– Спокойной ночи, – прошептала Евгения где-то очень близко с ее ухом, а потом эти губы так же неожиданно оказались на губах девушки. Яна инстинктивно притянула ее к себе, возвращая поцелуй. Но прежде, чем он превратился в по-настоящему страстный, Евгения отклонилась от нее.
– Спокойной ночи, – только и оставалось сказать помощнику вслед уходившей в свою спальню девушке.
Приемная с самого утра была заставлена букетами цветов. Принаряженная Эля выглядела очень счастливой, да, наверное, так оно и было на самом деле, подумала Яна, заметив веселый блеск ее глаз. Панин пока не показывался, но, судя по полученной от него с утра пораньше смс с содержанием «Ты класс! Спасибо, все супер!», операция «Роза на стекле» прошла удачно.
Была пятница, и день рождения второго секретаря практически превратил ее в нерабочую. Хор сотрудников под управлением Липатова исполнил заздравную песнь, переделанную почему-то из «В лесу родилась елочка», а Влад, Алекс и еще один парень из службы безопасности совершили некий акробатический этюд, итогом которого стало вручение смеющейся девушке очередного букета роз.
Помощник подарила Эле туалетную воду, купленную вчера на бегу в аэропорте. Ей нравилось видеть секретаря такой непривычно милой, и она некоторое время с задумчивой улыбкой думала о них с Паниным. Было очевидно, что их отношения вступали в какую-то новую фазу, и девушка гадала, кто из них уволится из «Света» после свадьбы. Ольховская не позволяла работать в своей компании даже дальним родственникам, не говоря уже о супругах, и очень неодобрительно относилась к служебным романам.
«А может быть, – подумала Яна, – в этом случае она сделает исключение. Она должна стать лояльнее к подчиненным, принимая во внимание собственные вчерашние поцелуи со своим помощником». И девушка покраснела при этом воспоминании. Ночь в лесу оставалась для нее чем-то нереальным, покрытым непроницаемым слоем абсентового тумана, тем, о чем она никак не могла вспомнить и во что до конца не верила, несмотря на красноречивые свидетельства на собственном теле. Они с Евгенией никогда не возвращались к той теме, и продолжали спокойно общаться, как прежде, вплоть до вчерашнего вечера.
А вот вчера все было по-другому. Тот последний поцелуй, который Евгения подарила ей на ночь, был не просто нежным. Она словно спрашивала у девушки, хочет ли та чего-то больше. Но, получив ответ, просто ушла. И Яна боялась спросить у себя, что бы случилось дальше, если бы она не выпустила так легко Евгению из своих объятий. Или пошла бы за ней в спальню. Девушка обхватила руками голову, осознавая, что они обе вчера хотели одного и того же. И это было очень странно и неправильно.
Ее настигали вопросы, от которых она убежала вечером, и все они были очень неудобными, сложными и кололи ее без того измученную сомнениями душу. «Кто такая Таисия? Что за облака двух цветов? Правда ли, что Евгения их видит? Как получилось, что она не увидела черного облака за моей спиной? И Таисия тоже, ведь она подтвердила то, что видела Евгения, и лишь сказала ей о какой-то возможной угрозе? Как вышло, что босс столько лет не разговаривала с собственной, очевидно, уже очень немолодой матерью? Почему никто из них не сделал попытки к примирению? Или все-таки делал, только неудачно? Почему Евгения вышла замуж за бандита? И как она пережила потерю мужа? Что она чувствует ко мне? И как мне теперь относиться к ней?»
В приемной было по-прежнему шумно, и девушка вышла к коллегам. Было даже неплохо, что в приемной творилось такое безумие: им Яна легко могла оправдать сегодняшнюю неспособность работать.
К своей радости, она заметила в комнате Панина: парень держался скромно в сторонке. Белоснежная хлопковая футболка Сергея, судя по неуклюжим «стрелочкам» на рукавах, была тщательно отутюжена, прическа – непривычно аккуратной для пятничного дня, и даже очки не могли скрыть нежности, с которой он смотрел на хрупкую именинницу. А Эля, удивительно женственная в струящемся шифоновом сарафане на длинных бретельках, подчеркнуто старалась отводить взор от его счастливого влюбленного лица. «Куда только делись все ее иголки? – подумала Яна. – Если бы я только сейчас познакомилась с этой милой скромной девушкой, мне и в голову бы не пришло охарактеризовать ее «стервой».
В углу приемной организовался стихийный безалкогольный фуршет: Липатов разливал коллегам апельсиновый сок, по обыкновению напевая что-то себе под нос картавым баритоном, Юля со смехом пыталась выменять у одетого в новый клетчато-канареечный пиджак Карпова два бутерброда с корейкой на маленькую банку варенья, но тот не соглашался, а Петрусь жевал сладкий пирожок и вяло отмахивался от настырного Васильева, требующего моментально уйти с праздника, чтобы завизировать какой-то срочный договор.
Помощник обвела «световцев» мягким теплым взглядом. Ей было отчего-то приятно думать, что среди них нет ни одного человека, который бы мог причинить Евгении зло. Хотя… кем тогда была сама Яна?
Открылась дверь кабинета Ольховской, и все ненадолго притихли, но, заметив, что генеральный директор настроена вполне благосклонно, снова загалдели. Яна одновременно с боссом подошла к фуршетному столику, чтобы взять настойчиво предлагаемый Липатовым сок. За завтраком и по дороге на работу девушки в основном молчали, но это было комфортное молчание, в котором они понимали друг друга без слов. И сейчас, когда девушка заметила взгляд Евгении, то безошибочно его расшифровала, и ответила ей тоже лишь взглядом. «Ты в порядке?» – спросили зеленые глаза. «Да, все хорошо», – солгали карие.
– Элечка, но это же непременно надо запечатлеть! Я такое раньше видел только в Амстердаме, на цветочном рынке! – восклицал Липатов, уже переместившийся к административной стойке.
– Конечно, не каждый день исполняется двадцать пять лет, – со вздохом успел заметил Петрусь, прежде чем позволил утащить себя за рукав яростно шипящему Васильеву.
– А у меня нет фотоаппарата, я как-то не подумала, – растерялась Эля.
– Вот, возьми мой телефон, тут неплохая камера, – тут же подсуетился Панин. – Можно тебя на минутку? – спросил он у Яны.
– Да, конечно, – девушка оглянулась на Евгению, но та уже о чем-то беседовала с Карповым, и помощник позволила Сергею увести себя из приемной.
Выражение лица парня радикально изменилось, когда он закрыл за собой дверь в ее кабинете. Сначала оно стало мечтательным, потом – откровенно блаженным.
– Как все прошло? – полюбопытствовала Яна.
– Ты не представляешь! Перед рассветом на этих стропах на высоте… Это было так здорово! Тебе обязательно надо будет попробовать! Адреналин такой, что… да никакие гонки не сравнятся!
