— Вы должны радоваться, что пробыли с ним все эти дни, — шептала она. — Вы успели с ним попрощаться в госпитале, верно?
По его щекам текли слезы, и он их не стыдился.
— Не могу поверить, что я купался, — сказал Бен. — Купался, пока умирал мой лучший друг.
— О чем вы, Бен? Вы ведь не знали. Пожалуйста, не казните себя за это…
Наконец он позволил усадить себя на скамью, которая проходила вдоль края веранды. Джулия села рядом, все еще растирая ему руки, словно могла снять этим часть горя. Она хотела вывести его из первоначального шока, всегда самого тяжкого. Когда он успокоится — примет сам факт смерти, — тогда станет прежним Беном.
— Нет, это не было настоящее прощание, — отозвался он, все еще ошеломленный. — Когда мы расставались, мне казалось, что ему станет получше и в августе мы поедем с ним рыбачить на его лодке… — Голос его задрожал, и он закрыл лицо руками. Джулия разумно решила не вмешиваться.
Она сидела молча, пока Бен рыдал, со всхлипываниями, что было так не похоже на всегда спокойного, уравновешенного Бена. Однако Джулия надеялась, что после этого ему станет легче. Его широкие плечи сотрясались, они обмякли и не казались такими сильными, как прежде, он весь отдался отчаянию.
Это продолжалось достаточно долго, а может, не больше пяти минут, Джулия не знала. Она крепко прижалась к Бену, положив одну руку ему на спину, другую на колено, просто потому что считала нужным, чтобы он помнил об ее присутствии.
— Может, вы успокоите Ивана? — осторожно посоветовала она. — Бедный пес просто места себе не находит.
Конечно же, Иван был тут рядом с ними, скулил и не мог понять, что творится с хозяином. Иногда подскакивал, старался встряхнуть Бена и обратить внимание на себя.
— Хороший пес, Иван, — произнес Бен хриплым голосом. — Хороший парень… — И после этого молчание было нарушено, Бен начал говорить, а это уже добрый знак. На это как раз Джулия и надеялась.
— Знаете… мы все росли по соседству — Хенк, Киллер и я. — Голос его дрожал, но он продолжал после короткой паузы. — Наши матери дружили, в хорошую погоду они сидели на скамейках и беседовали, а их малыши играли…
Он говорил и говорил, воспоминания лились из него, как холодное молоко из кувшина. Он вспоминал хорошие времена и плохие, драки подростков, разлуку, когда ребята подросли, отправились в колледж, покинули Бронкс и женились.
— Но мы всегда держали связь друг с другом, понимаете? — Она увидела странный блеск в его глазах, когда разорвалась зеленая ракета; они покраснели и были грустными, и сам он так не походил на того веселого Бена, которого она привыкла видеть. — Часто друзья детства расстаются навсегда, но мы — все трое — старались регулярно встречаться — и это было замечательно.
— Тогда вам повезло, — тихо сказала она. — Многие люди живут всю жизнь без такой вот дружбы.
Он согнулся, словно его пронзила внезапная боль.
— Мне казалось, что самое тяжелое, это когда ты теряешь супругу или супруга, — произнес он прерывающимся голосом. — Ничего нет хуже — но все равно, когда твой сверстник, с которым ты еще играл в детстве…
Так он и сидел, безмолвный и тоскующий, ушедший в себя, где до него нельзя было добраться.
Если она не могла прикоснуться к душе, то по крайней мере могла прикасаться к его оболочке. Джулия взяла его руки в свои и крепко сжала, а потом стала водить кончиками пальцев по ладоням, суставам и запястьям, чтобы он понимал, что не одинок. Больше ничего ей придумать не удалось. Нужные слова не шли на ум… просто не существовало никакого лекарства против болезненной потери.
Внезапно началась финальная часть фейерверка, сейчас она казалась непристойной со своей нарядной, громкой и счастливой энергией.
— До конца своей жизни, когда я буду смотреть на фейерверк, мне всегда станут вспоминаться эти грустные минуты на вашей веранде, Бен.
Повисло молчание, в течение которого он, казалось, пытался изо всех сил взять себя в руки.
— Простите, что я заставил вас пережить… Спасибо за это, Джулия. — Внезапно он поднял голову, а голос стал почти нормальным.
— Ах, да что вы, я совсем ничего не сделала. Жаль, что я не знаю никаких волшебных слов…
— Вы мне очень помогли. — Его глаза остановились на ней, и она почувствовала себя неловко из-за того, что ласкала его руки. Может, лучше ей отодвинуться?
— Ну, мне помогали много хороших людей, — сказала она тихим голосом, — два года назад, когда я потеряла самого дорогого для меня человека. — Джулия снова похлопала его по рукам. — Мы помогаем так друг другу в тяжелые времена.
Потом они некоторое время сидели молча.
Когда отгремел фейерверк, сад вновь погрузился в темноту. Их окружали растения, папоротники с темной, блестящей зеленью шелестели на слабом ветерке. Иван издал счастливое повизгивание, радуясь, что все возвращается к норме, но так и не покинул своего поста. Он прижался к колену хозяина с преданным видом, подобно тому как Джулия все еще сжимала руки Бена.
— Мы нуждаемся в других человеческих существах в такие вот моменты…
— Мы всегда нуждаемся в других человеческих существах, — поправила она. — Нам только кажется, что мы можем жить одни. Боюсь, что это невозможно.
По какой-то причине Джулия почувствовала внезапное жжение под веками. Неужели сейчас она расплачется тоже? Ведь совсем не время предаваться собственным горестям.
Теперь большие руки Бена крепко держали ее за запястья, и ей это было приятно.
— В последнее время я сделался слишком большим отшельником, — признался Бен. — Теперь я понимаю, что становлюсь одиноким самцом.
— Но вы преподаете в колледже и у вас есть друзья.
— Я был слишком одинок, — сказал он. — Пока Кристи не начала заходить ко мне пару лет назад, а потом Джереми. Я так радовался общению с молодыми людьми, детьми, которые были полны надежд на будущее…
— Кристи очень болезненно переживала потерю отца.
— Да, но она сильная девочка и справилась с болью. Ей хотелось целиком уйти в новое хобби — увлеклась цветами и растениями, чтобы занять голову и ни о чем не думать.
— Она, несомненно, любила ходить к вам.
— Догадываюсь, что как раз тогда она и поменяла свою специализацию… и решила заняться садоводством?
— Да. Дети умеют быстро восстанавливаться. — Джулия откашлялась. — Может, и мне было бы легче, если бы я приходила сюда вместе с ней. Эта милая обстановка могла бы и мне помочь тогда.
— Вы серьезно говорите это?
— Конечно. Я могла бы тоже увлечься садоводством, кто знает, может, рыдала бы меньше. — Она улыбнулась. — Селена всегда утверждает, что давала мне за рабочий день упаковку бумажных платков.
