— Прости, — насмешливо произнес Грег. — Надеюсь, не больно?
— Ты выходишь за рамки приличий, — проворчала Нэнси.
Грег окинул взглядом ее далекую от элегантности рабочую одежду и улыбнулся.
— А на тебе словно написано: «я приличная трудящаяся девушка». Так куда ты собиралась, когда я тебя остановил?
— Домой.
— Хорошо. Я еду с тобой.
— Нет! — воскликнула Нэнси.
— Нет? Почему?
— Потому что меня там ждут!
Грег повел бровью.
— Весельчак, который лапал тебя сегодня утром в магазине?
— Послушай, давай прекратим эти разговоры. Нам нечего сказать друг другу.
— Напротив, — твердо возразил Грег. — Мы многое должны обсудить. И мы поговорим, хочешь ты этого или нет. Если желаешь, побеседуем прямо здесь, в присутствии мэра, его супруги и всех гостей. А если нет — давай отправимся в более уединенное место. Если не к тебе, то на виллу, где я сейчас живу.
Нэнси достаточно было лишь бегло взглянуть в лицо Грега, чтобы понять: он не шутит. Иными словами, выбора нет.
— Я живу здесь рядом, за углом, — сдалась Нэнси.
— И в действительности тебя никто дома не ждет?
— Нет.
— Чудесно, — сказал Грег. — Едем. Нэнси на своем фургоне двинулась первой.
Грег следовал за ней на «линкольне». Вскоре они остановились у маленького одноэтажного дома.
— Значит, здесь ты и живешь? — произнес он, направляясь вместе с Нэнси к крыльцу.
— Да. А ты? Зачем продолжаешь плести, что якобы поселился на известной здешней вилле? Ведь Сюзен сейчас с нами нет и впечатление производить не на кого.
— Я и не думал его производить, — спокойно ответил Грег.
Нэнси резко повернулась к нему.
— Что? Ты в самом деле остаешься здесь?
— Видишь ли, обнаружив, наконец, где ты прячешься, я дал своим людям задание найти для меня подходящее жилье. В итоге они наткнулись на виллу, размеры которой меня вполне устроили. Ты ведь знаешь, что небольшой дом не удовлетворит моих нужд.
— О, разумеется! — саркастически усмехнулась Нэнси. — Чтобы великий Грег Уордсворт ютился в маленьком домишке? Да никогда в жизни!
— Брось, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Мне приходится развлекать гостей. Люди, с которыми я работаю, очень богаты. Они привыкли к — как ты там выразилась? — к блеску. И к определенному простору. А вилла все равно пустовала. Хозяева никак не могут найти покупателя. Они сдали мне свои владения в аренду на щадящих условиях, по принципу: «попробуй, прежде чем купить».
— Нечто подобное ты применил по отношению ко мне, — негромко заметила Нэнси, вынимая из сумочки ключи. — Какой ты хороший бизнесмен, дорогой мой!
Грег лишь пожал плечами.
— Лучше скажи, почему ты так долго пряталась от меня? Целый год жизни прошел впустую. Нашей жизни, Нэнси! Знаешь, как я терзался, пока не нашел тебя?!
Она молча открыла дверь, и Грег последовал за ней в темную прихожую.
— Ты купила этот домик? — спросил он, когда Нэнси включила свет.
— Нет, арендую его у родителей Сюзен. История почти такая же, как с твоей виллой. Владельцы не находят покупателя, но по диаметрально противоположной причине: дом слишком мал.
— Ты сделала его красивым, — заметил Грег, оглядываясь по сторонам.
— Это всего лишь своеобразный камуфляж. Когда поднимающаяся снизу сырость достигнет провисающего потолка, мне придется искать другое жилье.
Грег прошелся по маленькой гостиной, как тигр, обнюхивающий новую клетку. Его взгляд попеременно останавливался на украшающих стены картинах и статуэтках, закрывающих уродливые углы. Грегу не нужно было спрашивать, кто автор работ, он успел хорошо изучить стиль Нэнси.
— Хочешь немного выпить? Могу предложить виски со льдом.
Этот простой коктейль Нэнси полюбила, живя с Грегом.
— Не откажусь, — кивнул тот. Пока она наполняла бокалы, Грег остановился перед одной из статуэток и провел пальцем по ее изгибам. — Вижу, ты все-таки начала работать по дереву.
— Да.
— Весьма недурно! Чувствуется стиль. Ты очень выросла как художник.
— Я повзрослела, — сказала Нэнси.
— Да, это заметно. Тебе есть что сказать.
— О чем?
— О себе. О том, как ты видишь мир. — Он взял из рук Нэнси бокал. — Ведь сейчас ты смотришь на него другими глазами.
— Верно. Давай присядем. Честно говоря, я порядком притомилась за нынешний день.
Они сели на единственный диван, и Нэнси впервые внимательно посмотрела на Грега. Тот немного осунулся, под глазами залегли тени, прямой римский нос заострился.
