Эйва попрощалась с Гордоном и Барни вполне достойно, когда пришло время. Она присутствовала на всех прощальных обедах, которые в совокупности можно было назвать «программой проводов». Она даже смеялась, шутила, говорила о красоте и уступчивости испанских сеньорит и французских моделей. А вокруг дымились руины ее несбывшихся надежд, осколки любви, которую она хотела посвятить этому ни о чем не задумывающемуся, беззаботному юноше.
В те последние дни она почти ненавидела его.
Некоторое время он писал. Из Швейцарии приходили почтовые открытки с изображением коров с колокольчиками на шее на фоне заснеженных гор. Из Германии Гордон написал лишь одно письмо. Сообщил, что там идут дожди и ему не терпится перебраться в Испанию, где светит вечное солнце, спрашивал, скучает ли она по нему? «Скоро ты поедешь в свой Лаос, — писал он. — И таким образом твоя мечта станет реальностью. Желаю тебе счастья в жизни и работе».
Эйва не стала отвечать на это послание, и Гордон перестал писать.
После окончания курсов она не поехала в Лаос, а уступила мольбам Триш и переехала к ней в Гонолулу. Пэт в море, писала сестра, и вообще было бы очень здорово, если бы они вновь объединились. Эйва познакомится с детьми, а городская больница в Гонолулу — просто сказка.
И при распределении Эйва попросилась на Гавайи.
Отныне она дышала насыщенным ароматами тропическим воздухом, купалась, занималась серфингом и играла с детьми сестры. Ее тело покрылось красивым бронзовым загаром. Она чувствовала, как к ней медленно возвращается душевное равновесие. У Триш родился третий ребенок, и Эйве нравилось ухаживать за сестрой, помогать ей в отсутствие Пэта. Сестры, которые всегда были очень близки, наслаждались проведенными вместе в мире и покое солнечными днями.
Но когда из плавания вернулся Пэт, в их милом маленьком доме сразу стало тесно. Пэт был добр и любезен, но было ясно, что он приехал к жене, к семье, и чужих ему не надо. Это Эйва хорошо понимала.
— Тебе нужно выйти замуж, дорогая. Ты ведь такая красивая девушка.
Эйва только отмахивалась:
— О Господи, Пэт! И ты туда же! Мне уже со всех сторон это говорят! За кого выходить-то?!
— Я могу познакомить тебя с кем-нибудь из моих друзей.
Эйва даже содрогнулась от этих слов. Она мало знала о жизни на флоте, но хорошо помнила, что чем дольше отсутствовали мужья Триш и ее подруг, тем все более встревоженными становились их лица. Эйва знала, что моряки слишком часто и надолго уезжают из дома. Она понимала, каково это — рожать, когда рядом нет мужа. Ее пугала сама перспектива большую часть жизни общаться с любимым человеком посредством телеграмм.
И потом… У нее, конечно, были свидания, встречи, но сердце ее было мертво. Однажды она слишком легко отдала его в руки беззаботному юноше, и теперь не торопилась повторять эту ошибку.
На какое-то время Эйва сняла маленькую квартирку неподалеку от больницы и целиком окунулась в работу, смеялась, когда местные молодые врачи называли ее недотрогой и пытались поцеловать ее. Она упорно практиковалась в своем ремесле и многому научилась. Но город был для нее слишком огромен, и ее мучила ностальгия. Как-то в одном из журналов она прочитала о больнице Св. Екатерины в небольшом калифорнийском курортном городе: все радости моря, серфинг и другие виды спорта на воде очень полюбились ей с некоторых пор. Эйва начала вести переписку с сестрой Ирмой Джозеф, которая закончилась ее переездом в Сисайд и поступлением на работу в больницу Св. Екатерины.
Сегодня утром Эйва должна была помогать врачам при проведении операции двойной грыжи. Пришлось долго провозиться, а когда они закончили и мыли руки, доктор Дуайт Арго, ассистент, сказал ей:
— А знаете, хорошо иметь рядом такую толковую медсестру. Мне нравятся ваши неутомимость и уверенность. Вдохновляет как-то… Особенно когда столько возни.
Эйва ответила машинально, не успев подумать:
— Просто пациенту повезло, что его оперировал хороший врач. Лучший врач.
Она сказала это и тут же пожалела о своих словах. Прозвучало все так, словно Эйва хотела этой лестью привлечь к себе внимание доктора Стонтона. Зардевшись, она оглянулась на него. Услышал ли? Он вытирал руки полотенцем, храня на лице обычное строгое выражение. Но взгляд его темных глаз был устремлен на нее, и в этом взгляде проскользнуло нечто вроде удивления.
— Спасибо, — сухо поблагодарил он и тут же ушел в мужские душевые.
— Разговорчивый малый, не правда ли? — рассмеялся доктор Арго. — Слушайте, я голоден как волк. И вы, уверен, тоже. Как насчет того, чтобы заглянуть в кафе и перекусить чего-нибудь?
— Только каждый платит за себя, — согласилась с улыбкой Эйва, — иначе не получится. Я прекрасно знаю, как вы поглощаете бифштексы.
Дуайт Арго прищелкнул пальцами, делая вид, что разочарован.
— Ну ладно, — вздохнул он. — За себя я заплачу. А вот… Жена убьет меня, если узнает, что я заплатил в кафе за девушку.
Спустя полчаса они уже сидели за столиком в кафе. Эйва смотрела на Арго, слушала, как он что-то рассказывал, размахивая руками, и думала о том, как много энтузиазма, доброты и, как ни странно, веселья привнес он в эти больничные стены. Он постоянно подтрунивал над медсестрами, шутил с пациентами и даже очаровал монахинь своим неиссякаемым юмором.
Они ели и говорили о прошедшей операции. Дуайт со своей обычной прямотой изрек:
— Мне будет жаль этого беднягу, когда он выпишется и приплетется домой. Его жена ударится в плач и станет заламывать руки, увидев этого призрака. А он будет думать, что мы оставили в его брюхе по крайней мере половину всех инструментов. Но, — добавил он, — мы поднимем его на ноги еще сегодня до захода солнца. Посмотрим, что он запоет.
— Солнца? — Эйва глянула в окна, залитые потоками дождя, и рассмеялась. Гроза стала походить на настоящую бурю, а ветер хлестал по высоким пальмовым деревьям так яростно, словно это были травинки. — Сейчас океан особенно красив. Знаете, именно этого мне и не хватало на Гавайях: изменения обстановки. Там было красиво, да, но всегда так однообразно.
— Вы были там на многих островах?
— Да, выходные я проводила в разных местах, в итоге побывала на всех островах. Специально. На тот случай, если больше не будет возможности поехать туда снова. На Куайе я наблюдала восхитительный шторм. Красиво, хотя он и испортил мне серфинг.
— Вы занимаетесь серфингом?
Эйва пригубила кофе. Еда восстановила ее силы и взбодрила. Воспоминания давались ей сейчас легко. Она улыбнулась:
