Массимо позволил расстроенной сестре Шона выйти из номера и даже не попытался ее остановить, понимая, что ему необходимо все взвесить, прежде чем действовать. У него в голове непрерывно вертелся разговор с Пиетрой, который состоялся сразу после рождения ребенка.
«Мы все решили, братишка, — сказала ему сестра. — Если, не дай бог, с нами что-нибудь случится до совершеннолетия Никколо, мы бы хотели, чтобы ты стал его опекуном. Согласен? Маргарет — прекрасная женщина. Но Шон боится, что она не даст ребенку спокойно жить. Если мы попросим его отца, то это оскорбит Маргарет. Тем более у Фрэнка на руках больной ребенок второй жены. Джулия - идеальная кандидатура.- Но она вот-вот выйдет замуж. Шон не хочет возлагать на нее такую ношу. Боюсь, ты единственный, на кого мы можем положиться. Я понимаю, что мы просим очень многого. Но ты как никто должен понимать, каково это — остаться без родителей. Хотя это всего лишь мера предосторожности. Разумеется, ничего с нами не случится. Мы проживем долгую жизнь и вырастим не одного, а много детей. Это чистая формальность. Так, на всякий случай...»
Тяжело вздохнув, Массимо потянулся к телефону. Он обещал позвонить дяде, как только прилетит. Доктор посоветовал дяде не присутствовать на похоронах, чтобы не напрягать сердце.
Массимо тяжело вздохнул. Должно пройти немало времени, чтобы все пришли в себя от этого кошмара. Он даже еще не видел ребенка.
А Джулия видела.
«Еще один незнакомец станет очередным ударом для ребенка... Ни одна женщина не сможет его любить так, как я».
Несмотря на обвинения Джулии в его адрес, Массимо понимал, что она во многом права.
— Дядя, здравствуй!
— Сынок, — дрожащим голосом ответил Альдо, — ты видел ее?
Массимо закрыл глаза, но ничто не могло стереть эту картинку из его памяти.
— Да. Я только что вернулся из морга.
— Мне очень хочется посмотреть на мальчика, — прошептал дядя.
— Думаю, у тебя появится такая возможность.
— Доктор Замполи считает мою поездку в Америку невозможной.
— Доктор не в курсе некоторых деталей дела.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Альдо.
— Я сам возвращаюсь в Италию, дядя.
— Надолго?
— Да, — коротко ответил Массимо.
— Не обманывай меня. Я могу стерпеть ложь от кого угодно, но не от тебя.
— Если ты не веришь мне, то спроси Гудио. Они с Лией готовят виллу к моему приезду.
— А чем тебя не устраивает мой дом?
Массимо напрягся: дядя снова начинает диктовать свои условия!
— Я хочу, чтобы Ники рос в доме бабушки и дедушки.
В трубке повисло долгое молчание.
— Ты получил опеку над ребенком?
Массимо улыбнулся, услышав удивление в голосе дяди.
— Именно так.
Старик хотел возвращения Массимо, чтобы отдать ему бразды правления бизнеса, но при данных обстоятельствах это становилось невозможным.
— Я знаю идеальную женщину, которая способна взять на себя заботы о мальчике.
Массимо в этом не сомневался. Для него планы дяди были предельны ясны.
— Я тоже.
Сама Пиетра назвала сестру мужа идеальной кандидатурой. Недавно он и сам убедился, что Джулия действительно любит Ники..
Никто другой, кроме него самого, не пожертвует всем ради этого малыша. Массимо не сомневался в том, что этой женщине можно доверить воспитание Ники.
К тому же будет несправедливо пытаться как-то ограничить ее общение с племянником.
— Ты не знаешь, как долго я ждал этого дня, Массимо.
— Я сообщу тебе о своем приезде в Милан.
— Когда похороны?
— Послезавтра.
— Хорошо. Значит Данте и Лацио успеют прилететь туда.
Массимо был рад услышать, что Сансона не будет с ними. Его привычка руководить всеми всегда накаляет атмосферу между братьями до предела.
— Я забронирую для них комнаты.
— Превосходно. Я посоветовал им взять самолет компании. Если ты собираешься вернуться сюда с ребенком, он вам определенно может пригодиться.
На этот раз Массимо не мог не согласиться с дядей. Везти пятимесячного ребенка коммерческим рейсом было бы тяжело.
— Слушайся врача, дядя. Чао.
Что греха таить, Массимо с удовольствием бы оставил племянника няне, а сам вернулся бы к любимой работе. Но он обещал Пиетре и Шону позаботиться об их малыше. Археологические раскопки не самое лучшее место для ребенка. Может, позднее, когда мальчику исполнится лет пятнадцать...
Джулия права. Его хобби стало для него наркотиком.
Но теперь Массимо обязан посвятить себя Ники. А ребенку прежде всего нужна любовь.
Кроме того, Джулия намного больше его знает о детях. Он ведь никогда в жизни не менял крохам подгузники!
Массимо переоделся и поехал в загородный домик Марчантов. Ответом на его стук стал детский плач.
Никколо...
Этот звук заставил сердце Массимо сжаться.
Дверь открыл мистер Марчант. За его плечом стояла мать Джулии с ребенком на руках. Он без труда узнал их по фотографиям. Оба темно-русые, красивые. Джулии же нигде не было видно.
— Наконец-то мы встретились, Массимо. Проходи.
— Кендра? Это снова Джулия.
— Ой, привет!
Обрадовавшись, что бывшая няня Ники оказалась дома, Джулия спросила:
— Можешь помочь? Ники беспрерывно плачет. Даже у мамы не получается его успокоить. Я собиралась звонить врачу, но потом решила, что, возможно, ты сможешь что-нибудь подсказать.
— Попробуй дать ему маленькие музыкальные качельки, которые родители купили незадолго до... ну, ты меня поняла. Он их любит.
— А где они?
— В детской. Где-то возле кроватки.
— Пока не вижу их, но поищу. Спасибо за подсказку.
— Не за что. Удачи!
Джулия обыскала всю детскую в поисках музыкальных качелей, но их нигде не было видно. Она сбежала вниз по лестнице, и ее сердце екнуло, когда она увидела Массимо, стоящего рядом с родителями. Когда же он приехал? После их разговора в отеле она с ужасом ждала их новой встречи.
Не зная, что его дочь уже познакомилась с гостем, Фрэнк представил их друг другу.
Джулия рассчитывала увидеть гнев в глазах итальянца, но тот вел себя так, будто они и впрямь в первый раз встретились.
Извинившись, девушка выбежала из комнаты и продолжила поиск качелей. Наконец она нашла их и принесла в гостиную.
— Попробуй вот это, — сказала она, обращаясь к Массимо.
Мужчина осторожно усадил ребенка и пристегнул специальным ремнем. Джулия села рядом на пол.
— Кендра сказала, они тебе нравятся. Давай-ка проверим.
Музыка заиграла, но качели не двигались. Плач Ники сделался еще громче.
— Проклятье, они не качаются. Может быть, в них что-то сломалось?
