школу и раскрываю в себе гибкую огненную женщину.
Дети — это радость. Безусловно. Но вместе с тем очень большая нагрузка на нервную систему. Моя идея фикс не стать похожей на собственную мать доводит до крайностей — придерживаю себя, чтобы лишний раз не крикнуть, думаю каждый раз, что сказать, а если поддамся раздражению и прикрикну, как извиниться. Мамашкин перфекционизм доводит практически до невроза. Танцы спасают. Ухожу в движения с головой и к концу часового занятия возрождаюсь как феникс из пепла.
— Вот так могу, — двигаю бедрами в виде восьмерки, касаясь его паха.
— Кааать…
— Поехали и думай о том, что детей вечером забирает твоя сестра, святая женщина.
— Да просто Леня намекает на третьего, она хочет нашими детьми его запугать.
— Знаю, — подаюсь спиной назад и тону в Тиминых объятья, — но какая нам разница?
— Тут ты права.
Кроме нас на гонки едут две забитых под завязку сумки с вещами — это самое необходимое на выходные. Есть подозрение, что Мили их даже не откроет, закинув в чулан куда-нибудь подальше и вернёт нам так и не вскрытыми, но я все равно стараюсь.
В отличие от меня она мама совершенно другого типа — пофигистка. Я ей восхищаюсь и завидую, но сама так не могу. Мой уровень тревоги обо всем на свете стабильно высокий с детства.
— Пап, у меня выступление на следующей неделе в четверг, я тебя буду ждать, — сообщает Тамиша с заднего сиденья.
Да, папа… Так Тимофея она стала называть через полтора года. Лёша научился говорить папа и она за ним. Против этого не был никто. Тем более Демид в нашей жизни не появился больше ни разу. По маминым рассказам он вернулся к Наде. Искренне надеюсь, что хотя бы для второго своего ребёнка он смог стать достойным отцом.
— Пометил в ежедневнике.
— Хорошо, — Тамила взволнованно обмахивается ладонями. Она вернулась к балету и сейчас у неё очень хорошо получается, возможно даже будет танцевать на большой сцене.
Я опять тревожусь. Одно дело увлечение и совсем другое профессиональные выступления. Там и суставы летят и на остальное здоровье балет влияет. Я очень хочу ее успеха, но переживаю.
— Все будет хорошо, — Тимофей сжимает мою ладонь.
— Знаю, просто…
— Выдохни.
Выдыхаю. Тамише только десять, когда предложат что-то действительно серьёзное, тогда и волноваться по-настоящему буду.
— Так, перестали драться, — грозно оборачиваюсь на мальчиков. Они в своих детских креслах тянутся друг к другу, игнорируя сестру посередине. Опять что-то не поделили, — я даю вам по конфете, — достаю два чупа-чупса, — если за полчаса езды не услышу ни одного крика — дам ещё по одной. Если услышу, отдам тому, кто молчал.
После моих слов в салоне наступила тишина. Сладости мама выдаёт нечасто, нужно пользоваться моментом.
— У Мили научилась, да? — Тим усмехается.
— Да… сама б не додумалась.
Естественно до конца дороги тишины не получается. Как самый маленький, Троша устаёт первым. Требует взять его на ручки, начинает хныкать. Как последнее средство успокоения в ход идёт телефон с мультиками. Лёша быстро сечет фишку и требует мультики и себе. Отдаём ему телефон Тимофея.
Радует Тамиша, она на братьев смотрит как на малышей, только качает головой и ведёт себе максимально как взрослая. Надо будет накинуть ей карманных денег, моему солнышку.
— Приехали, выгружаемся, — Тим выбирается из внедорожника. Всех отстегивает, спрашивает про туалет.
Погода отличная, вокруг толпа народа. Гонки будут показательными для развлечения. Тим с еще несколькими спонсорами организовал небольшой праздник. И им реклама и остальным развлечение.
— Доберётесь сами? Я хочу пойти машину проверить.
— Да, иди, — целую его в губы, — удачи.
— Жду на второй заезд.
— Обязательно.
Мы с детьми дружно пробираемся к выделенной для почётных гостей зоне. Тамиша держит за руку Лешу, я Трофима.
— Мам, я мороженое хочу, — начинает канючить Лёша возле ларька с мороженым. Остальные дети к нему подключаются. Естественно я покупаю. И им и себе. Маму тоже нужно баловать, на диете ещё успеет посидеть.
— Привет, — первым делом здороваюсь со всеми, кого знаю. Приехала Мили с мужем и детьми, ещё несколько наших знакомых семейных пар. И главное — выбралась Тоня. Ее я вижу очень редко.
— Привет, — она обнимает, — а тебе дети на пользу. С каждым хорошеешь все сильнее.
Она счастливо гладит свой небольшой животик, улыбается.
— А кому-то очень идёт беременность.
— Ну вот, все самые лучшие комплименты сказаны. Я как всегда не успел, — ее муж Тагир целует меня в щеку.
— А зачем вам палка? — интересует Леша, указывая на его трость.
— Чтобы ходить было легче, — тот указывает набалдашником на колено.
Тагир и был тем самым тайным поклонником Тони, которого она смогла-таки разыскать.
Оказалось, Тагир был за полгода у нее на интервью. Рассказывал о парашютном спорте, которым жил. Тоня очень ему понравилась. Потом у него неожиданно случилась травма во время неудачного прыжка и ему пришлось сесть в инвалидное кресло. Тоне он цветы посылал, а раскрывать себя боялся. Переживал, что инвалид ей точно будет неинтересен.
Потом была встреча в больнице, споры, реабилитация, ее поддержка и вот — о падении Тагира напоминает лишь трость, он на своих ногах. У них любовь, роспись в небе в самолёте и ребёнок у Тони в животике.
Порой жизнь делает такие повороты, которых и в книгах не придумают.
Все вместе с большим интересом следим за первым заездом. Тим со своим соперником приходит колесо к колесу.
— Мне недостает моего талисмана, — муж забирает меня от гостей на трек.
— Думаешь?
— Сейчас увидим, пристегнись.
Пока я разбираюсь с ремнем, его ладонь ползёт по моей ноге до самого бедра, где показываются алые шёлковые трусики.
— Ох ты черт, — возбужденно закусывает нижнюю губу.
— Ты готов выиграть? — кладу свою руку поверх его и веду её ниже.
— Когда на кону благосклонность такой красотки, у меня просто нет вариантов.
Машина срывается с места, бешено скребя покрышками по асфальту. Меня выдавливает в сиденье и люди за пределами трассы превращаются в одно размытое пятно. Обожаю, когда Тимофей берет меня с собой на гонки. Через его увлечение скоростью я чувствую его самого. Не домашним хорошим мужем и отцом, а рискованным гонщиком. Мне нравится эта его тёмная часть.
На финише мое сердце замирает и начинает биться заново. Адреналин заполняет каждую клеточку моего тела, заряжает. Я совсем не возражаю, когда Тим на глазах всей толпы поднимает меня на руки, кружит, целует.
— Мой герой, — прижимаюсь к его боку, пока идем к своим. Тим победил.
В толпе мелькает знакомая фигура. Я напряженно всматриваюсь и с