— Ты тоже устало выглядишь, — сказала она.
— Я целый день вел переговоры в Лос-Анджелесе.
— Не в этом дело. Твоя усталость кажется более глубокой. Слишком много вечеринок?
— Вечеринок? — повторил Грег. — С тех пор как ты меня покинула, моя жизнь состояла сплошь из работы. И попыток отыскать тебя.
Нэнси невесело усмехнулась.
— Думаю, у тебя много накопилось всякого по отношению ко мне. Но сейчас ты здесь, так что выкладывай, я слушаю.
— Куда ты отправилась, когда удрала от меня? — спросил Грег.
— В Глендейл. У меня там друзья.
— И там ты поняла, что заболела?
— Да.
— Откуда у тебя взялся энцефалит?
— Тот же вопрос я задавала врачам, но ответа так и не получила. Все началось с жуткой головной боли в тот ужасный уик-энд в Лос-Анджелесе. Помнишь, какой разбитой я была?
— Да, — мрачно кивнул Грег. — Помню.
— Поначалу мне показалось, что я подхватила грипп. Затем, еще в поезде, меня начало сильно тошнить. Первый врач, к которому я обратилась, не распознал симптомов энцефалита, поэтому вышла задержка. Вскоре у меня начались судороги. В больницу я попала в состоянии комы.
— Мне больно это слышать, — покачал головой Грег. — Почему ты не позвонила мне? Да, в тот момент между нами все было непросто, однако есть вещи, которые заслоняют собой любые соображения личного характера. Поверь, я бы тотчас примчался к тебе.
— Кажется, я позвонила тебе с железнодорожной станции, но мне никто не ответил. По-видимому, тебя не было дома.
— Ох, Нэнси! Нужно было позвонить еще!
— Наверное, но мне было не до того. Я чувствовала себя кошмарно. Ладно, не переживай, все уже в прошлом.
— И ты была без сознания, когда у тебя произошел выкидыш? — напряженно спросил Грег.
Нэнси отпила глоток виски.
— Да.
— Сколько же времени ты пролежала в коме?
— Несколько дней. Помогли антибиотики. Вообще, мне очень повезло: через две недели меня уже выписали.
— А потом?
Она пожала плечами.
— Потом я должна была решать, как жить дальше.
— И ты не сочла нужным сообщить мне, что ребенка больше нет.
— Неправда, я написала тебе! — воскликнула Нэнси. — Я точно помню.
Взгляд Грега стал жестким.
— Но я не получил ни строчки.
Нэнси пожала плечами.
— Возможно, письмо затерялось на почте.
— Значит, ты уверена, что писала мне?
— Грег, я тогда только-только выкарабкалась из страшной болезни. Боюсь, в те дни мой мозг еще не начал работать как следует. Врачи даже не могли сказать наверняка, останутся у меня нарушения мозговой деятельности на всю жизнь или нет!
— А они остались? — спросил Грег, глядя на Нэнси поверх краев бокала.
— Тебе-то что за дело? — резко бросила она.
— Я беспокоюсь о тебе. Поэтому ты должна сказать правду.
— Мне нужно было принимать некоторые лекарства, предотвращающие развитие побочных явлений.
Грег пристально взглянул на нее.
— И?
— Мне не нравилось действие этих таблеток, поэтому я перестала принимать их.
— А как на это отреагировали доктора?
— Я им ничего не сказала.
— Полагаешь, это разумно?
— Не знаю. Я так решила, и все. С тех пор мне стало гораздо лучше. И никаких неприятных явлений я у себя не отмечаю.
Некоторое время Грег молчал, всматриваясь в лицо Нэнси, затем перевел взгляд на висящие на стене картины.
— Тем не менее, обретенный опыт изменил тебя.
— Это был плохой опыт. И я больше не хочу его обсуждать.
— Но мне нужно знать все, дорогая.
— Пусть так, но все равно…
— Пойми, ты грозилась сделать аборт, если я начну тебя искать.
— Ах вот оно что! — усмехнулась Нэнси. — Ты все об этом! Хочешь узнать, действительно ли я настолько зла, расчетлива и хладнокровна, чтобы насолить тебе таким образом?
— Брось. Разумеется, у меня нет на твой счет подобных мыслей.
— Тогда почему ты так подозрителен? Боишься, как бы я в самом деле не оказалась чудовищем?
— Нет. Я знаю, что ты не чудовище, иначе не любил бы тебя так сильно.
После этих слов сердце Нэнси затрепетало, как пойманная на крючок рыбка.
— Грег, не нужно!
— И даже если бы ты впрямь была чудовищем, — тихо продолжил Грег, — я все равно любил бы тебя. Понимаешь, с этим ничего невозможно поделать. Похоже, я для того и живу на свете, чтобы любить тебя. Не спорю, когда так любишь, становится безразлично, что говорит или делает дорогой для тебя человек, но… почему-то мне все равно хочется узнать все подробности случившегося несчастья.
