Постоянно созванивалась с дедом, расспрашивая его о маме, в мельчайших подробностях, приехать же не могла. Успокаивало одно, что за три месяца, что прошли с последней поездки в родной городишко, маме не стало хуже, значит поживет еще. Каждую получку я почти полностью отправляла дедушке, боялась, что здесь потеряю или украдут. Он тоже помогал копить.
Так прошло полгода, я стала задумываться, что пора искать более высокооплачиваемую работу. Но и уходить со «скорой» не хотелось, мне нравится наша бригада, мы сработались так, что стали как семья. Единственное не нравилось, что в этой работе, это смерти, которых было слишком много.
Обычно мы приезжали и только констатировали смерть человека, и это так обидно, не спасли, не успели.
— По коням! — кричит диспетчер взволнованным голосом, видимо случилось что-то страшное, что так громко. — Авария на перекрестке Думанской и Садовой!
Сердце мое екает, этот перекресток унес уже столько жизней, не сомневаюсь, что и сегодня там месиво. Торопясь запрыгиваю в бело-красную машину и с парковки таких срывается несколько, буквально летим на помощь пострадавшим. Наш водитель уже почти пенсионер, усердно рулит, лавируя между потоками машин, его седые усы торчком, а это значит, что все внимание дороге. И мы успеваем первыми.
Я его увидела нечаянно, парня от столкновения отбросило на газон, в сторону от шикарной черной иномарки, за бетонный вал, и не видать совсем. Подбегаю к нему. Не дышит. Мне хочется плакать. Такой огромный, красивый, наверняка девчонки на нем пачками виснут. Автоматически делаю ему искусственное дыхание, мысленно моля — живи! Только живи…
Появляется пульс, нитевидный, почти не ощущаемый.
— Олег! Носилки! — ору санитару, который стоит за моей спиной. Водитель уже бежит с носилками, перескакивая через рваные части авто.
Теперь я его вытащу! В машине начинаю реанимацию, и через несколько минут вижу, что пациент приоткрыл один глаз, второй залит кровью, еще неизвестно, цел ли.
— Привет… — склоняюсь над парнем. — Как тебя зовут?
Это не любопытство, это проверка реакции и сознания.
— С… Саш…ка… — едва цедит, но я выдыхаю. Значит голова не сильно пострадала. — А… тебя?
— Я Алена, — улыбаюсь, в этот раз я, кажется успела.
Парень не сводит своего глаза с моего лица, будто держит, впившись взглядом в мои очи. Я понимаю, он боится отключится, и больше не очнуться, поэтому пытается удержаться хоть взглядом.
— Си… ни… е… — шепчет он, и мне приятно, что ему нравится цвет моих глаз, почему-то.
Сдаю парня врачам, и наша бригада мчится за новыми пострадавшими, столкновение грандиозное, все и до ночи не разгребем, наверное. А меня не отпускают мысли о том парне, только бы выжил, только бы нам не встретиться на другой моей работе, завтра. В морге.
Глава 9
Сашка
Чтоб я еще когда-нибудь доверил руль какой-нибудь козе! Тачку мою угробила, меня чуть на тот свет не спровадила, а сама… кстати, а с дурехой-то что? Пытаюсь привстать, и не получается, только голову приподнять могу, странно, я так далеко от машины улетел, вижу ее метрах в двадцати.
Вдруг воспоминание, как я пересаживаюсь с водительского места на пассажирское, не успеваю даже пристегнуться, девка топит педаль в пол, разгоняясь сразу до сотни, и ей пофиг, что перекресток впереди. А ведь уверяла, что стаж вождения имеет. Дура набитая.
Дальше помню, как машину крутит, телка орет сумасшедшим голосом, пытаясь вывернуть руль, нас несет на бетонную бандуру, которой огорожен газон. Дальше тьма медленно опускается, в потухающем сознании мельком кадр, как испуганная дурочка сдает назад, пытаясь сбежать. От моей любимой тачки спереди только лохмотья…
Больно в груди и голове, такое чувство, что меня прокололи колом сразу в нескольких местах, даже дыры мерещатся, если потрогать. И вдруг мне становится так легко, что не чувствую ни боли, ни неудобств. Я сижу на холме и смотрю на перекресток, где кучи корёженного железа разных цветов, машины «скорой помощи» и полиции, мигалки и сирены. Н-да-а, угораздило меня.
