— Я никогда не выйду замуж за человека, который не будет любить моих детей, как своих собственных.
— Да неужели?
Саша догадывалась, о чем он сейчас думает.
— Ты до сих пор не можешь простить свою мать. Ведь так, Габриель? Но я не такая, как она! Я люблю своих детей…
— Прекрати! Это не имеет никакого отношения к моей матери.
Саша не хотела спорить. Какой смысл? Это все равно что биться лбом о гранитную стену. Но в душе она знала, что права. Габриель судил обо всех женщинах по своей матери. Именно с ней сравнивал он и близких подруг, и просто знакомых. Он был уверен, что любая женщина ради денег готова бросить собственных детей на произвол судьбы, как поступила его мать. Это была своего рода защитная психологическая реакция. Ведь в противном случае Габриелю пришлось бы признать, что причина всех свалившихся на него в детстве несчастий крылась в проблемах семьи. А это больно задевало его гордость.
Габриель Галбрини утверждал, что все женщины продажны, потому что с подобными убеждениями ему было проще жить. Он так часто повторял эти слова, что в конце концов сам безоговорочно поверил в них. И убедить его в том, что в мире существует множество семей, в которых матери не бросают своих детей и горячо любят их, не представлялось никакой возможности.
Много лет назад Габриель принес на алтарь своей уязвленной гордости способность любить и быть любимым. За это время он свято уверовал: с холодной головой и сердцем жить намного легче и полезней.
По своему опыту Саша знала, что душевные раны не заживают сами по себе. Единственный путь к выздоровлению заключается в мучительном и болезненном примирении со своим прошлым. И никто не в состоянии пройти этот путь за тебя.
Раньше Саша сделала бы все от нее зависящее, чтобы помочь Габриелю излечиться от прошлых ран. Но сейчас ей больше всего хотелось, чтобы он никогда не встречался на ее пути. И что еще важнее — на пути ее сыновей, представлявших для нее весь смысл жизни. В мире не было ничего, что бы Саша не сделала для защиты своих мальчишек, ничего, чем бы она не пожертвовала.
— Ты не должен был соглашаться. Ради чего? Мои дети ничего для тебя не значат.
Габриель различил враждебные интонации в ее голосе. Он взглянул на мальчиков. Разумеется, Саша права: эти два сорванца ему совершенно безразличны. Единственным связующим звеном была кровь Галбрини, которая текла в их жилах.
Когда Карло попросил его взять на себя опекунство, первой реакцией Габриеля было отказаться. Почему он должен жертвовать своей независимостью ради каких-то мальчишек? Тем более что он знал, кем была их мать. Но с другой стороны, он прекрасно понимал, чего от него хочет брат. Он полностью разорился и находился на грани смерти. Его сыновья еще слишком малы, чтобы самостоятельно позаботиться о себе, а мать не способна защитить их и поднять на ноги.
К тому же она легко могла продаться первому же встречному, кто предложит хорошую цену. Наверняка все эти соображения и вынудили Карло обратиться за помощью к Габриелю. Он был уверен, что, несмотря ни на что, Габриель не выбросит племянников на улицу и не оставит умирать с голоду. Ведь они тоже были Галбрини.
С того момента Габриелю вполне хватило времени все хорошенько обдумать. Он убедил себя в том, что, принимая заботу о детях двоюродного брата, он тем самым освобождает себя от необходимости обзаводиться собственными наследниками. Габриель решил, что вначале проведет немного времени со своими племянниками и оценит, стоит ли вообще тратить на них усилия, а если те оправдают его надежды, то он будет растить их как собственных сыновей. Когда придет время, мальчишки станут во главе империи Галбрини. А что касается Саши…
В его груди горела и ныла незаживающая рана. Хотел он того или нет, но он не мог просто так выбросить из памяти историю их любви, выкинуть из книги собственной жизни целую главу, причем едва ли не лучшую. Ни одна женщина до встречи с Сашей и после их расставания не вызвала в его душе такую бурю страстей. И ни одна женщина не посмела обойтись с Габриелем так, как обошлась она. И вот, после стольких лет, судьба подарила ему возможность потешить свое уязвленное самолюбие.
Несколько месяцев после ухода Саши Габриель в ожесточении строил различные планы мщения, рисуя в воображении картины, как та униженно валяется у него в ногах и вымаливает прощение. Но так ничего и не придумал. Однако все сложилось наилучшим образом. Теперь он отомстит ей за все: заберет у нее детей и навсегда вычеркнет ее из своей жизни.
Возможно, она даже погорюет какое-то время. Но недолго. Он слишком хорошо знал Сашу. Все, что ее интересует, это деньги и чувственные наслаждения. Разумеется, без боя она не сдастся и станет сражаться до последнего, ведь дети — ее единственный пока способ сохранить богатство и благополучие. Именно они служили ключом к деньгам клана Галбрини.
Ничего, ему вполне по плечу с ней справиться.
А если она будет настолько глупа, что станет настаивать на своем и потребует передать ей права на детей… Что ж, тем хуже для нее. Тогда пусть не ждет никакой пощады!
— Сыновья многое значили для Карло, — холодно ответил он на вопрос Саши. — А я дал ему слово, что позабочусь о них. И теперь я собираюсь воспитывать их словно своих собственных детей.
— Что?! — Саше показалось, что она ослышалась. Она едва устояла на ногах. Впрочем, будь она чуть проницательнее и не доверяй так слепо Карло, такой исход можно было бы предвидеть. Она ведь знала, как муж любил близнецов и как важны были для него интересы клана, законы продолжения рода. Если бы Карло хоть намекнул ей о своих планах, она смогла бы спасти положение: плакала бы, умоляла и обязательно уговорила бы его не поступать так с ней и с детьми. Карло ведь хорошо знал, какие чувства испытывает Габриель к Саше; знал, как глубоко он презирает и ненавидит ее. И, по всей видимости…
Саша перевела дыхание. Все эти годы она ни разу не позволила себе вспомнить о той ночи. Она убежала с яхты, пока Габриель спал. Саша не взяла с собой ничего из его подарков: ни дорогую одежду, ни украшения. Только паспорт и немного денег, чтобы добраться до гостиницы, в которой жил Карло. Именно в ту ночь она доверилась ему. Ей было восемнадцать, а Карло далеко за шестьдесят. Когда они подали заявление, клерки решили, что он ее отец. Но ее не заботила разница в возрасте. Теперь она была в безопасности, и только это имело значение.
Саша молча наблюдала за Габриелем, и едва он повернулся, чтобы подойти к детям, материнский инстинкт взял верх. Как дикая кошка, она бросилась на защиту своих детей. Габриель едва успел поймать ее руку около своего лица. Его тело напряглось, он был готов к отпору.
