, господа хорошие, не стоит благодарности. Обращайтесь еще, как только заскучаете. Мы ж завсегда готовые!», но благоразумно ехидство проглатываю.
Не в детском саду на соседних горшках сидим, чтобы содержимым меряться.
Важен результат, а он получен. К тому же, судя по роже Павлушина,
