ближайшее время плотной работы не предвиделось, поэтому можно было и отдохнуть, чем они и занялись в следующие несколько дней.
We came so far through the darkest of peaks
Undead will rise
Your brother dear
He fell to the sword of a mighty lord
Once upon a time
You remember peace?
Completely
The land is cloaked in deepest blue
The shadow of eagles across the moon
Endure the pain, it’s easy now
In words can I say it?
Hiroyuki Sawano — Darkest (5:17)
Кенни возвращался домой с очередной зачистки, правда в последние несколько месяцев они стали гораздо реже и мелочней. Им удавалось пресекать все неприятности на корню, не давая разрастись. Люди, которых Аккерман придирчиво и тщательно отобрал от общего штата, работали не превосходно, но вполне сносно, по крайней мере, в их преданности никто не сомневался, а этот фактор был важным. Ведь навыки и сноровку можно приобрести и улучшить, а вот верность должна быть изначально. Пока из первого набора сотрудников специального отдела оставались все двенадцать, хотя некоторые из них ещё не привыкли ко всему тому, что для Кенни и Кивы было обыкновенными делами. Жнеца это раздражало и он часто срывался на них. Но в целом работа не приносила дискомфорта, в конце концов, ничего сложного ему делать не приходилось.
Кенни часто находился с Ури. Иногда в редких поездках, чаще у него дома. Аккерман знал, что другу не было отведено много лет, поэтому хотелось видеться чаще с человеком, который подарил какой-то свет и цель в жизни. Для себя Кенни знал, что он продолжит защищать мечту Ури даже после его смерти. Тот же радовался тому, что мир внутри Стен стал уверенней, что всё пришло в шаткую, но всё же норму. Чего нельзя было сказать о семейных делах. Род столкнулся с прямыми последствиями своего решения: Альма забеременела. Пока это было не так заметно, но делать что-то требовалось. Кенни не упустил такой возможности посмеяться над Родом, и это ещё его жена не узнала, но это был лишь вопрос времени. Жнец советовал Райссу убрать свою ошибку как можно скорее, так как сомневался в искренности чувств самой Альмы, но тот медлил. Что ж, дело его, Кенни будет ещё смешнее наблюдать за дальнейшим развитием событий.
Аккерману оставалось радоваться, что его подопечная лишена этой женской расчётливости и хитрости. Ему не приходилось ломать голову, что с ней делать, потому что ничего вредного она и не совершала. Не то, чтобы она была лишена каких-то своих желаний, но они никоим образом не мешали ему. Например, она недавно снова попросилась в Промышленный Город, и Кенни не нашёл в этом ничего плохого, даже поехал вместе с ней. Поездка была приятной и разбавляла рабочие будни. У мастера Кинмаера девушка заказала для себя что-то типа пробивного стилета. Ремесленник был рад вновь видеть девушку и выполнил работу за два дня. В теории девушка объяснила, зачем ей нужен длинный клинок. Чтобы пробивать конечности, например руку и пока клинком можно чуть управлять ей, то вторым ножом нанести раны, которые обычно сложно оставить в поединке. Кенни вскоре смог увидеть эту тактику на практике, и вполне удовлетворился. Ловкость и неожиданность движений компенсировала нехватку грубой силы у девушки. Хоть она и старалась не отставать от Аккермана, её тело было не таким как у него.
Сейчас Кенни шёл домой, и где-то внутри было приятно от того, что он шёл не в пустой дом, а туда, где его ждут. Он не сомневался, что всё будет сделано, когда он зайдет внутрь, и ничто не вызовет у него раздражения. Девушка воспринималась уже как нечто обязательное, как продолжение своей руки. Да, между ними установился особый вид связи, основанный на их внутреннем сходстве, ведь они оба были хищниками в этой жизни. Всё пройденное только спаивало сильнее. Когда Кенни зашёл домой, то девушки не увидел, но ему хватило одного взгляда в окно, чтобы понять, где он её найдёт. За окном начинало светать. Мужчина хмыкнул и направился на второй этаж, где и забрался на крышу. Там уже сидела Кива, смотря на восточную часть стены.
Аккерман не ругал её за это маленькое пристрастие, помнил, что своё детство она была лишена этого. Он сел рядом, вытягивая ноги и любуясь небом, казавшимся ему таким безразличным. Девушка лишь скользнула по нему взглядом и протянула не начатую бутылку с вином, то что ему хотелось. Она как всегда точно угадала его желание. Они сидели молча, не нарушая предрассветной тишины. Кива с детским восторгом и благоговением следила за тем, как из-за стены появляется сначала блик, затем край Солнца. Она, казалось, задерживает дыхание, словно что-то может пойти не так, словно на её глазах совершалось таинство природы. Кенни пребывал в умиротворённом состоянии с лёгкой улыбкой на лице, с полным ощущением покоя внутри. Так непривычно. Так…не для таких, как они.
Когда Солнце наконец преодолело Стену Сина, тогда Кенни нарушил тишину, выражая их общую мысль:
— Слишком всё хорошо, это не будет длиться вечно, Кива.
— Твоя правда, Кенни, — она улыбнулась, посмотрела на него открытым взглядом, — но мы пока ещё здесь, и мы живём сейчас.
Кенни ухмыльнулся, приложился к бутылке.
— Тут ты права. Мы всё ещё здесь.
И не было необходимости кому-либо из них что-то говорить дальше, чтобы понять друг друга. Зачем, если и они и так прекрасно знали то, что могли бы сказать вслух. Слова им были не нужны. В конце концов, они были так похожи, это сходство могло пугать посторонних. Но только не их самих, понимавших причины такого. Так они и встретили Рассвет нового дня, сидя рядом на крыше вдвоём, наслаждаясь этой тишиной.
