— Естественно.
Фан положила руки на перила и устремила застывший взгляд вниз на светящиеся фонари. Казалось, прошли целые столетия с момента, как она стояла на балконе у Паолы и любовалась панорамой, подобной этой. До того, как узнала, что Алекс тоже на вечеринке. До того, как одним взглядом он заставил затрепетать каждую клеточку ее тела.
— Чайник вскипел. Я пойду заварю кофе.
Фан кивнула. Когда он вернулся в гостиную, она закрыла глаза. Это сумасшествие! Что она делает в квартире Алекса, прикидываясь, что любуется пейзажем? Единственное, что она могла сейчас видеть, — это изумрудно-зеленые глаза и сильные широкие плечи, на которые она когда-то так любила класть свою голову.
Фан отвернулась от блестящих огней города и направилась в гостиную.
Тяжелая керамическая лампа бросала круг света на плотный черный ковер и освещала часть мягкого серого дивана. Черно-серая цветовая гамма смягчалась розово-лиловыми пятнами. Изощренный вкус. Вкус холостяка, подумала она и тут же сказала себе, что не должна испытывать боль при мысли о том, что Алекс холостяк.
— Синяя гора Ямайки. Гуща бодрости с полной ложкой сливок, — объявил Алекс, входя с чашками кофе в комнату.
Фан повернулась к нему и почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Он снял пиджак и галстук и закатал рукава светло-серой рубашки из египетского хлопка. Две верхние пуговицы были расстегнуты, что позволяло увидеть густую поросль русых волос на груди.
Фан почувствовала покалывание в ладонях, вспомнив, как она касалась ими этих волос, ощущала их пальцами. Под тонким хлопком его рубашки четко обозначались упругие мускулы, при виде которых у нее начало сосать под ложечкой.
— Фан? Что-то не так?
Она моргнула и перевела взгляд с его груди на лицо.
— Нет, — сказала она почти шепотом и, прочистив горло, повторила: — Нет. Я просто отвлеклась. Мысли блуждают.
— Это не страшно.
Фанни была признательна Алексу за то, что он не стал уточнять, где блуждают ее мысли. Но когда она взяла чашку из его рук и их глаза встретились, Фан ясно поняла, что он и так прекрасно знает, где.
Кофе был крепким и ароматным. Алекс великолепно готовил этот напиток и приучил Фанни к вкусу настоящего кофе, сваренного по-турецки. После развода она снова стала пить быстрорастворимый кофе, почти забыв вкус натурального.
— Тебе надо купить кофемолку, — сказал Алекс, когда Фан выразила восхищение кофе. — Если бы я знал, что ты опять будешь пить это пойло, я бы оставил тебе свою.
— Ну, пойло — это слишком, — запротестовала Фанни и, подчиняясь его жесту, села на диван.
— Поверь мне, пойло — это комплимент.
Пальцы Фанни нервно сжали чашку, когда Алекс примостился рядом с ней на диване. Она надеялась, что он, дабы не создавать опасной близости, сядет на стул. Но с дивана обзор ночного города был лучше, поэтому она не нашла ничего неестественного в том, что Алекс выбрал именно это место.
А вот что казалось неестественным, так это учащенное биение сердца, когда он сел рядом. Он всегда заставлял ее сердце биться быстрее.
Именно по этой причине он без труда заманил ее в постель, по этой же причине уговорил выйти за него замуж. Но этого недостаточно, чтобы вновь построить взаимоотношения, твердо сказала себе Фан.
— Действительно чудесный вид, — наконец произнесла она, пытаясь отвлечься от невеселых мыслей.
— Мне тоже нравится.
Но когда Фанни взглянула на Алекса, то увидела, что взгляд его направлен не в сторону балконной двери. Он пристально смотрел на Фан испытующим, вопросительным взглядом. Фан неуверенным жестом подняла руки к своей прическе.
— У меня волосы растрепались, или я испачкала нос?
— Извини, я не хотел так смотреть на тебя, — ответил Алекс, не отводя взгляд. — Я только подумал, как ты изменилась.
— Прошло пять лет. Люди меняются за это время.
Не зная, чем занять руки, она потянулась к низкому стеклянному столику перед диваном, чтобы поставить чашку.
— Но люди, как правило, не становятся еще красивее.
Фан резко повернулась к Алексу, и то, что она прочитала в его глазах, отбросило все ее надежды справиться с отчаянным биением сердца.
— Алекс…
— Ты стала еще красивее, чем пять лет назад.
— Алекс…
Он дотронулся рукой до ее волос, пальцы утонули в мягкой копне.
Фан хотела отодвинуться от него, встать, сказать, что пришла сюда не для того, чтобы выслушивать сомнительные комплименты, но не могла найти в себе силы пошевелиться.
Она словно приросла к месту.
Алекс вытащил шпильки, и ее волосы рассыпались по его рукам, как тяжелый черный шелк.
— Ты не остригла их, — прошептал он, наблюдая, как ее волосы стекают с его рук, достигая ее поясницы.
— Нет.
Фан сухо глотнула, щеки ее зарумянились под действием его взгляда. Она помнила этот страстный взгляд, который каждый раз останавливал ее, когда она решалась постричь волосы и сделать какую-нибудь модную прическу.
— Я мечтал увидеть тебя с распущенными волосами, — нежно сказал Алекс.
Его пальцы ласкали ее волосы, все глубже и глубже зарываясь в них.
Он снова посмотрел в глаза Фанни.
— После развода я хотел забыть тебя. Но ночью, когда закрывал глаза, ты являлась передо мной обнаженная во всем блеске своей красоты, с водопадом черных волос на плечах…
Фан не могла оторвать от него глаз. Надо положить конец этой сцене и уйти, пока я не совершила непростительной глупости и не позволила Алексу увлечь меня своим жаждущим взглядом, кружилось у нее в голове.
Большим пальцем руки он погладил кожу под мочкой ее уха. У Фан остановилось дыхание.
— Алекс…
Она попыталась отвернуть голову, чтобы избежать его прикосновения, но обнаружила, что вместо этого прижалась к нему.
— Ты всегда так выговаривала мое имя, когда мы занимались любовью. Бездыханно и страстно.
Когда он успел настолько к ней приблизиться? Она видела золотые лучи вокруг зрачков его глаз, отчего их зелень становилась еще сочнее. Его лицо дышало страстью, и ей стало трудно дышать.
— Я не могу, — прошептала Фан, вздрогнув, когда его пальцы начали гладить ее шею.
— Это неизбежно. Мы это оба знаем. Это должно случиться.
— Но мы разведены.
Нежным ласкающим взглядом он обвел кромку ее декольте. Кончиками пальцев он почти касался ее полуобнаженной груди. Фанни почувствовала, как вздымается ее грудь в ожидании этого прикосновения. Если бы Алекс взглянул, он бы увидел, как затвердели ее соски и бугорками проступили сквозь мягкую ткань платья, откровенно выдавая ее желание.
