Люк напряженно слушал. Он еще никогда не видел своего брата в таком состоянии.
— Ты и вправду боишься потерять ее, я прав?
Люк и сам не ожидал, что в его голосе прозвучит такое недоверие.
Трэвис смерил брата яростным взглядом.
— Ты неправильно понял меня. Лили удивительная, и я…
Трэвис оборвал Люка.
— Я думал, что ты ее лучший друг и она для тебя как раскрытая книга, однако сейчас я могу с уверенностью сказать: ты не знаешь ее. Лили необыкновенная женщина, и я не встречал еще подобной. В ней все мне дорого. Я все в ней люблю.
Люк удивленно посмотрел на брата, когда тот сказал «люблю». Трэвис готов защищать Лили, и это по-настоящему неожиданно.
— Что, ты не веришь, что я способен на большое чувство? — Трэвис вдруг невесело засмеялся. — Я должен был быть готов к этому. Ее невозможно не любить, и именно я тот человек, который не заслуживает любви.
Люк хотел возразить, но Трэвис еще не закончил.
— Я знаю, что не имею права называться достойным человеком. Если Лили не захочет видеть меня, я пойму ее. Какого черта она, такая прекрасная женщина, станет тратить на меня время? Что я могу ей дать? Урок эгоизма?
Люк больше не хотел видеть, как его брат занимается самобичеванием.
— Да, ты был эгоистом, высокомерным и иногда глупым, а твое отношение к женщинам вообще не выдерживает никакой критики.
Трэвис был похож на сдувшийся шарик. Он вжался в софу, и Люку показалось, что его брат даже стал меньше ростом. Люк занял место рядом.
— Ты сумел посмотреть своим демонам в лицо и понял, какие ошибки совершал на протяжении многих лет.
— Самое худшее, что я не ценил Лили, как она того заслуживала.
Он понурил голову и говорил, словно обращаясь к самому себе.
Люк кивнул.
— Лучше не скажешь. Но, Трэв, не все еще потеряно. Ты можешь все изменить. Никогда не поздно начать сначала.
Трэвис поднял глаза.
— Ты говоришь это не просто, чтобы меня утешить, да?
Люк рассмеялся.
— Поверь мне, последнее, чего бы я хотел, — это утешать тебя. Ты ведь уже изменился, Трэвис. Думаю, что это влияние Лили. Теперь, когда ты узнал, что такое любовь, у тебя появился стимул бороться. Человек, который тебе дорог, должен быть важнее твоего «я», твоей гордыни, твоего эгоизма.
Трэвис невесело хмыкнул.
— Как же все это сложно.
— Надо смотреть правде в глаза, — сказал Люк, рассмеявшись, но затем снова принял серьезный вид. — Главный вопрос остается без ответа. Что ты будешь делать, чтобы вернуть Лили?
Трэвис в ужасе посмотрел на Люка.
— А что, если я ничего не смогу изменить? Что, если она не любит меня больше?
Люк обнял брата, что было большой редкостью в их отношениях.
— Трэв, именно так и настигает нас любовь. И теперь пришла твоя очередь доказывать, что ты ее стоишь.
Люк помолчал, а потом вернулся к сути дела.
— Тебе есть, где спать?
Трэвис покачал головой, и Люк сказал:
— Почему бы тебе не поселиться на одну ночь в нашей комнате? Джанике удалось уговорить одну милую леди сдать для нас гостевую комнату.
— Нет, я лучше останусь здесь.
— На случай, если она спустится вниз?
Трэвис кивнул и посмотрел невидящим взглядом.
— На всякий случай.
Кто-то постучал в двери, и Лили застонала.
— Уходи, — сказала она, подумав, что это Трэвис вернулся, чтобы поговорить с ней.
Она бы не могла справиться с такой непосильной эмоциональной нагрузкой. Она не знала, хватит ли у нее сил отослать его во второй раз. Снова раздался стук в дверь, и Лили услышала голос Джаники:
— Лилс, это я. Позволь мне войти.
Лили выкарабкалась из постели и накинула шелковый халат, а затем потянула на себя тяжелую деревянную дверь и приоткрыла ее на дюйм.
Джаника стояла в дверном проеме, и на ее лице читалась полная неуверенность.
— Привет.
Лили не ожидала прихода сестры, но когда увидела ее, сердце словно переполнилось до краев.
— Заходи.
Она широко распахнула дверь и обняла худенькие плечи Джаники.
— Я люблю тебя, — сказала она.
Джаника тут же с готовностью ответила:
— И я тебя люблю.
Лили ощутила, как на ее глазах выступили слезы. Она выпустила Джанику из объятий и отвернулась.
— Разве этот номер не чудесный? — спросила она с напускной веселостью.
Джаника огляделась по сторонам.
— Да, конечно, — ответила она. — Я зашла, чтобы убедиться, что ты в порядке.
Лили была так тронута, что ее нижняя губа начала дрожать.
Она опустилась на кушетку в гостиной.
— Я не могу поверить, что вы приехали в Италию ради меня, — сказала она. — Да, ради меня.
Джаника кусала губы.
— Люк и я думали, что мы делаем правильно, но, возможно…
Лили сжала руку сестры.
— Вы приехали, чтобы спасти меня, разве не так?
Джаника кивнула, и по ее щеке скатилась слеза.
— Однако теперь я вижу, что ты не нуждалась в спасении. Может, все у тебя было бы хорошо, если бы мы не появились и не испортили все.
— Нет, что-то подобное произошло бы все равно. Не здесь, так в Сан-Франциско. Это не имеет особого значения.
— Он любит тебя, Лилс! — горячо воскликнула Джаника. — Я знаю это наверняка.
Лили глубоко вздохнула.
— Он что-то сказал вам?
Джаника отрицательно покачала головой, и на лице Лили отразилось уныние.
— Но не в этом дело. Я знаю, что он любит тебя, и это чувство искреннее. Видела бы ты его в холле. Я еще ни разу не видела его в таком жалком состоянии.
Лили вся съежилась, и Джаника обняла ее.
— Я не знаю, что делать. Что думать. Он сказал, что любит меня, а потом сообщил, что это ничего не значит. А я люблю его так сильно, что мне самой неловко перед собой. А теперь он говорит, что мы с ним официально женаты.
Джаника гладила сестру по волосам.
— Помнишь, когда я была маленькой девочкой, иногда расстраивалась из-за чего-то?
Лили кивнула в ответ.
— И ты всегда говорила, что, когда я проснусь утром, все будет лучше, все будет по-другому.
Джаника протянула руку сестре и помогла ей подняться.
— Я тебе так скажу, — это всегда работало, — сказала она, уводя Лили в спальню.
— Я не смогу сейчас уснуть, — запротестовала Лили, но Джаника решила перехватить инициативу.
Она поправила покрывала, взбила подушки и всячески демонстрировала сестре свою заботу.
— Запрыгивай и засыпай, — сказала Джаника, и Лили посмотрела на младшую сестренку с благодарностью за то, что ей больше не надо беспокоиться.
— Джаника, — сказала она, — ты побудешь со мной хоть немного?
— Пусть все будет, как в детстве, — сказала Джаника.
