Да пропади все пропадом! Посмотрев в лицо мальчика, на котором застыло ожидание, Филип кивнул.
– Почему бы и нет? – сказал он. – Где твой сундук? В твоей комнате?
Когда в гостиной зазвонил телефон, Филип, взглянув на часы, с изумлением отметил, что уже без десяти семь. Игра, в которую Крис играл мастерски и изобретательно, так увлекла его самого новыми открывшимися возможностями и вариантами, что он совсем забыл о времени.
Крис, поспешивший ответить на звонок, вернулся с унылым выражением на лице.
– Это тебя, – натянуто произнес он.
Звонила, как сразу догадался Филип, Лори.
– Ты все еще там? – возмущенно спросила она. – Мне казалось, ты обещал заехать за мной в семь.
– В семь тридцать, – поправил ее Филип, не понимая, зачем сделал это уточнение. Даже если он выедет немедленно, то все равно не успеет.
– Хорошо, в семь тридцать, – с раздражением согласилась Лори. – Я несколько раз звонила тебе домой. Там никто не отвечал. Значит, ты даже не успел переодеться…
Верно подмечено. Филип испустил тяжелый вздох, и в этот момент услышал, как в двери поворачивается ключ.
Ну конечно же это Джоан, мрачно подумал он. Не могла выбрать более неудачного момента для своего возвращения. Милая сцена: он оправдывается перед любовницей, а его жена становится тому невольным свидетелем.
Крис, услышав, что пришла мать, вприпрыжку бросился к ней через комнату.
– Мы с папой играли в «Таинственную башню»! – воскликнул он после бурных приветствий, и Филип не успел прикрыть ладонью трубку.
Лори тут же почуяла неладное.
– Мы с папой ! – зловещим тоном переспросила она. – В чем дело, Филип? Ты же говорил, что не отец этому ребенку.
– Так и есть. – Филип прикусил язык, чтобы не сказать лишнего в присутствии жены, смотревшей на него с порога. Это было ох как непросто. Что бы он ни сказал, все равно кто-нибудь да обидится.
– Филип… – Джоан была сама любезность, хотя ее лицо сковывало напряжение. – Очень мило с твоей стороны, что ты остался.
Еще бы! Он проглотил готовую сорваться с языка колкость, ограничившись коротким кивком. Тем временем Лори заговорила снова.
– Джоан там? – требовательно спросила она. – Филип…
– Послушай, мне нужно идти, – прервал он ее, отлично осознавая, что навлекает на свою голову неприятности, но не в состоянии ничего изменить. – Возьми такси до отеля, ладно? Я присоединюсь к тебе там, как только освобожусь.
– Филип…
– Просто сделай, как я прошу, – твердо сказал он и почувствовал острый мгновенный укол боли, когда Лори повесила трубку, не сказав больше ни слова.
Джоан по-прежнему смотрела на него.
– Прости, если мы нарушили твои планы на вечер, – натянуто произнесла она. – Я приехала, как только смогла, но мама неважно себя чувствует.
– Сочувствую.
Это был стандартный ответ, и ее губы слегка изогнулись в ироничной улыбке.
– Да… Что ж, это не твои проблемы. – Ее лицо смягчилось при взгляде на Криса. – Надеюсь, ты был хорошим мальчиком?
Тот скорчил гримасу.
– Я уже не ребенок, мамочка. Я ведь уже говорил, мы с папой играли в «Таинственную башню». – Его лицо просияло. – «Волшебный сундучок» – его изобретение. Ты об этом знала?
Губы Джоан вытянулись в ниточку.
– Да. Он очень талантливый, – сухо сказала она, расстегивая темно-синий плащ и освобождаясь от шелкового шарфа. – А теперь ступай и приготовь мне чаю, Крис. Думаю – она вопросительно посмотрела на Филипа, – нам нужно поговорить.
Крис надулся.
– Мне обязательно уходить?
Джоан бросила на него выразительный взгляд.
– Ну ладно, ладно.
Мальчик выбежал из комнаты, и Джоан закончила снимать плащ. Под ним оказались шелковая кремовая блузка и темно-синяя юбка, заканчивающаяся на два-три дюйма выше, колен, но Филип едва удостоил взглядом ее наряд; Он заметил, как выступают под тканью блузки ключицы.
И все-таки она очень красива, даже несмотря на худобу, невольно признал он. Бледный овал лица в обрамлении черных как смоль волос, разделенных на прямой пробор и собранных в узел на затылке. Ярко-синие глаза и высокие скулы, роскошная линия полных губ. Нежная, светящаяся словно фарфор, кожа, придающая ей сходство с Мадонной.
Но Филипу было известно, что она не святая. Она всегда была горячей, страстной женщиной. И хотя он презирал ее за то, как она поступила с ним, не мог не восхищаться ее грацией и элегантностью.
Однако теперь ее вид вкупе с замечаниями, время от времени вырывавшимися у Криса, встревожил его.
– Ты что-то скрываешь от меня?
Джоан аккуратно сложила плащ и повесила его на спинку кресла.
– Не понимаю, о чем ты, – сказала она, избегая его взгляда, затем, выпрямившись, продолжила: – Мне жаль, что тебе пришлось потерять столько времени, но я ничего не могла поделать. Мама позвонила, и…
Ее голос прервался, и Филип на миг стиснул зубы.
– И ты не смогла ей отказать, – язвительно закончил он. – Расскажи что-нибудь новенькое.
Губы Джоан снова вытянулись в тонкую линию.
– Ты не понимаешь. Она ужасно сдала после…
– Ты хочешь сказать – после операции? – Филип окинул ее циничным взглядом. – Крис рассказал мне.
– Вижу. – Джоан помедлила. – А как тебе, наверное, известно, серьезные операции часто вызывают у пожилых людей… осложнения.
– Так вот в чем дело, – Филип кивнул. – Я не знал.
Джоан нахмурилась.
– Но ты сказал, что Крис…
– Он выразился очень неопределенно. – Филип пожал плечами и огляделся вокруг. – Может, присядешь? Ты выглядишь усталой.
– Спасибо.
Это совсем не напоминало комплимент, но Джоан рада была последовать его совету. Она действительно устала, просто вымоталась до предела. И это состояние длилось уже много недель, даже месяцев. С тех пор как она узнала, что у ее мужа роман с Лори Такер. Конечно, у него и раньше случались романы, и каждый отзывался в ней мукой. Но его отношения с Лори – совсем другое дело. Во-первых, они уже длились слишком долго, а во-вторых, подруга сообщила ей, что Лори всем рассказывает о том, что Филип хочет жениться на ней.
Однако он все еще продолжал оставаться мужем Джоан.
Прерывисто вздохнув, она опустилась на ближайшую к двери кушетку. Когда Филип сел в кресло напротив, Джоан изобразила вежливую улыбку.
Но как это трудно! Чертовски трудно, подумала она с внезапной вспышкой злости. Сидеть напротив человека, которого любила когда-то больше жизни, вообще нелегко, а что уж говорить, если этот человек ведет себя словно чужой?
В той одежде, которую Филип всегда носил на работе, – ее мать считала, что одеваться так неприлично для человека его положения, – он был сама непринужденность, и это задевало Джоан.
