Ознакомительная версия.
Ее отец и Клэр стояли на ступенях и с садистским наслаждением наблюдали за ними.
– Что же здесь происходит? – промурлыкала Клэр.
Ева до боли сцепила пальцы. Что сказать? Данте стоял с каменным лицом. Он был в бешенстве.
– Я как раз спрашивала Ника, – с невинным выражением продолжала Клэр, глядя прямо на Еву – куда делся красавец мужчина? Хотела первой поздравить его.
Ева почувствовала, как Данте замер. Происходило что-то страшное и непонятное. Инстинкт подсказывал, что она попала в ловушку, которая вот-вот захлопнется.
– Поздравить? – переспросила она.
Холодные голубые глаза Клэр источали яд.
– Разве ты не знаешь? Данте помолвлен с моей школьной подругой Ребеккой Стэнфорд.
Ева заморгала. Данте снова собирается жениться? Невероятно!
– Что?
– Представь, вчера она навестила меня после возвращения из Сингапура.
Задохнувшись, Ева едва устояла на ногах, но Клэр продолжала вбивать гвозди в ее гроб:
– Мы мило пообедали с Пруденс Вест. Слышала, она заказала тебе платье… Поздравляю.
Взгляд Данте жег Еве затылок. В эту минуту она ненавидела его. Годы упорного труда, в течение которых она работала по восемнадцать часов в день, чтобы создать бренд Евы Сент-Джордж, – все насмарку из-за одного взгляда на этого дьявола во плоти!
– Надеюсь, она простит тебя, Ева. Нехорошо соблазнять чужого жениха.
Ева сжала руку Клэр, понимая, что дрожью выдала волнение.
– Послушай, ты неправильно поняла. Данте всего лишь… – Она замолчала. Кто? Друг? Клэр не поверит. Надо вспомнить последние слова – что она могла услышать? О господи! Данте грозил взять ее прямо здесь… – Ничего особенного не случилось.
– Мне так не кажется. Не волнуйся – рот на замке. Но мой долг предупредить тебя.
Краем глаза она заметила, что Данте опустил глаза на ее грудь и скрипнул зубами. Прежде чем она проследила за его взглядом, Клэр добавила:
– Ты не сняла микрофон.
Стремительным движением Данте сорвал спрятанный в кружевном вырезе платья пластмассовый шарик микрофона, бросил на каменные ступени и со злостью раздавил каблуком.
– Пожалуйста, скажи, что мне снится кошмарный сон, – прошептала Ева, выпрямляясь и упрямо поднимая голову навстречу надвигающейся катастрофе.
Данте остановил ее движением руки, дожидаясь, пока схлынет ярость и он сможет трезво оценить ситуацию.
Ник Сент-Джордж покорно последовал обратно в зал за торжествующей женой. Данте проводил удалявшуюся пару презрительным взглядом. Как этот бесхребетный ловелас мог позволить злобной стерве унизить дочь? Ему еще предстояло выяснить, чем грозит Еве громкий скандал. Что же касается его самого, то он готов поспорить на свой «ламборгини», что в течение пяти минут Ребекке сообщат об «измене». Легкое беспокойство тут же улетучилось: в очередной раз ему предстоит утешить женщину старым испытанным способом.
Ева расправила на бедрах узкое платье:
– Я ухожу. Мне надо подумать. Не имеет смысла возвращаться к гостям. За это время Клэр уже успела распять, четвертовать и повесить меня. – Она наклонилась, чтобы поднять брошенную у стены сумочку.
Пульс Данте участился до тысячи ударов в минуту, когда его глазам предстала роскошная грудь в глубоком вырезе платья. «Господи, она смертельно опасна».
Он отвел взгляд, только когда Ева выпрямилась и, прошелестев шелком платья, прошла мимо него к ступеням.
– Отлично сработано, Данте, вероятно, ты уничтожил меня. На балу в честь моей матери!
Данте заморгал:
– Я уничтожил тебя? Не прошло и сорока минут, как мы встретились, а ты успела повергнуть мою жизнь в хаос. – «Уже не впервые. Ты бьешь без промаха».
Остановившись на верхней ступеньке, Ева возмущенно воскликнула:
– Что я тебе сделала? Скажи Ребекке правду. Я… была расстроена. Ради Финна ты пытался утешить и… обнял… по-братски.
По-братски? Эрекция до сих пор давала о себе знать.
– Братья не целуются с сестрами, – резко заметил он.
В тусклом освещении ему, вероятно, показалось, что Ева покраснела. У Данте почти не оставалось сомнений, что она нарочно соблазняла его. Как прежде. Она достаточно искушена, чтобы знать, к чему ведут поцелуи. Еще бы минуты три, и он взял бы ее прямо у чертовой стены. Прекрасное экзотическое растение: нежный, завлекающий, трепетный афродизиак. Ева умела завести его. Коварная сирена действовала безошибочно.
– Не знаю, что на меня нашло. Ты мне неинтересен и будь уверен: скорее ад замерзнет, чем я снова дотронусь до тебя.
От этих слов в душе у Данте вдруг шевельнулась глупая обида.
– Скажи Ребекке, что ненавидишь меня, – продолжала Ева. – Ведь это чистая правда. Обещаю, очаровательная невеста с восторгом бросится обратно в твою нагретую постель!
Данте чуть не рассмеялся:
– Похоже, мысли о моей постели не покидают тебя, Ева.
Она вскинула голову:
– Ошибаешься, но, по крайней мере, ты мог бы сообщить о предстоящей женитьбе. – Ее резкие слова странным образом противоречили тону, в котором слышались боль и отчаяние. – Я была застигнута врасплох и, как глупая рыба, только разевала рот, когда услышала новость от Клэр.
– Внешние приличия важнее всего, не так ли? – заметил Данте с сарказмом.
Они оба знали, что это правда. Неблагоприятная пресса – угроза для сделки, открывавшей ему путь к вершине, если Данте не найдет выход. А что до Евы…
Стуча по каменным ступеням высоченными каблуками суперсексуальных босоножек, Ева спускалась к нему, захлебываясь нервной скороговоркой:
– Будь уверен, они подумают самое худшее. Решат, что ты и я… Представят меня как охотницу за чужими женихами, разрушительницу брачных союзов! Не самая лучшая реклама для моего бизнеса, не правда ли, Данте?
– Поэтому нам надо поговорить, – решительно заявил он. Как можно принимать решения, если он не знает, что поставлено на карту? Его мозг все еще не мог переварить то, что он недавно услышал.
– Значит, Клэр сказала правду? Ты шьешь свадебные платья и получила заказ от будущей герцогини?
Ева резко остановилась, вскинув руки:
– Почему это тебя так удивляет?
Действительно, почему?
– Может быть, потому, что я представлял, как ты напиваешься на вечеринках до потери памяти, а потом спишь до полудня? Что твое имя по-прежнему наводняет желтую прессу? Говорят, это отнимает много сил. – Данте равнодушно пожал плечами. Вспоминая скандальные фотографии Евы, он вдруг подумал о матери: она возникла перед его глазами – полуобнаженная, волосы растрепаны. Она что-то говорит ему заплетающимся языком, дыша в лицо перегаром. За ее спиной каждый раз новый мужчина. – Честно признаюсь, – продолжал он с горечью, чувствуя, как от подступающей тошноты сжимается желудок, – не думал, что ты способна поработать хотя бы один день. Я удивлен. Вот и все.
Ознакомительная версия.
