Ее отец будет в ярости.
А она отвергла своего отца. Приняла защиту Калена Нури. За несколько минут она все перевернула в их жизнях.
— Мне необходимо позвонить отцу, — произнесла она.
— Уверен, он уже обо всем узнал.
— Мне необходимо хотя бы попытаться поговорить с ним.
Шейх Кален Нури шагнул к ней. Он так долго смотрел на девушку, что она вздрогнула и отвела взгляд.
— В конце концов, он все-таки мой отец.
— И чего ты этим звонком достигнешь?
Кира не нашла в себе сил ответить, и Кален поднял ее лицо за подбородок.
— Чего ты этим добьешься? Твой отец собирался использовать тебя во имя своих политических амбиций! Ты для него лишь бездушный предмет, который он хочет использовать с наибольшей выгодой.
Каждое его слово причиняло Кире невыносимые мучения.
— Ты ничем не отличаешься от него, не так ли, шейх Нури?! — В горле пересохло, слова давались ей с трудом. — Ты тоже меня используешь! Используешь, чтобы отомстить моему отцу. По крайней мере, будь мужчиной и признай это!
Она поняла, что на сей раз оскорбила его.
— А тебе не хватает бараканского женского благоразумия и молчаливого языка! — ответил Кален, его большой палец медленно поглаживал ее подбородок.
Кира чувствовала, что ее кожа горит и все нервы напрягаются от его прикосновения.
— Я не бараканка.
— Я начинаю думать, что ты вполне заслужила мужа-бараканца. Он научил бы тебя покорности и самоконтролю.
Гнев мелькнул в глазах Киры.
— Жаль вас разочаровывать, шейх Нури, но есть вещи, которым нельзя научить.
— А вот тут ты ошибаешься, laeela. Научить можно чему угодно. Нужен только хороший учитель. А тебе потребовался бы не только очень хороший, но и очень терпеливый учитель.
Жар потек по венам девушки.
Он заставил ее покраснеть.
— Мне не нужен мужчина, — она говорила отчаянно. Безумно. Она испытывала глубокие чувства к шейху Нури в течение очень долгих лет, а сейчас, когда мечты стали явью, все идет не так. — Я не хочу никакого мужчину.
— Захочешь, когда встретишь нужного человека.
— Такого человека не существует.
Он долго смотрел на Киру изучающим взглядом.
— Он уже был у тебя, — сказал мужчина, интимно понизив голос.
Девушка вздрогнула.
— Никогда.
— Был. — Глаза Калена сузились, и черные ресницы скрыли их выражение. — Много, много лет назад.
Кира закрыла глаза. Он блефует. Шейх Кален Нури ничего не знает.
Палец Калена по-прежнему ласкал ее кожу, от подбородка он добрался до чувствительной точки за ухом.
— Всегда есть тот единственный, который может превратить девушку в женщину…
Кира резко отодвинулась, разрывая сеть, которой Кален ее опутывал.
Она вошла в дом, чтобы воздвигнуть между собой и им хоть какую-то преграду, но шейх немедленно последовал за ней.
Невероятно.
Все ее нервы были напряжены, а чувства — обострены.
— Собирай чемодан, — велел Кален. Он смотрелся очень странно в ее небольшом домике, таком солнечном и счастливом. — Нам нужно уехать как можно быстрее.
Собраться. Уехать. Он постоянно путал ее.
— Я не могу просто так уехать. У меня есть работа, определенные обязательства…
— Ты же сама решила принять мою помощь, помнишь?
Этот вопрос заставил девушку замолчать. Кира не знала, что ответить.
Она собрала одежду, блузки, юбки, рубашки… Все это полетело в чемодан вместе с туфлями, ремнями и нижним бельем.
Она была готова через десять минут. Кален одобрительно кивнул.
— Хорошо. Пошли.
Кира сидела на заднем сиденье и смотрела в одну точку. Водитель молчал, но, очевидно, он знал, куда ехать.
— Куда мы направляемся? — наконец выдавила из себя Кира.
— В Лондон.
— В Лондон?
— Знаешь, такой большой город в Англии.
Много лет назад Кира серьезно увлеклась Каленом Нури. Каждая мысль девушки была о нем, не говоря уже о снах и мечтах. Теперь воспоминания об этом периоде жизни были ей отвратительны.
— Мне не нужна твоя помощь.
— Слишком поздно. Ты уже сидишь в моей машине.
— Так останови ее.
— И скоро полетишь на моем самолете.
— Не полечу.
— Полетишь, потому что ты, Кира аль-Иссидри, уже не можешь отказаться. Игра началась.
— Нет, — у Киры сжалось сердце. — Я не знала, что делаю. Я не думала…
— Ты прекрасно все знала. Ты понимала: или я, или они. И предпочла меня.
Девушка едва могла дышать. Попробуй другую тактику, шептал внутренний голос, должно быть что-то такое, что его заденет.
Она заговорила снова:
— Я ценю ваше беспокойство, шейх Нури, но мне уже двадцать три года, почти двадцать четыре. Я живу в Далласе, вся мой жизнь здесь, и я просто не могу поехать с вами в Лондон.
Кален Нури ничего не ответил.
Машина по-прежнему двигалась по шоссе.
— Вы так же принадлежите Западу, как и я, шейх Нури, — она попыталась подобрать к нему ключ. — Вы прожили в Лондоне по меньшей мере пятнадцать лет. Вы же не стали бы подобным образом обращаться с англичанкой, верно?
— Стал бы. Если бы она дала мне обещание.
— Но я не давала никаких обещаний!
— Одно — дала. Ты позвала меня. Попросила моей помощи, и я тебя услышал. Я взял тебя под свою защиту.
— Я взрослый человек, Кален…
— Вот именно. Кален. Так ты позвала там, возле дома. Ты обратилась ко мне по имени, данному мне родителями. Ты сказала: «Кален, помоги мне». Если ты взрослый человек, Кира аль-Иссидри, ты не будешь играть в подобные игры, как ребенок.
Девушка медленно выдохнула.
— Я не считаю, что это игра.
— И правильно делаешь. Это не игра.
Он откинулся на спинку сиденья, словно сказал все, что хотел. Обсуждение этой темы было закрыто.
— Я взрослый человек, — повторила Кира, глядя прямо в глаза Калену. — И за мной не нужно присматривать. Особенно мужчинам.
Эти слова привлекли внимание шейха.
— Мужчинам, — тихо повторил он. — Что же такое произошло, что отвратило вас от мужчин, мисс аль-Иссидри?
Лицо Калена было задумчивым, густые черные ресницы обрамляли проницательные золотистые глаза. Кира почувствовала, как внутри словно сворачивается тугой клубок.
— Ничего особенного не произошло.
— Интересно.
На его губах Кира заметила нечто, похожее на улыбку.
— Ты, наверное, удивишься, если вдруг узнаешь, что в этом мире есть очень хорошие мужчины.
Он бросил вызов ее отцу, а теперь и ей самой.
Он наслаждался своей силой. Своим контролем.
Кален мог жить в Лондоне, мог на много лет уехать из Бараки. Его одежда была из самых дорогих итальянских магазинов, его произношение было безукоризненным, но он все равно оставался шейхом. И одним из самых богатых и влиятельных людей в мире.
