За столом завязался общий разговор по-итальянски, и так как девушка не все понимала и в беседе не участвовала, она принялась разглядывать новых знакомых. Особенно ее интересовали Никола и Джакетта. Если одна была типичной романской красавицей, то вторую можно было бы назвать «кузиной из провинции». Джакетта была более смуглой, ее челка, падавшая на янтарные кошачьи глаза, отливала синевой, а руки в браслетах и кольцах ни минуты не были в покое. Губы у нее были пухлыми и чувственными, но улыбка была холодной. Чьей же она была подругой — Тарквина или Никола? — вот что занимало Клер, но пока она не получила ответа на свой вопрос.
После ланча Клер отправилась на прогулку по городу. Она купила путеводитель и уселась на площади Гарибальди, чтобы прочитать его и решить, куда идти сначала. Когда она была в Сан-Марино с Бруно (это воспоминание, как ни странно, не вызывало в ней боли), на этой площади гудел космополитичный базар, сейчас все было тихо, только легкий южный ветерок шуршал сухой листвой. Все прохожие были жителями Сан-Марино, а каменные стены дышали историей.
Она вернулась в Каса усталая, но довольная. В доме было так тихо, будто все вымерли. Клер оставалось только подняться к себе в комнату, когда в холле ее внимание привлекла деревянная панель, заключенная в рамку. Это оказалось генеалогическое дерево, выписанное аккуратным старинным шрифтом. Первым было имя Джулио Роскуро и рядом стояла дата одиннадцатого века, а последним был назван Тарквин, родившийся тридцать два года назад. Между ними двумя умещалась лаконичная, но емкая история рода. Шаги в вестибюле раздались в тот момент, когда она читала имена предков Роскуро — Джузеппе, Симон, Матео.
— Работа дяди Паоло, — сообщил Тарквин, увиден, чем она занимается. — У многих санмаринских семей долгие истории, но наша особенная гордость в том, что мы всегда умираем там, где родились.
— Но все-таки некоторые Роскуро женились на иностранках, — заметила Клер, показав ему несколько иностранных имен.
— Верно, — он усмехнулся. — Но мы всегда привозили жен сюда, а не уезжали к ним.
— Здесь только главная мужская линия — ни дочерей, ни младших сыновей, — продолжила Клер. — И древо обрывается на вас. Что если вы не женитесь или родите одних девочек?
— Это будет скверно, но это не случалось ни с одним из старших сыновей Роскуро.
Он взял ее за руку.
— Смотрите: видите звезды у некоторых из имен. Клер поближе наклонилась к рисунку, их лица почти касались друг друга щеками.
— Эти люди служили капитанами-регентами. Вы знаете, что нашей страной управляют два капитана — они главы парламента?
— Да! — Клер вспомнила путеводитель. — Их избирают вдвоем и каждый служит по шесть месяцев. И вы были капитаном-регентом?
— Да. Вы приехали вовремя: в октябре будут избирать новых капитанов-регентов. Это такой же большой праздник, как и день независимости, который грядет во вторник, когда дядя Лючио покажет свое искусство.
— Как интересно! — воскликнула Клер.
Они стояли так близко, что ее голова вдруг прижалась к его груди.
В эту минуту вошли Никола и Джакетта. Клер тут же отстранилась от Тарквина, но Джакетта уже неодобрительно прищурилась.
— Мы были у моего портного, — сообщила она. — А как вы провели день?
— Я осматривала город, — ответила Клер, — а Тарквин сослался на дела.
— И мы вам верим, не правда ли? — усмехнулась Джакетта, подмигивая Никола, а потом вдруг заторопилась. — Мне пора. Я ведь зашла только на ланч! Ты отвезешь меня домой, Тарквин? Сможешь прервать ваш захватывающий урок истории? Или обучение зашло слишком далеко?
Тарквин пошел проводить гостью, ничего не ответив на ее вопрос.
На следующий день в аэропорту Тарквин и Клер снова оказались вдвоем. Встав напротив выхода из таможни, они рассматривали пассажиров, прилетевших из Англии.
— Я даже не знаю, кого мы ждем, — заметил Тарквин. — Известно только, что девушка будет одна.
Они ждали и ждали, но никто из выходящих не был похож на Эйрин Ландорс. Когда поток людей иссяк, Тарквин заглянул за стеклянную перегородку, и вернулся с неутешительной новостью, что все вышли.
— Да, если только… — Клер смотрела на парня с девушкой, которые вышли вместе и теперь о чем-то болтали, громко смеясь. У молодого человека были светлые волосы и редкая бородка, он был одет в обычную для его поколения униформу — потертые джинсы и футболку.
Девушка клонилась к полу под тяжестью рюкзаки. Темные волосы были коротко подстрижены. На ней была серая рубашка с закатанными рукавами, короткая юбка, пестрые гольфы и грубые сандалеты. Это не могла быть Эйрин. Но в зале ожидания больше никого не осталось.
Тарквин проследил за взглядом Клер.
— Нет! Она не могла приехать так из Англии, да и тому же не стала бы болтать с первым встречным.
— Почему бы и нет, — покачала головой Клер. — Теперь так принято.
— Мисс Ландорс? — решился спросить Тарквин.
— Это я, — тут же откликнулась девушка. — А вы кто?
— Тарквин Роскуро. Ваш кузен.
— Ах да! И вы говорите по-английски? Слава богу! А это кто? — спросила она, показывая на Клер.
— Это мисс Йорк — она тоже англичанка и мы пригласили ее пожить с нами, пока вы гостите в Сан-Марино.
— Вот здорово! — обрадовалась Эйрин. — Ну, значит мы все знакомы. А это Фрэнк.
— Ваш друг? — ледяным тоном спросил Тарквин, оглядывая парня.
— И да и нет. Мы познакомились в самолете. Он приехал, чтобы работать у своего дяди в Римини.
Фрэнку явно было неуютно под суровым взглядом Тарквина и он поспешил проститься.
— Вы напугали его, — упрекнула Эйрин Тарквина. — Но ничего — мы обменялись адресами.
— А как его фамилия? — строго спросил синьор Роскуро.
— Не знаю, — хихикнула девочка.
— Очень умно — дать адрес и не спросить фамилию, — сухо прокомментировал Тарквин.
— Ну и что? У меня же тоже есть его телефон. Эй! Что вы собираетесь делать? — удивилась она, когда Тарквин взялся за ее рюкзак. — Он же сбалансирован.
— Снимайте, — приказал он. — В нашей стране женщины не носят тяжести, когда мужчина идет с пустыми руками.
— Ну ладно, — она сбросила огромный рюкзак который Тарквин легко взял одной рукой и понес к машине. Девушки немного отстали от него, и Эйрин быстро зашептала Клер: — Он всегда такой строгий? С тобой было то же самое?
Эйрин понравился вид Сан-Марино, но ее расстроило, что там нет пляжа.
— Все ездят в Римини, — пояснил Тарквин, — Это всего двадцать километров. Можно взять машину или поехать на автобусе. К тому же летний сезон уже кончился.
