А потом уже выясняем, кому ноги повыдергивать.
И видя, что я готова взорваться от возмущения, он приложил указательный палец к моим губам.
– Мы можем сейчас затеять тяжбу о незаконности и неправомерности действий представителей опеки, но это время. А Улиточка будет находиться у них.
– Я полностью поддерживаю господина Бельского, – с легкой иронией начала Булочка. Она все еще была зла на него. – Сейчас не лучшее время для выяснения отношений. Тем более, вы все равно бы поженились. Я читала в интернете, как по кляузе классной руководительницы девочку из-за провокационных фотографий забрали в опеку. А мать на работе была. И ни сном, ни духом. Девочка уже большая, у них свое жилье, и мать официально работает. Так отдали только после того, как вмешалась общественность. А у нас другой случай. То, что они написали там в протоколе, опровергнуть нельзя. Алька была одна, значит, могли написать, что и в нетрезвом состоянии находилась. Холодильник пустой, кровати у ребенка нет, и жилья своего нет.
– Я же не бродяжка, – снова всхлипнула я. Но Грин не дал возможности дальше разводить сырость. Он заставил меня выпить напиток, оказавшийся на удивление бодрящим, и поцеловал в висок. – Конечно, не бродяжка. Ты моя принцесса.
– Так, девчонки. – Взял инициативу в свои руки Черкасов. – Произошли изменения в планах. Я думал, сначала мы с Машей женимся, а Судьба вот так распорядилась. Сейчас мы с Грином в Леруа, покупаем кроватку, мебель. Хорошо, что этот тушканчик додумался квартиру купить. Так что детке комната своя будет. Провозимся мы долго, так что можете устраивать девичник. Хоть здесь, хоть в спа езжайте, хоть стриптизера приглашайте!
– Ваня, ну какой девичник! Алька вон сама не своя! – всплеснула руками Маша.
– А я считаю, правильно! – категорично заявила Булочка. – Если она не напьется сейчас, то изведет себя в конец. А истеричке точно не отдадут малышку.
Но напиться мне не удалось. Здоровье, на которое я никогда не жаловалась, меня подвело. Голова закружилась, и я едва не потеряла сознание. Тошнота подступила к горлу, так что я едва успела добраться до туалета. Очень быстро приехавший семейный доктор Черкасовых сообщил перепугавшимся друзьям, что у меня гипертонический криз и меня следует оградить от всех волнений. А поскольку их предстояло еще немало, выписал сильнодействующие успокоительные.
В итоге почти полтора дня у меня выпало из жизни вместе с самыми важными событиями – собственной свадьбой и воссоединением с Улиточкой.
Как сквозь сон я наблюдала, что со мной делают: причесывают, делают макияж, надевают платье. Я даже не отреагировала на огромный розовый лимузин, нанятый Грином для сегодняшнего торжества. В ЗАГСе на регистраторшу, наверно, я произвела тоже неизгладимое впечатление своим отсутствующим видом. Она даже переспросила, по доброй воле ли я выхожу замуж. И мне пришлось подтвердить, что по самой- самой доброй.
А когда поехали забирать Улиточку, я и вовсе не встревала. Булочка пригрозила, что использует личное знакомство с большими шишками из департамента образования, и если им не отдадут девочку, то все сотрудники этого распределителя пойдут мести улицы. А Грин сунул им в нос документы, свидетельствующие о том, что Улиточка не только имеет полную семью, но и прописана в огромной квартире.
И только выбежавшая дочка меня привела в чувство. Слезы пробились сквозь анестезию успокоительных, и я поняла, что абсолютно счастлива. Грин подхватил Улиточку на руки, обнял меня и заговорщически сказал:
– Объявляю суперприз тому, кто угадает, как мы будем праздновать!
Глава 34
Я сразу отказалась от борьбы за суперприз. Во-первых, не было азарта. Я чувствовала себя воздушным шариком, до отказа накачанным гелием, который безмятежно взирает на то, что творится внизу. Так и я смотрела на своих родных и близких и ни о чем не могла думать. Тем более, и это во-вторых, мне никогда не удавалось угадать, что задумал Грин. А мои любимые девчонки с уже присоединившейся Мышкой выкрикивали самые разные варианты. Которые, как мне кажется, Черкасов запоминал на будущее – слишком внимательно он наблюдал.
Логично, что никто не отгадал. Но за обсуждением вариантов вперемежку с поднятием бокалов с шампанским, мы и не заметили, как выехали за город.
Через несколько минут свернули на неширокую, но асфальтированную дорогу. А потом уперлись в шлагбаум какого-то серьезного объекта. Сурового вида охранник, наверно, сильно удивился транспорту, на котором мы приехали.
А сами посетители, то есть мы, еще сильней удивились тому, куда приехали. У Грина и Черкасова спрашивать было бесполезно – они сидели с непроницаемо – загадочными лицами, подогревая и наше без того шкворчащее от нетерпения любопытство.
Перед нами возникло какое –то здание, наверно административное.
– Все, дамы. Наш паровозик дальше не идет. Прошу на выход, – раскланялся Грин.
Булочка, подозрительно оглядевшая территорию, едва сдерживалась, чтобы ее разочарование не проступило на лице.
– Миленько, – нейтральным голосом прокомментировала она увиденное.
– Это еще не все, – мужчины хитро переглянулись.
Черкасов зашел в здание, а мы его обошли, следуя за Грином. И ахнули.
На ровно выкошенном поле вы увидели самый настоящий воздушный шар с куполом в виде сердечка.
– Вау, – взвизгнули малышки от восхищения. – А мы на нем будем кататься?
– Мы будем на нем плавать, – пряча улыбку, с видом капитана ответил Грин.
Мы смотрели во все глаза и едва не открыв рты.
– Ну что, мои дорогие воздухоплаватели. Готовы? – раздался сзади нас голос Ивана. В руках у него была объемная корзинка с едой и под мышкой – легкие пледы. Теплым комочком завозилось в душе умиление. Они обо всем позаботились, и нас ждал настоящий, невероятно восхитительный пикник в воздухе.
Пилоты помогли нам подняться, и вскоре мы реально оторвались от земли.
До этого момента было как-то не очень страшно – сказывалось напряжение вчерашнего и сегодняшнего дня. Но сейчас я не удержалась и взвизгнула, вспомнив, что когда-то боялась высоты.
– Ты же со мной. Ничего не бойся, – крепко обняв меня, прошептал на ухо Грин.
Наша корзина уверенно поднималась ввысь, открывая нашим глазам невероятную красоту. Деревья становились игрушечными, а наш замечательный лимузин превратился
