Молочница для дядюшки - Алекса Райли

— Войти в меня?

— Если я хочу, чтобы ты правильно выполняла свои обязанности по дому, ты должна уметь заботиться обо мне, когда мне больно. Ты не сможешь отсасывать мне каждый раз. Кроме того, я могу захотеть оплодотворить тебя однажды.

— У меня будет ребенок?

В ее взгляде мелькает хмельной восторг.

— Да, думаю, это не составит труда. Я подарю тебе дитя, когда придет время, но прямо сейчас я хочу кончить в тебя.

— Да, сэр, — быстро соглашается она, и я киваю в сторону стога сена.

— Перекатись и встань на колени. В первый раз я войду в тебя сзади, чтобы не было больно.

ФЭЙТ

Мысль о том, что у меня будут собственные дети, так возбуждает меня, что я делаю то, что говорит дядя Эймос, и встаю на руки и колени. Без его просьбы я задираю платье сзади, чтобы он мог оказаться у меня между ног.

Помню, как жены говорили мне, что это хороший способ забеременеть, поэтому я широко раздвигаю ноги и поднимаю попу вверх.

— Черт, девочка, ты чертовски хочешь, да?

Я чувствую, как его руки гладят мои бедра, прежде чем его мужское достоинство прижимается ко мне.

— Не волнуйся. Я собираюсь хорошенько приласкать эту киску.

Дядя давит на мое отверстие, а затем я чувствую, как он едва-едва проникает внутрь. Я напрягаюсь, и тут большое тело дяди Эймоса опускается на меня сверху. Его вес удерживает меня неподвижно, а его живот прижимает меня к земле. Я не могу пошевелиться, и чем сильнее он толкается внутрь, тем больнее.

— Дядя Эймос, — хнычу я и начинаю извиваться.

— Ш-ш-ш, скоро все закончится. Просто молчи. — Я чувствую его тяжелое дыхание на своей щеке, когда он толкается в меня. — Господи, как тесно.

Дядя Эймос потеет на моей спине, и я зажмуриваю глаза.

— О боже, ягненочек. Вот как ты зарабатываешь себе на жизнь.

Одним сильным толчком он полностью входит в меня, и мой рот открывается в беззвучном вздохе. Но дядя Эймос не останавливается, он набрасывается на меня, словно какой-то кобель, и частит мне в ухо.

— Ну вот и все, теперь ты готова.

Он продолжает входить глубже и сильнее.

— После этого я могу трахать тебя, когда захочу.

Он такой тяжелый и твердый, что у меня кружится голова, но я напоминаю себе, что так я смогу забеременеть.

— Ты собираешься сделать меня папой, не так ли? — говорит он, словно читая мои мысли. — Я сказал тебе, что хочу подождать, но ты мне этого не позволишь. Ты уже пытаешься украсть это у меня, ягненочек. Я чувствую это.

Я сжимаюсь вокруг него, и он стонет от удовольствия. Самое забавное, что мне тоже приятно, когда я это делаю. Я делаю это еще раз, и снова возникает ощущение удовольствия. Я наклоняюсь на сено так, что моя попа оказывается в воздухе, и оглядываюсь на дядю Эймоса.

Он уже сидит полностью голый. На нем нет ничего, кроме комбинезона на бедрах и ковбойской шляпы. Я вижу, как его мужское достоинство входит в меня, и когда я сжимаю его, глаза дяди Эймоса закатываются. Я продолжаю делать это, потому что ему это так нравится, и он скачет на мне, словно я лошадь на родео. Его живот упирается мне в попу, когда он входит глубоко, и мне нравится ощущать его тяжесть.

— Это наш секрет, верно? — говорит он мне, и я киваю. — Вот моя хорошая маленькая овечка. Ты забеременеешь после этого, но я позабочусь о тебе.

Мое тело так возбуждено тем, что дядя Эймос делает со мной, и мыслью о ребенке, что это уже чересчур. Наслаждение нарастает, а затем взрывается, когда разрядка распространяется по всем конечностям.

— Если ты будешь продолжать так кончать, я заделаю тебе ребенка с первого раза, — ворчит он, глубоко вдавливаясь в меня. — Это полностью раскроет тебя.

Это ощущается глубже, чем раньше, когда к этому были причастны его рот и пальцы, и волны удовольствия охватывают меня. Это то, к чему я могу легко привыкнуть, так как я уже думаю о следующем разе.

— Черт, ты продолжаешь красть его у меня. — Он вырывается, а потом, словно не в силах удержаться, снова торопливо входит в меня. — Эта киска высасывает меня досуха.

В этот момент я чувствую жар внутри, когда его мужское достоинство пульсирует. Это что-то первобытное, и мой инстинкт заставляет меня сжаться вокруг него и принять его глубоко. Его семя распространилось, и я удерживаю каждую каплю, чтобы оно могло пустить корни.

— Перевернись, у меня для тебя еще один заход, — ворчит он, отталкиваясь от моей спины и толкая меня бедром.

Я делаю, как хочет дядя Эймос, и переворачиваюсь на спину. Между ног немного болит, но я знаю, что должна хорошо выполнить свои обязанности. Он дергает за переднюю часть моего платья, и я развязываю его, пока он входит в меня.

На этот раз дядя не медлит, а входит жестко и быстро. Как только я развязываю переднюю часть платья, и мои груди вырываются на свободу, я вижу, что они налились и наполнились.

— Ты делаешь больше, чтобы не отставать от меня, — говорит он, наклоняя голову и приникая к моей груди. Как только он отпивает немного молока из одной, он переходит к следующей.

— Да, это для меня. Этим молоком я буду сыт.

Я провожу пальцами по его волосам, пока он пьет и погружается в меня. Ощущения потрясающие, и я не борюсь со своим телом, когда наступает кульминация. Я приподнимаю бедра и сильно сжимаю их, когда удовольствие накатывает, а затем омывает меня.

Дядя Эймос снова пьет, и я вижу, как молоко стекает по его подбородку. Он не вытирает струйку, а в последний раз сильно вонзается в меня, и я чувствую его теплую разрядку именно там, где мне больше всего этого хочется. На этот раз я обхватываю его ногами, чтобы он не смог вырваться слишком быстро. Одна из жен сказала мне, что это поможет семени укорениться.

— Жадина, — дразнит дядя Эймос, улыбаясь мне. Затем он наклоняется, чтобы еще раз облизать мои соски. — Наверное, я тоже.

— Я так благодарна, что ты позволил мне жить с тобой, — говорю я и целую его в губы.

— Я тоже, ягненочек. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда? — говорит он, и я