— Не возражаете? — Чарли указал на свой пиджак и галстук.
К его удивлению, Жасмин улыбнулась, и он снял пиджак и ослабил узел галстука, затем закатал рукава рубашки.
— А я сниму эти ужасные туфли на каблуках. Вы не представляете, как тяжело часами стоять на них.
Чарли усмехнулся:
— Я никому не проговорюсь об этом. Леди Элени рассказала нам с Лией о пожаре во дворце во время войны, — посерьезнел он. — И о том, что ваши отец и брат умерли почти сразу же после окончания войны. Неудивительно, что вы согласились на выгодный брак.
Жасмин удивленно посмотрела на него. Странно, что этот незнакомец проявляет к ней сочувствие.
— Я едва знала своего отца и брата. — Она с трудом подавила вздох и заставила себя улыбнуться. — В восьмилетнем возрасте меня отправили в школу в Женеву. Потом я училась в Лондоне, затем, став наследной принцессой, вернулась домой. Отец и брат Анджело были поглощены королевскими обязанностями. Я пробыла в этой стране год или два, когда они…
Внезапно у нее сдавило горло.
— Понятно, — тихо сказал Чарли.
Жасмин на краткий миг закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Чарли наклонился вперед и взял ее за руку.
— Мне было семнадцать лет, когда мы с Лией потеряли родителей. Три поколения жили вместе, это так здорово. Юля и дедуля… — он улыбнулся. — Иногда не мешает поплакать, принцесса. Когда мне совсем одиноко, я могу и поплакать.
Для Жасмин его слова звучали непривычно.
«Не смей плакать, Жасмин, — говорил ей отец на похоронах матери, когда девочке было всего семь лет. — Ты из рода Марандис. Мы сильные люди!»
Жасмин выпрямилась:
— Возможно, вы правы.
Внезапно Чарли посерьезнел:
— Извините, я снова нарушил протокол. Это еще одно подтверждение, что принц из меня никакой.
— Вы настоящий принц, — тихо сказала Жасмин. — Хотите вы того или нет, вы из рода Марандис, Чарли, и нам нужно обсудить…
— Хм, как приятно звучит в ваших устах мое имя, — он улыбнулся и мягко произнес, подражая Жасмин: — Чарли. У вас такой сексуальный голос. Мне нравится слушать вас, Жасмин.
По его взгляду Жасмин поняла, что Чарли нравится не только слушать ее, но и смотреть на нее.
Чарли произносил ее имя как-то необычно, отчего она внезапно вообразила себя героиней арабской сказки.
Чарли разговаривал с Жасмин не как с принцессой, а как с обыкновенной женщиной, и ей это очень нравилось. Она никогда не встречала подобных ему людей. Чарли даже не пытался скрывать своих эмоций, к чему так привыкла Жасмин. Судя потому, как он вел себя с ней, она действительно нравилась ему. Чарли давал это понять не только словесно, не обращая внимания на протокол.
— Учитывая то, что наша свадьба — обыкновенный фарс, я не намерен в этом участвовать. Вам не нужен человек, который никогда не станет принадлежать вашему кругу. В двадцать первом веке людей нельзя женить против их воли. Клянусь, я избавлю вас от необходимости выходить за меня замуж.
От этих слов у Жасмин почему-то стало тяжело на душе.
Чарли заметил, как вытянулось лицо Жасмин. Она явно расстроилась от его слов.
— Почему вы решили, что меня нужно отчего-то избавлять?
Он удивленно посмотрел на нее:
— Это же очевидно. Даже настоящей принцессе наверняка хочется иметь симпатичного принца-мужа, детей и дворец. Как говорится, и жили они долго и счастливо… Я нахожусь здесь по чистой случайности. Я всего лишь неотесанный пожарник, родился и вырос в Сиднее, не обучен хорошим манерам и никогда не обучусь. Я только усложню вам жизнь. Со мной нелегко.
Жасмин улыбнулась. Однако Чарли это не понравилось. Ее улыбка выводила его из равновесия.
— Дворец у меня уже есть, ваше высочество. Если мы поженимся, то будут и дети.
При мысли об этом Чарли стало не по себе.
— Этого недостаточно для такой женщины, как вы.
— Я не закончила, — тихо сказала она. — Я полагаю, что симпатичный принцу меня уже есть, хотя он и не хочет считать себя таковым. Если я обязана выйти замуж, то пусть лучше будет неотесанный пожарный, нежели послушный, как комнатная собачка, человек. У вас есть собственное мнение, идеалы и мечты, и я это уважаю.
Итак, Жасмин находит его привлекательным претендентом на роль ее мужа. Только этого ему не хватало.
— Я не хочу жениться, принцесса. Я никогда не стану настоящим принцем, как вы того желаете. Я только буду своим поведением привлекать внимание прессы.
Жасмин покачала головой и снова улыбнулась:
— Мы поможем вам привыкнуть к здешним правилам.
Он сдвинул брови.
— Я не стану ни к чему привыкать! И не вижу смысла находиться здесь, потому что хочу жить собственной жизнью. Мне не нужно пристальное внимание папарацци.
— Вы понимаете, что сможете уехать отсюда только вместе со своей сестрой?
Он пожал плечами:
— Я не понимаю, в чем проблема. Лие нравится жить в Сиднее.
— Вы когда-нибудь спрашивали Лию о том, чего она хочет от жизни? Или всегда принимали решения за нее?
— Я знаю, чего хочет Лия. Ей нравится жить со мной и Тоби. Она ведет дела и обучает детей.
Да, последнее время его сестра стала выглядеть намного счастливее. После неудачной попытки поступить в Австралийскую балетную школу, гибели родителей в автокатастрофе Лия заболела анорексией. Если бы Тоби не проявил терпение и такт, находясь с Лией в клинике день и ночь, она не выжила бы. Для Чарли Тоби был не просто лучшим другом, а почти братом. И одному лишь Тоби Лия поверяла все свои тайны.
Внезапно Чарли захотелось, чтобы Тоби был рядом с ним. Он ничего не сказал по поводу внезапного отъезда Чарли и Лии, молчаливо приняв все как должное.
Оказавшись в чужой стране, Чарли впервые после гибели родителей почувствовал себя очень одиноким. Возможно, еще и потому, что теперь они с Лией были далеко от Тоби.
— Значит, вы знаете, чего именно хочет ваша сестра, даже не спрашивая се об этом. Понятно, — изумленно произнесла Жасмин, и в ее орехового цвета глазах вспыхивали искорки. Чарли подумал, что она, наверное, самая красивая из принцесс Европы. Она напоминала ему Мону Лизу. И ведь эта женщина может стать моей, размышлял он. Внезапно идея остаться в чужой для него стране перестала его злить.
Но тут Чарли одернул себя, боясь, что такие размышления заведут его слишком далеко.
— Что тебе понятно? — грубовато переспросил он.
— Я понимаю, почему ты ссоришься с моим дедом. Вы оба очень авторитарны и считаете собственное мнение единственно правильным. Ты настоящий Марандис, хотя и не хочешь этого признать, — она одарила его ироничной улыбкой. — Значит, по-твоему, Лия не хочет становиться принцессой, жить во дворце, выходить замуж за симпатичного светлейшего герцога, унаследовать часть из пятидесятимиллионного состояния?
