угодить, никогда не собиралась работать по специальности.
Я хотела танцевать. Больше всего в жизни. Как только мы с одноклассницей и Максом случайно забрели в новую танцевальную студию в тринадцать лет и я увидела, как там танцуют, уже тогда все решила. Я мечтала в будущем открыть свою танцевальную студию на двоих с Максом и преподавать танцы для детей и взрослых.
Сейчас я сижу на скамейке в зале, уставившись в одну точку и смотрю, как танцуют другие. Я столько лет посвятила этому, а сейчас не могу подняться и начать танцевать. Это же моя мечта, он даже ее отнял у меня и разрушил. Вот, что на самом деле важно, потому что мужчин в жизни может быть несколько, одни уходят, на их место приходят другие, тем более, если предыдущий, гроша ломаного не стоил. А мечта у меня одна. Надо вернуть ее обратно. Тем более, кроме нее у меня ничего больше не осталось.
Когда народ расходится, ко мне подходит Макс и садится рядом.
— Что же он сделал с тобой, Ника, — с грустью спрашивает, но это скорее утверждение, а не вопрос.
— Я не знаю, Макс, — с трудом шепчу в ответ.
Но друг слышит меня и прижимает к себе, потому что из моих глаз опять текут слезы. Сначала пытается успокоить меня сам, но, когда видит, что у него ничего не выходит, достает мой телефон и просит набрать Юльку. Я даже не понимаю, зачем ему это надо, просто делаю и все.
Через полчаса, когда я начинаю засыпать у друга на руках, в зал залетает Юлька, лохматая и запыхавшаяся.
Подходит ближе и с тревогой вглядывается в мое лицо.
— Не танцует? — коротко спрашивает Макса, на что тот отрицательно качает головой.
— У нас крутое мероприятие скоро, — начинает объяснять Макс, — Фестиваль уличной культуры, который объединяет под одной крышей любителей граффити, диджеинга, брейка и еще несколько направлений. Нам выпала честь не только провести у себя это мероприятие, но еще и раскачать этот ивент мощным батлом 7 to smoke. Ника ждала этого очень давно. Понимаешь теперь, как для нее это важно и насколько большой у нас размах катастрофы.
— Конечно, понимаю, — огрызается Юлька, — для нее это вообще всегда было очень важно. Фестиваль не фестиваль… танец это ее жизнь. Надо что-то делать.
Подруга еще несколько минут хмурится и гоняет что-то в своей голове.
— Так ладно, будем действовать. До машины донести сможешь? — спрашивает Макса.
Макс берет меня на руки и вместе со мной садится в машину. Они с Юлькой всю дорогу пререкаются по поводу ее умения водить машину, мне даже смешно становится сквозь слезы, хоть что-то в этом мире не меняется.
Мы приезжаем к красивому зданию и все вместе выходим на улицу. Когда подходим ближе к дверям, Макс громко фыркает.
— Ты что ее к психологу привезла? Серьезно? — возмущается друг.
— А у тебя есть предложения получше? — орет Юлька ему в ответ, — я, по крайней мере, стараюсь хоть что-то делать. А ты?
— Ладно, ребята, не ссорьтесь, пожалуйста, — стараюсь успокоить их, — я схожу, попробую с ним поговорить. Мне нужен результат и я на все согласна для его достижения.
Врачом оказался Юлькин хороший знакомый, она первая зашла к нему в кабинет и обрисовала ситуацию, потому что я не хотела все это переживать еще раз. Затем врач долго говорил со мной, но помочь он мне так и не смог.
— Вы испытали шок и это он послужил причиной вашего угнетенного состояния, вывести, скорее всего, сможет тоже он. Вам нужно испытать такие же сильные эмоции, тогда вы отпустите ситуацию и все вернется на свои круги.
— Второй раз можно уже и не выжить после такого, — с иронией говорит ему Юлька.
Мы с ребятами заезжаем в кафе, после приема врача, и мне даже удается немного поесть. Эти двое помимо ругани, между делом успевают еще и меня обсудить, причем делают это так, будто меня здесь нет. А меня это странным образом успокаивает. Я в надежных руках. Со мной рядом мои самые лучшие друзья, я доверяю им, как самой себе и то, что они сейчас бубнят под боком, как раз то, что мне нужно.
— Я думаю, этот ваш Фестиваль для нее и будет сильными эмоциями. Она посмотрит на это все и снова вернется к танцам, — уверенно заявляет Юлька.
— Я очень надеюсь на это, — говорит Макс с небольшой долей сомнения в голосе, — но получается, что она пропустит все репетиции.
Мы сидим еще немного, потом решаем, что пора расходиться. Мы с Юлькой едем вдвоем, потому что Макс заявил, что он с ней в одну машину больше не сядет. Подруга ответила ему, чтоб он катился тогда своим ходом, и со спокойной душой рванула домой.
* * *
До Фестиваля остается совсем мало времени, а я до сих пор не могу прийти в себя. Я приезжаю каждый день в нашу студию, сижу на скамейке и смотрю, как танцуют другие. Чтобы в полной мере не ощущать свою никчемность, я помогаю ребятам с организационными вопросами. Работы у нас очень много, мы крутимся, как белки в колесе. Только благодаря этому я не думаю так часто о своих проблемах и нахожусь в здравом уме.
В университете я появляюсь каждый день, несмотря на всю ситуацию. Сначала у меня была мысль бросить, забрать документы. Не могла находиться там под обстрелом сотни глаз и чувствовать, как в меня тыкают пальцем. Но Юлька быстро вставила мне мозги на место.
Она рассказала, что наши с ним разборки тогда еще на парковке снимали на телефон студенты и что интересно обсуждали и осуждали в основном не меня, а Гордеева. Я же для всех была бедной студенткой из обычной семьи, которую он соблазнил и бросил, а я храбро приняла на себя удар и даже не поморщилась.
Видимо, всех восхищала моя выдержка и моя сила воли, ведь я не устраивала ему разборок, не бегала за ним, вообще не сказала ни единого слова, ни тогда на парковке, ни сейчас, когда он таскался каждый день на моих глазах с новой девкой.
Первый раз после нашего расставания, я увидела его только через неделю, опять же на этой долбанной парковке. Даже мимолетного взгляда в его сторону хватило, чтобы заметить синяки и ссадины на лице, похоже накануне его нехило кто-то отметелил. Некстати тут же вспоминаю подбитое лицо Макса и его сбитые костяшки на руках.
Боже это ведь не то, что
