Прежде чем выйти из комнаты, Робин бросила последний придирчивый взгляд в зеркало и, заправив выбившуюся золотистую прядь волос за ухо, разгладила несуществующую складку на облегающем черном платье.
Может, права издательница, говоря, что все мои героини — продолжение меня самой? — думала Робин, разглядывая в зеркале свое пикантное личико. Да, действительно, первые три были блондинками, но, как она искренне считала, заметно отличались от нее характером. Как бы то ни было, последнюю она наградила рыжими волосами и соответствующим темпераментом. Робин писала с удовольствием и надеялась, что читать это было тоже интересно. Соня не стаза бы ей врать.
Выйдя из комнаты, она вновь погрузилась в шумную, душную, прокуренную атмосферу. Кажется, за той дверью находится терраса, припомнила она. Даже принимая в расчет миазмы города, ночной воздух должен быть свежее, чем здесь. Никто не хватится, если она отлучится на несколько минут.
Небо было чистым, апрельская прохлада бодрила. Наслаждаясь ветерком, овевавшим разгоряченные щеки, Робин подошла к балюстраде. В это же время в прошлом году ее первая книга только что появилась на прилавках. За исключением родных и друзей, роман вызвал минимальный интерес, но продавался хорошо. Сейчас, работая по контракту с Соней Барнс, Робин могла считать себя уже состоявшимся писателем. Неплохо для двадцати двух лет, подумала она.
Конечно, это был риск — оставить престижную работу в адвокатской конторе ради того, чтобы заниматься исключительно писательством, но он окупился с лихвой, и не только в финансовом смысле. В своих книгах она могла уйти от каждодневной рутины — вот в чем заключался главный выигрыш.
— Я вас искал, — проговорил у нее за спиной голос потрясающе глубокого тембра. — Вы здесь не замерзли?
Робин медленно повернула голову, почему-то зная, кого увидит. Вблизи он еще более завораживал взгляд. Широкие плечи под черным пиджаком, серые глаза, большой, но пропорциональный нос, твердый рот с полноватой нижней губой, обнаруживающей намек на чувственность. Он, казалось, шагнул сюда прямо со страниц ее романа!
— Нет, — ответила Робин, приложив немало стараний, чтобы голос звучал нормально. — Ни капельки. А вот внутри слишком жарко.
— Ничего удивительного: там вырабатывается огромное количество пара, — пошутил он. — У вас был совершенно остекленевший взгляд, когда вы посмотрели на меня. Боюсь, наш Лестер на всех оказывает такое воздействие.
— Вы из его издательства? — осмелилась предположить Робин, уцепившись за слово «наш».
— В каком-то смысле. — Он подошел поближе и встал рядом с ней, облокотившись на балюстраду. Внимательный взгляд остановился на ее лице. — Я тоже пишу для него.
— О? — Робин была еще больше очарована. — Возможно, я слышала о вас?
— Не исключено. — В его голосе звучали смешливые нотки. — Я пишу под псевдонимом Мэтью Картер, но настоящая моя фамилия Темпл. Для друзей — Пол.
Зеленые глаза округлились. С каждой секундой все лучше и лучше! — изумленно подумала Робин.
— Я прочла все, что вы написали! — заявила она, слегка покривив душой. — Все ваши книги возглавляют списки бестселлеров!
Его голова склонилась в полунасмешливом признании.
— Никогда бы не подумал, что они так заинтересуют автора любовных романов.
— Из того, что я пишу романы, вовсе не следует, что и читаю я только их, — с легкой обидой ответила Робин.
— Я вовсе не подвергаю сомнению ваш интеллектуальный уровень, — без тени смущения заметил Пол. — Просто это совсем разные жанры — вот и все.
Уже сожалея о своей обидчивости, Робин решила, что впредь лучше всего не обращать внимания на подобные уколы.
— А кстати, откуда вы узнали, что я пишу романы?
— Навел справки, — ответил он. — Робин Милн, псевдоним Дороти Уивер. Близка к тому, чтобы стать одним из наиболее плодовитых во всех смыслах авторов Сони Б.
Робин невольно улыбнулась.
— У меня впереди еще долгий путь.
