– Я хотела бы поговорить с миссис Проктор, – тихо произнесла Селина.
– Вэл? Она как-то связана со всем этим?
– О да, – протянул Тил. – Это она ее послала.
– Я приведу ее, – сказала Морри и через минуту вернулась с Вэл.
– Я слышала какую-то суматоху, но из того, что рассказала мне Морри, не могу понять, чем я могу помочь, – заявила она.
Макс задумчиво посмотрел на нее:
– Селина говорит, что она искала письмо. Это каким-то образом связано с тобой?
Вэл широко раскрыла глаза:
– Со мной? А каким образом это может быть связано со мной?
– Не знаю. Но она просила привести тебя.
Вэл уставилась на Селину:
– Ты нашла письмо?
– Нет, – ответила Селина, глядя Вэл в глаза; взгляд той отчаянно молил ничего не говорить.
Вэл повернулась к Тилу:
– У тебя что-нибудь пропало?
– Нет, – ответил он. Эта ситуация явно забавляла его.
– Тогда, – Вэл пожала плечами, – не понимаю, к чему весь этот шум. Селина зашла проверить постельные принадлежности – она и ко мне заходила. Она вытирала пыль, и так случилось, что ты вошел как раз в тот момент, когда она держала в руке твой бумажник.
– Прекрасно, – кивнул Тил, – но я не думаю, что все так просто, как ты говоришь.
– Я думаю, – спокойно произнес Макс, – что дальнейшие объяснения лучше послушать после ужина. И уверен, что ничто из произошедшего не выйдет за пределы этой комнаты, пока все не прояснится. Селина, я хотел бы переговорить с тобой сразу после ужина. – Он развернулся на каблуках и вышел, за ним последовала Морри.
Селина, ничего не видя перед собой, добрела до своей комнаты и в слезах бросилась на кровать. Она не услышала легких шагов Вэл и осознала ее присутствие, только ощутив запах ее духов, когда та склонилась над ней.
– Селина, послушай, я все улажу, – горячо зашептала Вэл. – Поддержи меня еще немного, и я клянусь – все улажу.
– Теперь это не имеет значения, – пробормотала Селина. – Все равно уже все испорчено.
– Но мы все исправим. Мы что-нибудь придумаем. Обещай, что сегодня вечером ничего не скажешь.
– О, я обещаю, а теперь уходите, – всхлипнула Селина.
Короткая беседа с Максом оказалась еще более трудным испытанием, чем обвинение Тила. Ей было очень тяжело выносить его разочарованный взгляд и выслушивать мягкие упреки.
– Но разве ты не понимаешь, дорогое мое дитя, – в конце концов нетерпеливо сказал Макс, – что твой отказ дать исчерпывающее объяснение ставит меня в невозможное положение? Ты признаешь, что взяла несчастный бумажник, и понимаешь, что этот молодой негодяй не собирается молчать. Я никогда не поверю, что ты воровка, Селина, но если ты не можешь все объяснить мне, что подумают другие?
– Мне все равно, что думают другие, – проговорила она, сплетя пальцы спрятанных за спину рук, – меня волнует только то, что думаете вы.
– Я просто не знаю, что думать, – обеспокоенно ответил Макс. – Селина, ты сказала, что ты искала письмо. Тил прячет что-то, касающееся тебя… или кого-то еще?
– Забудьте о письме, – упрямо пробормотала Селина. – Я сказала первое, что пришло мне в голову.
Он явно был разочарован:
– Что ж, это возвращает нас туда, откуда мы начали. – Он почесал затылок и, несколько мгновений поразмыслив, попытался снова: – Послушай, Селина, мы ведь уже довольно хорошо знаем друг друга. Я всегда считал тебя человеком счастливым, потому что ты добрая, простая и честная. Ты обладаешь каким-то внутренним притяжением, ты словно что-то излучаешь. Все тебя любят, и ты последний человек, о котором можно подумать плохое. Ты не можешь рассказать мне, в чем тут дело?
– Я взяла бумажник, и я не могу это объяснить, – подавленно повторила она, и Макс, сдавшись, откинулся на спинку кресла.
– Что ж, хорошо, – без всякого выражения сказал он, – думаю, больше нет смысла обсуждать это.
– Вы… вы теперь хотите, чтобы я уехала из «Барн-Клоуз»?
– Конечно, я не хочу, чтобы ты уезжала – уж точно не таким образом, по крайней мере. Я что-нибудь придумаю. Возможно, завтра утром ты на все взглянешь по-другому.
Ночь тянулась бесконечно долго. Благословенный сон отказывался успокоить уставшую голову Селины. Итогом ее напряженных раздумий стало решение уехать. Она уедет завтра же утром, и пусть они остаются и думают все, что им заблагорассудится. Морри была права. Она должна уехать из «Барн-Клоуз», подальше от всех этих интриг. У нее больше не было сил смотреть на то, как Вэл завладевает Максом, чтобы получить от него все и не дать ничего взамен. А остановить это Селина не могла.
Но куда же ей ехать? В Лондоне друзей у нее нет. Мойра Ферринг, конечно, обещала помочь, но до конца месяца она будет за границей.
И тут перед мысленным взором измученной Селины вдруг встало видение: толстая женщина в трясущемся поезде ест намазанную маслом булочку и говорит: «А теперь послушайте внимательно, милая. Если у вас возникнут проблемы, вы можете просто приехать ко мне. Меня зовут Марта Дингл. Для вас всегда найдется уголок, и я обещаю, что никто не посмеет преследовать вас дальше порога моего дома».
Селина вскочила и принялась рыться в сумочке. Да, вот адрес: Марта Дингл, 24, Хонимун-роуд, Кони. Коузинс может отвезти ее – он встает рано и умеет хранить секреты. Она поставила будильник на шесть часов, сунула бумажку с адресом под подушку и только после этого уснула.
Коузинс не одобрил ее решение.
– Я, конечно, отвезу вас, мисс, – сказал он, сердито оглядывая Селину и ее чемоданчик, – но, если у вас проблемы, и не по вашей вине, вы должны остаться, чтобы справедливость восторжествовала.
– Я не могу, потому что не могу ничего объяснить, – нервно возразила она.
– Хо! – Он вытер руки промасленной тряпкой и засунул ее чемоданчик в багажник. – Кто-то проворачивает свои махинации, да? Ладно, запрыгивайте. Но я надеюсь, что еще увижу вас здесь, мисс. Неправильно это – сбегать.
– Я оставила записку для мисс Моррисон. Она поймет, – сказала Селина и скользнула на переднее сиденье.
Когда они свернули на спокойную маленькую улочку Хонимун-роуд, Селина робко попросила:
– Коузинс, ты мог бы солгать ради меня?
Шофер что-то проворчал; он был крайне расстроен и очень переживал.
– Смотря о чем, – лаконично ответил он.
– Если тебя спросят, не мог бы ты сказать, что отвез меня на станцию? Ты можешь и правда отвезти меня туда, если не хочешь врать, а я дойду пешком.
– Ну вот еще! К чему такие сложности? Приехали. Дом двадцать четыре. Так что я довез вас до станции.
– Ой, спасибо, Коузинс, ты такой милый.
Он донес ее чемоданчик до чистенького крылечка.
– Что ж, до скорого, мисс. Если захотите вернуться, просто дайте мне знать. Хоть вы и сбежали, я знаю, что вы не сделали ничего плохого.
