И тогда Тристан не раздумывая швырнул в сторону пистолет и поспешил на помощь женщине, будто катастрофу еще можно было предотвратить. Но стулья, кресло и скамеечка с грохотом один за другим слетели на пол, а за ними и женщина, упавшая прямо на Тристана. Раздался глухой удар, за ним крик боли, и они вдвоем рухнули на пол.
Тристан выругался, стараясь ухватить женщину за руки и прижать к земле, а она извивалась под ним и царапалась как дикая кошка.
– Проклятие, да перестань ты драться! – закричал он со злостью, придавив ее весом своего тела.
Ее упругие груди оказались под его грудью, юбки запутались вокруг бедер, ноги больше не двигались, прижатые к полу его ногами. Женщина пахла морозом, снегом и зеленью остролиста, ее золотисто-карие глаза горели возмущением на бледном лице, окруженном облаком рыжих волос.
– Кто вы, черт побери? – спросил Тристан, ощущая, как внезапно пробудилось его тело от соприкосновения с телом женщины. – И что вы делаете в моем доме?
– Меня зовут Алана Макшейн. Я хотела повесить венок, – задыхаясь произнесла она. – Вы всегда стреляете в людей по таким пустякам, Тристан?
– Только если они без спросу проникают в мой дом. Кто-нибудь послал вас сюда? Неужели мои сестры придумали такую…
– Нет, я забралась к вам в дом сама.
Тристан подумал, что, наверное, один из стульев слишком сильно ударил его по голове.
– Вы забрались ко мне в дом, чтобы украсить его к Рождеству? А вы не сумасшедшая?
– Да, сумасшедшая, у которой на голове скоро будет шишка величиной с купол собора Святого Павла. – Женщина попыталась высвободиться. – Я не сумасшедшая. Я просто хотела… У вас тут есть мальчик… Как можно лишать ребенка чудесного праздника Рождества?
Боже мой, неужели это все-таки родственники? Они замучили Тристана просьбами устроить Рождество для Габриеля. Некогда его винит в бессердечии незнакомка, это уже слишком. У него задергался мускул на щеке, а лицо превратилось в суровую маску.
– Собирайте вашу ерунду и вон из моего дома, – сказал он, поднимая женщину на ноги. – И скажите тем, кто вас послал, что я сам позабочусь о моем сыне. Мне наплевать, Рождество сейчас или нет! И мне наплевать на вас!
– Папа, это ты? – спросил робкий голосок из-за двери.
– Габриель, немедленно отправляйся обратно к себе в комнату! – закричал Тристан.
Но было уже поздно. Мальчик в белой ночной рубашке, словно бледное привидение, проскользнул в комнату, держа под мышкой своего любимого тряпичного пони. Сонные глаза Габриеля быстро скользнули по стульям и креслу, валяющимся на полу, по двум растрепанным после борьбы фигурам и все еще раскачивающемуся на гвозде под потолком венку.
– Ох, папа! – восхитился Габриель и подошел поближе. Его глаза округлились от изумления и наконец остановились на Алане Макшейн. Габриель с силой втянул носом воздух и замер, боясь разрушить волшебство. – Какая… какая ты красивая! – выдохнул он, словно увидел сотканную из лунного света фею.
Тристан почувствовал раздражение, хотя и не знал, что так глубоко поразило мальчика: венок под потолком или стоящая перед ним женщина. Грустный мальчик так редко чем-нибудь восхищался, что теперь его восторг раскаленным железом жег душу Тристана.
– Я тут ни при чем, – пробормотал он. – Это все эта воровка, она учинила разгром.
– Я не воровка! – отвергла обвинение женщина.
– Она говорит правду, папа! Она не может быть воровкой, – вступил в разговор тоненький голосок Габриеля. – Она ничего у нас не взяла. Она все купила сама. И остролист, и омелу, и рождественские свечи.
Слова сына привели Тристана в бешенство.
– Я не буду спорить с тобой, Габриель. Отправляйся к себе наверх. А вы… – Он гневно посмотрел на женщину. – Вы забирайте весь этот мусор и уходите, пока я не отправил вас в участок.
– Отправляйте, – упрямо вздернула подбородок женщина. – Интересно будет послушать, как вы объясните мое преступление констеблям.
– Нет, папа! – воскликнул Габриель и бросился между отцом и женщиной. Игрушечный пони покатился по полу, а мальчик обхватил руками юбки женщины.
– Успокойся, моя радость, – сказала она. – Все будет хорошо.
– Он хочет прогнать тебя! – возмутился Габриель, с укором глядя на отца. – Я не позволю тебе этого, папа! Она моя! Я просил, чтобы она пришла сюда!
– Ты просил, чтобы она пришла? – удивился Тристан, пораженный взрывом сыновнего негодования.
Подумать только, его сын, который всегда держался с ним с подчеркнутой вежливостью, как с чужим, теперь прижимался к юбкам Аланы, как если бы она была его единственным спасением. Боль обиды была глубже, чем Тристан мог предположить.
– Но, Габриель, мы не можем оставить здесь эту женщину. Мы даже не знаем, кто она такая!
– Но Боженька знает! – На лице мальчика появилось такое же упрямое выражение, что и на лице его отца. – Она ангел. Мой ангел. Я попросил мне помочь, и мама прислала мне ее.
Непререкаемая вера сына ранила Тристана в самое сердце.
– Успокойся, Габриель, прошу тебя, – сказала незнакомка. Женщина называла его сына по имени и при этом гладила его по мягким золотистым кудрям. Откуда она знает имя его сына? И его собственное тоже? Тристан отогнал мрачные подозрения. Наверное, она узнала их имена у его сестер… Или у кого-то другого, затеявшего все это. Мысль о том, что кто-то проник в его тайны и стал свидетелем его мучений, пронзила Тристана насквозь. Все равно он найдет виновного, и тогда берегитесь…
– Посмотри на нее, Габриель! – воззвал к сыну Тристан. – Ну разве она похожа на ангела? Будь у нее крылья, она бы не стала громоздить башню из стульев, а потом падать с нее вниз, так что чуть не убила и меня, и себя! Она бы парила под потолком на своих крыльях!
– Мама говорила, что ангелы бывают разные. Она говорила, что надо всегда хорошо себя вести, потому что ангел может явиться перед тобой в любом месте и в любой час.
Господи, что говорит его сын? Неужели Габриель верит в сказки об ангелах и в то, что его мать ответила на его молитвы? Как убедить тоскующее дитя, что чудо невозможно?
Тристан подошел к сыну и опустился на колени, чтобы смотреть мальчику в глаза.
– Наверное, мама была права, Габриель. И все-таки эта женщина не ангел. Ей здесь не место.
– Не смей ее прогонять! – Огонек неповиновения впервые загорелся в темных глазах Габриеля. – Я тебе не позволю.
– Послушай, Габриель… – Женщина замолчала, явно подыскивая объяснение. – Я могу опоздать на дилижанс…
Габриель вопросительно поднял брови:
– Дилижанс, чтобы попасть на небеса? А я думал, что ты просто летаешь куда тебе надо. – Он повернулся к Тристану: – Пожалуйста, папа! Я никогда ни о чем тебя не просил. Мне даже было все равно, что ты забыл о Рождестве. Ну не совсем, но чуточку… Но я не хочу, чтобы ты ее прогонял!