— У вас достаточно времени, чтобы пройти его. — Пол тоже улыбнулся. — Вы и так далеко продвинулись для своих двадцати двух.
— Для ваших тридцати двух вы тоже достигли немалого, — заметила она, пытаясь припомнить, что читала о нем в прессе. — Почему я ни разу не видела ваших фотографий?
Пол пожал плечами.
— Возможно, потому, что я не люблю позировать фотографам.
— А вы не делаете того, чего не хотите, — предположила она. — Это свидетельство темпераментной натуры.
— А вы весьма близки к тому, чтобы испытать на себе, каким темпераментным я могу быть, — подхватил он.
— Молчу, молчу! — Робин взмахнула ресницами и приложила к губам палец. Я трепещу!
Его смех тоже ее не разочаровал.
— Должен заметить, вы просто сплошная провокация!
— И на что же я провоцирую? — невинно спросила она и увидела, как в серых глазах зажглись искорки.
— Вот на что, — сказал он, притягивая Робин к себе и отыскивая ее рот с недвусмысленной целью.
Ее целовали не впервые, но этот поцелуй отличался от всего, что она знала прежде. Его губы были твердыми, но податливыми и двигались легко, нежно, разъединяя ее губы. Руки принялись поглаживать ее ключицы. Робин потонула в ощущениях, в ушах у нее шумело, каждый нерв словно звенел. Она хотела — ей было просто необходимо! — прижаться к нему и почувствовать всем телом эту подтянутую мускулистость.
Чего она не хотела — так это того, чтобы он останавливался. Ее охватило острое чувство потери, когда Пол Темпл поднял голову. Потребовалось большое усилие, чтобы придать лицу подходящее беспечное выражение.
— Какая техника, — пробормотала она. — Должно быть, свидетельствует о большой практике.
Он провел костяшками пальцев по ее щеке и чуть заметно усмехнулся.
— Случалось. Вы голодны?
«Да, но к еде это не имеет никакого отношения», — могла бы сказать ему Робин.
— Как волк!
— Тогда пойдем отсюда. Сначала пообедаем, а потом решим, куда пойти после.
Этот человек не привык, чтобы пренебрегали его вниманием, уж это точно, подумала Робин, не в силах отрицать дрожь возбуждения, вызванную повелительным тоном. Он хотел ее, это читалось в смотревших на нее глазах, но, конечно же, не собирался добиваться ее. Однако уже само по себе это вдохновляло. Женщина, которая была с ним, давала Робин сто очков вперед в том, что касалось внешности и изысканности, и, тем не менее, он уходит с ней.
— Мне казалось, вы были не один, — сказала Робин, страшась услышать подтверждение.
Пол на мгновение свел земные брови, а затем лицо его прояснилось.
— Вы имеете в виду Моник? Она мой агент.
— А вы, конечно, никогда не смешиваете дело с удовольствием?
Уголки его губ приподнялись.
— Можно сказать и так.
Робин села на кровати, прислонившись спиной к изголовью и обхватив колени руками. Интересно, а как сложилась бы ее жизнь, откажись она тогда пообедать с Полом? Сохранился бы в таком случае его интерес к ней? Может, стоит спросить его об этом? Впрочем, какая теперь разница!
Нужно отдать ему должное, он не пытался затащить ее в постель в первый же вечер. Никакого примитива. Его наступление было сдержанным и начиналось с легчайших поцелуев, заставлявших жаждать большего. В последующие недели оно постепенно развивалось, пока не достигло той точки, когда Робин уже мучительно хотелось уступить, познать то страстное слияние, которое она описывала в своих книгах, но которого никогда не испытывала в действительности.
Робин держалась только потому, что была по уши влюблена и боялась его потерять после того как он получит все, что она может дать. И тем более не предполагала, что через каких-то два месяца после знакомства выйдет за него замуж…
Скорее благодаря репутации Пола, чем ее собственной, на венчание слетелась толпа репортеров. Робин была рада, когда все закончилось, и она смогла сбросить атласное свадебное платье длинную фату, на необходимости которой так настаивала ее мать, и надеть бледно-голубой костюм, который выбрала для приема.
