обрадуют ли они Кондратьева? Он только недавно пошел против самого себя и остепенился. А тут ещё и ребенок.
Вдруг он захочет сбежать куда подальше, пока не повесили ярмо ответственности?..
* * *
Дима как специально приезжает только во втором часу ночи, когда я окончательно издергалась и переволновалась. Конечно, он предупреждал, что задержится. Да и я понимаю, что работа фотографа такова, что можно отмучиться за час, а можно провозиться до утра. Но сегодня мне очень хотелось, чтобы он был рядом.
– Чего не спишь? – целует меня в макушку.
Я отрываюсь от ноутбука, за которым читала какую-то идиотскую статью о том, как сообщить мужу про беременность. В ней утверждали, что нужно кинуться к бедному мужику на шею с криком: «ТЫ СКОРО СТАНЕШЬ ПАПОЙ!!!»
Не знаю, как у автора статьи, а меня бы хватил приступ, если б подобное провернули со мной.
– Да так. – Оборачиваюсь к Кондратьеву, смотрю на него из-под опущенных ресниц.
Не понимаю, что делать.
Боюсь как школьница, которой предстоит впервые признаться в любви. Вдруг он не поймет, вдруг скажет безразлично: «Делай аборт»?
Как же страшно…
– Дим, надо поговорить…
Мой голос дрожит, и Кондратьев непонимающе изгибает бровь.
– Что случилось?
Мы стоим друг напротив друга, но мне кажется, что между нами пропасть. Никогда я еще не ощущала себя так далеко от Кондратьева, как сейчас. Даже когда мы враждовали, даже когда клялись возненавидеть друг друга.
Потому что раньше нас не разделяла тайна.
– Аня?..
– Только, пожалуйста, не злись. Для меня это тоже неожиданность. Я беременна! – произношу на едином дыхании и жмурюсь, потому что боюсь увидеть в его глазах испуг.
Ответом мне служит молчание. Я опасливо открываю один глаз и вижу, как Дима смотрит на меня. Шокированный. Обомлевший. Но вроде бы не злой.
– Правда?..
– Десять тестов не могут лгать.
– И что ты будешь делать?
Почему-то это «ты» оскорбляет меня до глубины души. Будто бы Кондратьев решил снять с себя любую ответственность. Мол, сама виновата, сама и решай, а я вообще мимо проходил.
– Что я буду делать?! – надвигаюсь на него, уперев руки в бока. – Почему сразу я?! А ты?! Что планируешь делать ты?!
– Планирую любить тебя и нашего малыша, если, конечно, его мать не удумает сбежать на край света в порыве гнева, – отвечает Дима, обхватив меня в кольцо рук и заткнув рот поцелуем.
Мои колени подкашиваются, стоит тяжелым ладоням накрыть мою талию. Сердца колотятся в унисон, и у меня срывается дыхание. Дима близко. Рядом. Он никуда не уйдет, не бросит меня в одиночестве.
Ладонь ложится на мой плоский живот, осторожно поглаживая. Я готова растаять от этих прикосновений. Поцелуи накрывают мои губы, мажут по щекам и спускаются ниже. Его щетина щекочет мою кожу, но я не отстраняюсь, только смешно морщусь.
Он такой теплый, такой близкий, такой настоящий. Мы идеально совпадаем. Физически и духовно. Его прикосновения что разряды электрического тока, а дыхание прерывистое и громкое.
Мне становится горячо, словно воздух накалился добела.
Мир на двоих, и всё кругом бессмысленно, когда рядом со мной этот мужчина.
Простыни смяты, дыхание сбито. Взгляд глаза в глаза. Сложно уснуть, и мы засыпаем нескоро. Опустошенные и наполненные одновременно.
И ладонь Димы всю ночь лежит на моем животе. Будто бы оберегая ту драгоценность, о которой мы не знаем толком ничего, но заранее благодарим судьбу за её подарок.
– Как же я люблю тебя, моя девочка, – шепчет Дима, но мои веки сковывает усталость, и я не могу ответить ему взаимностью.
Думаю, он и так всё знает.
* * *
Свадьба Дашки прошла скромно (по меркам самой Дашки). Подруга отказалась и от океана, и от ОАЭ, и даже от вершины горы. Ресторан она, конечно, выбрала пафосный, но вполне человеческий. Да и гостей собралось чуть меньше тысячи – всего сто пятьдесят человек.
Пузо не мешало Дашке носиться среди круглых столиков и обниматься с каждым, щебетать, хихикать. Пускаться в пляс опять же.
Даже платье она специально выбрала такое, в котором живот очерчивался особенно сильно. Потому что Слава так прыгал от счастья, когда узнал про беременность будущей жены, что ту отпустили любые сомнения и страхи. Теперь она гордилась своим положением и спешила всем его показать.
Я же ощущала себя старой бабкой. Дряхлой такой развалюхой, вечно кряхтящей и всем недовольной. Хоть мой срок и был меньше Дашкиного, но по ощущениям я отдувалась за нас обеих. Меня накрыли и токсикоз, и перепады настроения, и вечная плаксивость, и вкусовые странности.
Дима же считал, что я вся свечусь и периодически пытался запечатлеть это свечение на камеру.
Ну-ну.
Вот я свечусь в обнимку с унитазом.
Вот я свечусь, наворачивая пятый бутерброд со сгущенкой и колбасой.
А вот я свечусь, рыдая из-за того, что в сериале героя бросила одного мужика и ушла к другому.
Кондратьев был идеальным мужем. Проблема в том, что ему досталась стервозная, истеричная жена, у которой в голове отплясывали тараканы.
Беременность точно не пошла мне на пользу.
Вот и сейчас я вяло ковыряла салат, думая о том, как мне не хватает теплой постельки и трех килограммов морковки.
– Анечка, солнышко, какая же ты умница! Спасибо тебе за всё!
Дашка стискивает меня в столь крепких объятиях, что кончается кислород. Я долго пытаюсь отдышаться под счастливый щебет подруги.
– Всё именно так, как я мечтала! Спасибо, что отговорила меня от той идеи с океанариумом!
– А была идея с океанариумом? – опасливо спрашивает Кондратьев.
Я недобро киваю.
Угу, была. Свадьба среди морского мира, причем в прямом смысле слова, ибо молодожены погружаются с аквалангами под воду и обмениваются клятвами прямо там. В аквалангах.
– Как тамада? – спрашиваю у Дашки, потому что та долго отбирала «того единственного, от кого не будет тошнить».
– Круче всех! Вообще всё
