— Ничего страшного, если и полечу. Идем в дом, Кейтлин.
— Мейсон...
— Ты отлично знаешь: я прилетел, чтобы поговорить.
Ему показалось, она слегка вздрогнула, прежде чем сказать: .......
— В другой раз.
— Сегодня, — твердо заявил он.
И все равно Кейтлин попробовала увильнуть:
— Это действительно некстати.
— С теленком теперь все в порядке. Какой предлог ты придумаешь еще? Уверен, не найдется ни одного.
Она смерила его взглядом.
— Ты о чем это?
— Не говори, что забыла взбалмошную девчонку, которая считала, что втюрившийся ковбой должен являться всякий раз, едва она поманит. И исчезнуть с глаз, когда нужда в нем минует.
Кейтлин побледнела.
— Все было не так.
— Разве? Тебе изменяет память.
— Память у меня в порядке, спасибо. Это тебя она подвела. Тебе и правда пора, Мейсон.
— Я улечу, как только мы поговорим. И не надо просить, чтобы я тебе звонил: у тебя всегда найдется причина мне отказать.
Она колебалась.
— Мейсон...
— Мы поговорим сегодня, Кейтлин. И до того я с места не сдвинусь.
— Будь как дома, Мейсон. Пиво в холодильнике.
— Ты не присоединишься ко мне?
— Я полдня провела на солнце. Мне надо принять душ и переодеться.
— Могу помочь.
Мейсон усмехался, его темные глаза смотрели с непонятной злостью. Именно такими Кейтлин и помнила их: большие, темные, с тяжелыми веками, они вспыхивали золотом на свету и, казалось, всегда смотрели в упор. А в длинные, по плечи, волосы Мейсона, густые, блестящие и темные, так и хотелось запустить пальцы.
Глядя на нежданного гостя снизу вверх, Кейтлин спрашивала себя, был ли он всегда так высок. Плечи вроде стали еще шире, подчеркивая длину ног и тонкую талию. В Мейсоне ощущалась сила, и жесткость, и полное самообладание, и опасность, притягательная донельзя.
Кейтлин уже влекло к нему. Каких-то полдня в его обществе, и женственность, погребенная в глубинах ее души, пробудилась. Осторожнее, милая, сказала она себе.
Зачем он здесь? Этот вопрос Кейтлин задавала себе с того самого мгновения, как увидела Мейсона. Вопрос, отравлявший радость встречи с ним.
Пять лет назад он ушел из ее жизни, Мейсон Хендерсон, которого Кейтлин любила так глубоко, что и помыслить не могла разделить жизнь с кем-то другим.
Даже сейчас, когда столько времени прошло, ее мучили кошмарные сны о том страшном вечере. Бывало, она вскакивала ночью, вся в холодном поту, с колотящимся сердцем — и понимала, что ей снова снился Мейсон. Даже днем, стоило Кейтлин закрыть глаза, и она видела Мейсона у стойки бара, надменного, с глумливой ухмылкой. На коленях у него — рыжая девица с лицом, которого не разглядеть под слоями грима, и она любовно склоняет голову ему на грудь. Мейсон должен был прийти на вечеринку к ней, к Кейтлин, почему же он оказался в обществе той вульгарной особы?
За прошедшие с тех пор годы никто не причинял Кейтлин большей боли, чем причинил тем вечером Мейсон. Одно я знаю точно, мрачно решила Кейтлин: больше такого не случится.
Она неприязненно взглянула на Мейсона. Пять лет — без объяснения, без хотя бы попытки извиниться! А теперь явился на ее ранчо и ждет, что его будут привечать. Вот уж действительно человек без комплексов!
— Спасибо, — сказала она, — но я приготовлю себе выпить, когда освежусь. Да и не такой уж я любитель пива.
— А я не о пиве. Просто подумал, может, спину тебе потереть?
Волна жара прокатилась по телу Кейтлин. Не глядя на Мейсона, она сказала:
— Ты ведь не ждешь ответа, правда?
— Думаешь?
В его голосе было столько соблазна, что Кейтлин с трудом подавила невольную дрожь и отрезала:
— Уверена.
— Как будто тереть тебе спину мне впервой.
Радуясь, что Мейсон не видит ее лица, она на мгновение закрыла глаза. Ей страшно было сознавать, что, несмотря на ее решимость не поддаваться, его обаяние действовало безотказно. Мейсон был даже привлекательнее, чем раньше.
— Не говори, что ты все забыла, Кейтлин.
— Тогда было иначе, — неуверенно пробормотала она.
— Значит, помнишь.
У Кейтлин вдруг пересохло во рту, и она забормотала, словно оправдываясь:
— Ты знаешь, как было, Мейсон. Я упала, исцарапала всю спину. Надо... надо было смыть песок. Могло начаться воспаление...
— Твоих родителей не было, и ты тайком провела меня в дом...
— Да.
— ...и впустила в ванную.
— Тебя послушать, можно представить черт знает что!.. Я была одета, Мейсон. — И выразительно добавила: — По крайней мере, сначала. А если потом и разделась, так лишь потому, что моя кофточка...
Мейсон засмеялся, хрипловато и тихо, отчего Кейтлин вздрогнула.
— Мне не забыть той минуты, когда ты разделась. — Голос его стал глухим. — Я все еще чувствую под пальцами твою кожу.
И Кейтлин тоже до сих пор ощущала его пальцы на своей влажной коже: маняще и так возбуждающе, что тело ее заныло от тоски по ласкам Мейсона.
— Довольно! — хрипло выкрикнула она.
Мейсон, однако, не обратил на ее слова никакого внимания. Приблизившись вплотную, он взял лицо Кейтлин в сложенные чашечкой ладони.
— Я мыл тебе спину и очень скоро вымок до нитки. Тогда я тоже влез в ванну и...
— Там было не так уж много воды, — напомнила она резко. — И, что бы ты ни говорил сейчас, тогда ты всего лишь старался помочь мне.
Пальцы Мейсона ассоциировались у Кейтлин с раскаленными углями, но она стояла не шелохнувшись.
— Быть может, так и было — вначале, — улыбнулся Мейсон. — Но ты хотела от меня больше чем помощи, хотя и тянула время. Мы оба хотели больше. Будь тогда по-моему, Кейтлин, мы наполнили бы ванну до краев и улеглись в нее оба. А потом занялись бы любовью.
— Разве ты не знаешь, что нельзя переписать историю? — Ей понадобились все силы, чтобы не дрогнул голос.
— Знаю, но всегда можно написать новую.
Голос Мейсона был непереносимо искусителен. Душа Кейтлин полыхала, но девушка не желала сдаваться. Ни за что на свете!
— Новую историю? Ох, вряд ли, — произнесла она, как могла ровно.
— Ты помнишь, как мы целовались, Кейтлин? Не качай головой, я знаю, что помнишь.
Почему-то она не могла отойти от Мейсона: мозг словно отказывался посылать приказы ногам.
— Мейсон...
— Но поцелуев никогда не хватало. Нам обоим было надо намного больше.
Этого Кейтлин отрицать не могла: они тогда так часто обсуждали это! Господи, как она жаждала любить Мейсона! Двое молодых людей, безумно желающих друг друга. Кейтлин едва минуло восемнадцать, Мейсону почти исполнилось двадцать четыре. Кровь бурлила в них, как бывает только в молодости. Стоя близко к нему, слушая, что он говорит, Кейтлин испытывала то же желание, что и тогда. Сила собственных чувств, над которыми не властно время, потрясла ее.