Будто со стороны вижу свое тело на газоне, мне интересно, я подхожу ближе. Девушка в одежде врача склоняется надо мной, осматривает и шепчет, чуть не плача — живи! Только живи. Мне не жаль себя, а ее очень жалко, такая молодая и красивая, я вижу ее глаза, синие. Они не как небо или море, гадаю, как охарактеризовать этот цвет.
На ум приходят васильки. Точно, ее глаза, как васильки после дождя! Я никак не могу оторваться от них, кажется, что душа покинет меня, если престану видеть эти удивительные глаза цвета васильков.
Но контакт длится недолго, она передает меня врачам больницы и убегает, ей нужно спасать других. И тогда я закрываю глаза, память моя держит картинку, ее искристый взгляд. Она оставила мне свое удивительное простое имя — Алёна, без всяких вычуров, как Стелла или Снежанна. Оно такое милое, что хочется повторять раз за разом. Алёнушка… я найду тебя!
Снова тьма накрывает меня, очухиваюсь уже после операций и в другой клинике. Мать примчалась и перевезла меня в другое место, где дорогие врачи-специалисты, где уход стоит бешеных денег. А мне жаль, что перевезла. Вдруг Алена меня придет навестить, и не найдет. Хотя, это я конечно загнул, с чего ей навещать тех, кого спасла?
Итак, я придурок, который посадил за руль овцу, сломавшую жизни многих людей. Мне предстоит еще судебное разбирательство, когда встану на ноги. Но судя по всему, будет это не скоро, весь переломан, крови много потерял. И любимую тачку. Та девица отделалась царапинами. Надеюсь я ее не увижу больше. Мы встречались пару недель всего, мне было весело с Диной. Довеселился.
Я долго восстанавливался, но синие глаза не забылись за эти месяцы, и первое, что сделал, когда смог передвигаться без посторонней помощи, поехал на ту станцию «скорой помощи», чтобы найти ее.
— Здравствуйте, — обращаюсь к женщине в окошке диспетчерской. — Можно узнать, где найти мне девушку по имени Алена, глаза у нее еще ярко-синие?
— Фамилия? — клацает по клавиатуре блондинка в чепчике, серьезно посматривая на меня.
— Не знаю фамилии. Понимаете, она спасла меня, полгода назад была авария и… и я только ее глаза и имя запомнил.
— Ничем помочь не могу, у нас аварии каждый день, и молодых фельдшеров пруд пруди.
Я ушел ни с чем. Поспрашивал у тех, кого встретил, но никто так и не смог дать мне ответ. Вот так, некого поблагодарить, будто ангел, прилетела, спасла меня и растаяла.
Глава 10
Алена
У меня все тот парень из головы не идет, слабенький он, пострадал очень, крови много. Мы долго разгребаем ту аварию, двоих привозим в отель Гриня, «Врата в рай». Я закусываю губу от жалости и боли, когда двое носилок с накрытыми простынями телами исчезают за железными дверьми этого «Рая».
— Ну чего ты, Ален, нос-то повесила? — обнимает меня пожилой патологоанатом, потом расписывается в моей траурной папке и отдает ее мне. — Это жизнь, малыш, одни приходят в этот мир, другие уходят.
— Я никогда к этому не привыкну… — вытираю кулаком выступившие слезы. — Сколько привезли сегодня?
— Четверо, с той аварии, да из хирургии двоих, мотоциклист расшибся, умер во время операции. Но он не из этой партии.
— А второй? — спрашиваю, а у самой сердце замирает, вдруг мой спасенный не пережил операцию.
— Вторая. Бабка дремучая, под сто лет, может эти белые халаты нарочно ее прирезали, чтоб отмучилась наконец, — гогочет Гринь, а мне его ударить хочется. Это шутки чтоль?
— Ладно, я домой, утром увидимся.
Дома принимаю душ, потом квартирная хозяйка пытается накормить меня, выуживая новости. Чтобы не обидеть Маргариту Григорьевну, ем что-то, не чувствуя вкуса. Потом пью ароматный травяной чай и рассказываю об аварии.
